Читаем без скачивания Обрекающая. Колдун. Последний обряд - Глен Кук

Стойбище состояло из шести одинаковых изб. На памяти живущих не было воздвигнуто ни на одну больше. Каждая изба — как положенная набок половина цилиндра девяноста футов длиной, шириной в двадцать пять и высотой в двенадцать футов. Южный конец, где вход, плоский: не в него дули зимние ветры. Северный конец сведен на конус, покрывающий глубокий погреб, — хранилище и защита от зубов ветра. Потолок нависал в шести футах от земли — на полфута больше среднего роста взрослой меты. На чердаке между потолком и крышей в тепле спал молодняк, а в чуланы и углубления чердака запихивали все, что нужно было хранить. Время написало на чердаке свои письмена, поинтереснее той Хроники, где хранилось прошлое дегнанской стаи. Много захватывающих часов провели там Марика с Каблином, исследуя темные углы, беспокоя паразитов, иногда вытаскивая на свет сокровища, забытые целыми поколениями.

Земляной пол избы был утрамбован подошвами поколений. Покрыт он был шкурами, на которых группами спали взрослые — с севера мужчины, посередине между двумя центральными ямами очагов — старухи, женщины щенородного возраста — с юга, поближе к двери. По бокам избы лежали в штабелях дрова и инструменты, оружие, пожитки и еда, которую не надо было хранить в холодной части избы. Все это служило дополнительной защитой от холода.

На поддерживающих потолок балках висели связки еды, шкур, всякой всячины, делавшие любое перемещение по избе интересным и непростым.

А запахи! Над всем преобладал тяжелый запах дыма, потому что зимой мало куда он мог выйти, когда так дорого было тепло. Его перебивал запах немытого тела, висящих колбас, овощей, фруктов. Летом дегнанская стая мало времени проводила в избе, предпочитая сон под звездами ночевке в тяжелом воздухе. Взрослые меты летом с тоской говорили о свободе кочевых метов Зотака, не дающих своему духу попасть в капкан. (Кочевники верили, что построенный дом — ловушка для духа мета. Они укрывались в пещерах или временных шатрах из шкур.) Но когда начинал завывать с Зотака ледяной ветер, тяга к свободе у старших пропадала. Оседлые меты, умеющие выращивать скудные овощи и злаки, охотящиеся в лесах и собирающие фрукты, которые можно засушить, лучше переживали зимы, чем их свободные собратья.

— Марика! — рявкнула старая Зертан. — Иди сюда, щена.

Марика, постукивая зубами, оторвалась от брата и сестры. Мамину ма все щенки стойбища звали Карк — по названию летающего хищника с исключительно мерзким характером. У Зертан были плохие зубы, и они постоянно болели, но она отказывалась их выдернуть, и гойиновый отвар тоже пить не хотела. Чуть выживая уже из ума, она и раньше была сильно психованной и боялась, что, воспользовавшись одурью от обезболивающего чая, к ней подкрадутся враги, которых давно уже на свете не было.

Ровесницы звали ее Релат — за глаза. Так назывался один из падальщиков. Он убивал добычу и ждал, пока она созреет. От гнилых зубов у Зертан из пасти воняло невыносимо.

Марика предстала перед ней, должным образом склонив голову:

— Щена, сбегай в избу к Герьен. Иголки принеси, что Боргет мне обещала.

— Слушаюсь, ба.

Марика повернулась, перехватив взгляд матери. Что делать? Боргет ведь уже месяц как померла. Да она иголок и делать не могла, сколько Марика себя помнила.

Ба опять запуталась с временами. Скоро она вообще забудет имена и лица и станет разговаривать суметами давно ушедшими.

Скилдзян мотнула головой в сторону двери. Следует притвориться.

— Раз уж ты идешь, захвати с собой кое-что для Герьен.

Значит, все же не зря придется пробежаться.

Марика нырнула в тяжелую кожаную куртку и надела сапоги, подбитые мехом отека. Остановилась у дверей.

Зертан глядела так, будто какая-то лукавая часть ее знала, что поручение липовое, но все же хотела, чтобы Марика вылезла на холод. Злится за то, что она молода? Или просто хватается за ошметки былой власти, когда изба звалась ее именем?

Тем временем Скилдзян принесла мешок каменных наконечников для стрел — тех, что используются для ежедневной охоты. Женщины ее избы славились своими наконечниками. Меты каждого дома коротали долгие зимы за своим излюбленным ремеслом.

— Скажи Герьен, чтобы насадила их на древки.

— Слушаюсь, ма.

Марика скользнула под тяжелый полог, мешавший ветру, когда открывали дверь, задувать в избу. Секунду постояла, занеся лапу над щеколдой и медля перед броском в холод. Зертан! Надо бы не от щенков избавляться, а от старых сумасшедших баб, подумала она. От Каблина куда больше пользы, чем от ба. От нее только ворчание и скулеж.

Последний раз глубоко вдохнув дымный воздух, Марика шагнула в бурю. Тут же заслезились глаза. Опустив пониже голову, она стала пробираться через центральную площадь. Если поспешить, можно успеть, пока не начало трясти от холода.

Дегнанские избы выстроились по три в два ряда — ряд на севере, ряд на юге, а между рядами — пятьдесят футов. Изба Скилдзян стояла в середине северного, прикрытая с флангов избами Дорлак и Логуш. Сейчас, когда Марика встала лицом к югу, дом Герьен был для нее крайним слева. В средней и в правой избе правили меты с именами Фехсе и Кузмик. Но на жизнь Марики мало кто оказывал влияние, кроме Герьен. Они со Скилдзян с самого щенячества были и подругами, и соперницами.

Вокруг изб двумя ветвями спирали шла ограда стойбища. Любой налетчице пришлось бы обойти полный круг по узкому проходу шириной в ярд. Дегнаны в отличие от своих соседей не пытались защитить оградой поля и сады. Все равно каждую зиму приходили опасности. И было принято решение не тратить время на строительство в ожидании осады, а укрепить получше и защищать более короткий рубеж.

В это время года площадь между избами смотрелась пустой, даже точнее — голой. Летом здесь всегда творился ералаш — солили дичь, выделывали шкуры, носились повсюду щенки.

Шесть изб. Дегнанское стойбище было самым крупным в этой части Верхнего Поната и самым богатым. Соседи им завидовали. Но Марика, у которой голова была забита мечтами, себя богатой не чувствовала. Всегда, с самого рождения, она казалась себе обездоленной.

Где-то на юге, говорили торговцы, есть такие места, которые называются городами. Там, где делают драгоценные железные орудия, которые покупают Мудрые в обмен на мех отека. Там, где много стай живут вместе в домах, построенных не из бревен, а из камней. Там, где несравненно легче зимы и где каменные стены легко отражают атаки холода. Там, где по определению лучше, чем здесь.

Часами вслух мечтали они с Каблином, как бы хорошо было жить там.