Читаем без скачивания Взятие Бастилии и всего остального - Филипп Бастиан

Про Людовика XVI сказано много, и плохого, и хорошего. И чем дальше в прошлое уходит конец XVIII века, тем больше люди склонны полагать, что он был в общем-то хорошим человеком и не без способностей — говорят, внес пару улучшений в конструкцию ножа гильотины. Да, не очень решительным, но незлым и весьма благоразумным, особенно в сравнении с английским Георгом III, просто сошедшим с ума, или с дальними родственничками испанскими Бурбонами, устроившими из своей придворно-семейной жизни мыльную оперу на потеху всей тогдашней Европе. Но этот милый король, в образе жизни совершенный буржуа, верный муж и заботливый отец, любивший столярничать, когда не охотился, оказался пленником сословных предрассудков и в 1781 году фактически подписал себе смертный приговор. Он выпустил регламент, допускавший до офицерского звания только дворян в четвертом поколении (за исключением инженеров и артиллеристов). А таким, как Эли и Гюлен, оставалось лишь прозябание в нижних чинах или успешная карьера в индустриальной прачечной. Для сравнения, Петр I, тоже любивший столярничать, еще в 1721 году выпустил указ, фактически дававший любому, достигшему обер-офицерского звания, потомственное дворянство. Все наоборот — чтобы стать дворянином, достаточно было стать прапорщиком (знаменосцем). А милый король-буржуа просто остановил социальный лифт. И где? В армии!

Многие историки задавались вопросом, как так вышло, что бунт отребья с окраин Парижа во главе с безработными адвокатами превратился в революцию и перевернул жизнь Франции, а заодно и всего остального мира? Ответ прост — его поддержали нижние чины армии, такие как Эли и Гюлен. Им осточертело годами тянуть лямку, время от времени рисковать жизнью и лишь наблюдать, как не нюхавшие пороха молокососы-дворяне на их крови делают карьеру. К ним, как ни к кому иному, относятся слова Эммануэля Жозефа Сийеса из брошюры, опубликованной им в январе 1789 года:

Première question: «Qu’est-ce que le tiers état? — Tout!»

Deuxième question: «Qu’a-t-il été jusqu’à présent dans l’ordre politique? — Rien».

Troisième question: «Que demande-t-il? — À y devenir quelque chose!»2

Послужные списки Эли и Гюлена подтверждают, что после взятия Бастилии они стали действительно чем-то.

Дальнейшее событие, показывающее, кто был истинным двигателем Французской революции, — Поход женщин на Версаль 5–6 октября 1789 года. В Париже не хватало хлеба, и измучившимся в очередях женщинам пришла гениальная идея привезти в Париж «булочника, булочницу и поваренка» — короля, королеву и дофина, и тогда поставки муки в столицу наверняка возобновятся сами собой. К тому же в Версале собирались ненавистные аристократы, а офицерам Фландрского полка, что пришел на его защиту, устроили банкет, на котором те растоптали революционные кокарды и вообще всячески выражали роялистские настроения. Голодным парижанкам это не понравилось, и они пошли на Версаль. И даже потащили с собой пушки. И даже среди них были переодетые в женские платья мужчины. Но на Фландрский полк все это впечатления не произвело. Ворота дворца не открылись, и парижанкам не смогли помочь даже депутаты уже Национального собрания.

Но потом подошла Национальная гвардия во главе с маркизом де Лафайетом, героем Американской войны за независимость. Можно было не церемониться с измученными недоеданием женщинами (одна из них даже упала в обморок в присутствии короля), но солдаты Лафайета если и голодали в своей жизни, то нечасто. Желающий вступить в Национальную гвардию должен был экипироваться за свой счет, поэтому в нее в основном шли молодые люди из обеспеченных семей, по меньшей мере сыновья тех самых булочников. А еще адвокатов и даже фабрикантов и банкиров. А еще профессиональные военные, оставшиеся не у дел. В отряде Лафайета были те самые бывшие Французские гвардейцы, что взяли Бастилию и чей полк за это король распустил. И с ними Гюлен, уже в звании капитана. В общем, что не получилось у парижанок и депутатов Национального собрания, получилось у Национальной гвардии. Королевская чета перебралась из Версаля в Париж.

Штурм Тюильри, последней резиденции Людовика XVI, 10 августа 1792 года считается концом королевской власти. Осуществляли его вроде бы всем Парижем, но ударной силой штурмующих были так называемые федераты — провинциальные добровольцы, вступившие в Национальную гвардию, которая на третьем году своего существования уже была вполне боеспособна. Кстати, именно добровольческий батальон, прибывший из Марселя, принес с собой песню, позже ставшую известной как «Марсельеза».

Национальная гвардия же сыграла ключевую роль в установлении Якобинской диктатуры — 31 мая 1793 года она окружила здание, где заседал Конвент. И когда депутаты попытались покинуть его, тут же последовал приказ канонирам зажечь фитили. Его отдал явно не санкюлот.

А что же санкюлоты, которые и считаются истинными бойцами революции? Их знаменитые выступления, шествия, собрания, а еще самосуды, бесчинства, зверства:

Ah! Ça ira, ça ira, ça ira,

Les aristocrates à la lanterne.

Ah! Ça ira, ça ira, ça ira!

Les aristocrates, on les pendra!3

Да, зверствовали в основном именно они — убили маркиза де Лоне после взятия Бастилии, солдат Фландрского полка после проникновения в Версальский дворец, швейцарцев после штурма Тюильри. Но именно что после. А до того они были лишь на подхвате у гвардейцев, Французских, а потом Национальных, игравших ключевую роль в этих фактически боевых действиях в городской черте. Или все наоборот, и это военные поддерживали санкюлотов? В любом случае всякий раз, когда военные их не поддерживали, у тех не получалось ни черта. А уж когда военные выступали против санкюлотов… 17 июля 1791 года Национальная гвардия по приказу того самого Лафайета расстреляла безоружную демонстрацию на Марсовом поле. Друга народа Марата загнали в канализацию. После Термидорианского переворота 27 июля 1794 года в те парижские кварталы, где преобладали сторонники якобинцев, ввели войска, и чуть ли не на следующий день санкюлотов, эту пехоту революционного террора, стали просто избивать на улицах. И в последующие годы никакие выступления горожан успеха не имели. 3–5 октября 1795 года был подавлен роялистский Вандемьерский мятеж, 9–10 октября 1796 года — якобинский заговор Равных. 4 сентября 1797 года при поддержке армии Директория совершила государственный Переворот 18 фрюктидора, став фактически диктатурой. А 9 ноября 1799 года генерал Бонапарт, устроив Переворот 18 брюмера, убрал и ее. С этого момента в стране установился консулат — неприкрытый военный режим. Получается, что все ключевые события Французской революции: взятие Бастилии, перевод королевской семьи из Версаля в Париж, взятие Тюильри, падение жирондистов, падение якобинцев, падение Директории — это цепочка военных переворотов. А все остальное — мишура? Этот