Читаем без скачивания Другие так не умеют - Сесиль фон Зигесар

— Эй! — Блер хихикнула. Синие жалюзи были подняты, а окна открыты, но ее не смущало, что кто-то может увидеть или услышать их. Ведь они влюблены, прекрасны и помешаны на сексе. Если кто-нибудь подглядывает, та разве что из черной, зависти.

Кроме того, она любила быть в центре внимания — пусть даже случайных извращенцев-вуайеристов (и вуайеристок), шпионящих за ними в золоченые театральные бинокли с балконов окружающих особняков.

Какое-то время они целовались, но Нейт слишком утомился, чтобы ожидать от него большего. Блер скатилась с него и закурила сигарету, время от времени давая Нейту затянуться; так делали актеры в суперклевом черно-белом французском фильме «Бездыханные», который она смотрела днем на уроке французского. Блондинка в главной роли всегда выглядела шикарно и модно, ни разу не появившись в кадре без помады. Персонажи этого фильма весь день занимались только тем, что катались на мотоцикле «Веспа», трахались, ходили в кафе и курили. Само собой, все это время они смотрелись шикарно. Но Блер нужно было следить за оценками, чтобы попасть в Йельский университет, а из-за школы, домашних заданий и ежедневного секса с Нейтом времени на прихорашивание почти не оставалось. Вьющиеся каштановые волосы Блер были спутанными и мокрыми, ее губы потрескались от продолжительного целования и нечастого применения блеска для губ, а брови она не выщипывала уже целых два дня. Это ее не то чтобы смущало. Секс вполне стоил того, чтобы пожертвовать марафетом. А еще она где-то читала, что час секса сжигает триста шестьдесят калорий, так что даже если она и будет неряхой, так зато худенькой!

Блер потрогала отросшие волоски между своими темными, аккуратно выгнутыми бровками. Ну ладно, может, самую чуточку ее это и смущало, но всегда ж можно взять такси и заскочить в «Элизабет Арденн» на эпиляцию.

Если не считать этих волосков, Блер никогда еще не была так счастлива. После того как она наконец-то переспала с Нейтом две недели назад, она стала совершенно другим человеком. Единственной тучей, омрачавшей ее розовые небеса, был тот факт, что она до сих пор стояла в очереди на поступление в Йель. И как, интересно, они с Нейтом будут встречаться каждый день, если ей в итоге придется отправиться в Джорджтаун, округ Колумбия (единственный вуз, который ее принял), а он будет в Йельском университете в Нью-Хейвене, штат Коннектикут, или в университете Брауна в Провиденсе, штат Род-Айленд, или еще в каком-нибудь из крутых вузов, куда он так несправедливо умудрился поступить? Не то чтобы она дулась, но Нейт пришел обдолбанным на отборочные тесты, пропустил все факультативы и с трудом набрал средний балл «хорошо», тогда как она посещала все факультативы, предлагаемые в Констанс Биллард, набрала 1490 на отборочных тестах и средний балл почти «отлично с плюсом».

Хорошо, ну, может, немножко дулась.

— Если 6 я вступила в Корпус мира и провела пару лет на строительстве канализаций и приготовлении бутербродов для голодающих детей, там, в Рио или еще где, то Йель был бы просто вынужден меня принять, так ведь? — сказала она вслух.

Нейт ухмыльнулся. Вот что ему так нравилось в Блер. Она была балованной, но не ленивой. Она знала, чего хочет, а поскольку искренне верила, что может осуществить любое свое желание, если приложит достаточно усилий, то никогда не сдавалась.

— Я слышал, что в Корпусе мира все вечно болеют. И еще надо говорить на местном наречии.

— Ну так поеду во Францию. — Блер выпустила струю дыма в потолок. — Или в какую-нибудь африканскую страну, где говорят по-французски. — Она попыталась представить себе, как общается с туземцами в какой-нибудь иссушенной африканской деревне, удерживая глиняный чан с козьим молоком на голове, одетая в цветастый халат (который мог бы выглядеть очень даже сексуально, если подвязать его в правильных местах). У нее был бы суперский загар, а тело — одни только мускулы и кости от тяжкой работы и жутких кишечных инфекций. Детишки собирались бы вокруг нее выпрашивать шоколадки «Годива» (которые она непременно заказала бы для них), а она бы безмятежно улыбалась им, как красивая и совершенно неморщинистая мать Тереза. По возвращении в Штаты она бы получила награду Корпуса мира как лучшая волонтерка или даже Нобелевскую премию мира. Она бы отобедала с президентом, он бы написал ей рекомендацию в Йель, и тогда Йель сам бросился бы к ней с распростертыми объятиями.

Насколько Нейту было известно, Корпус мира оказывал помощь только странам третьего мира, а не экономически развитым государствам типа Франции, и вообще, Блер ни за что не продержалась бы дольше получаса в какой-нибудь африканской деревушке, где нет не то что «Сефоры», а даже унитазов. Бедняжка Блер. Какая все-таки несправедливость: он попал в Йель, ничего для этого не сделав, а ее поставили в очередь, хотя она-то и мечтала поступить в Йель лет с двух. Но опять же — Нейт привык получать все за так.

Он подпер голову рукой и с нежностью убрал прядь темных волос со лба Блер.

— Если тебе в ближайшее время не сообщат, что ты прошла, я обещаю, что не поеду в Йель, — заявил он. — Меня вполне устроит Браун или куда там ты пойдешь.

— Честно? — Блер затушила сигарету в мраморной пепельнице в форме парусника, стоявшей у Нейта возле кровати, и обвила руками его шею, Нейт был, пожалуй, лучшим бойфрендом, о котором могла только мечтать любая девушка. Она сама не понимала, как ей удавалось ссориться с ним, причем не однажды, а много-много раз.

Может, потому что он ей изменял много-много раз?

Неважно. Сейчас Блер точно знала, что никогда-никогда не захочет расстаться с Нейтом. Она прижалась щекой к его сильной обнаженной груди. По зрелом размышлении она решила, что переехать в дом к Арчибальдам было бы неплохой идеей, поскольку ее собственный особняк в данный момент мало напоминал сцены из «Седьмого неба». Всего лишь пару недель назад мать родила ей новую сестричку и теперь страдала от тягчайшей послеродовой депрессии. Не далее как утром Блер застала мамашу в слезах над DVD, присланным с альпаководческой фермы в Перу. Оказывается, взяв шефство над стадом годовалых альпака, можно было заказывать одеяла и свитера, связанные вручную из шерсти животных твоего стада. Вскоре новорожденной сестренке Блер предстояло стать счастливой обладательницей белого шерстяного одеяла, которое будет абсолютно бесполезным до конца лета и, скорее всего, до конца жизни — ну разве что она увлечется самодельными хипповскими нарядами в подростковом возрасте, прорежет в одеяле дырку и переделает его на пончо.

Когда мама была еще беременной, она попросила Блер придумать будущей малышке имя, и Блер, будучи верна идеалам любимого колледжа, выбрала имя Йель. Теперь малышка Йель являла собой живое, ползучее, очень громкое напоминание о том, что сколь бы потрясающей ни была успеваемость Блер, желанный вуз ей фактически отказал. Хуже того, малышка переселилась в спальню Блер, и та была вынуждена спать в комнате своего сводного брата Аарона аж до начала следующего учебного года. Аарон был веганцем, растаманом и собачником, поэтому комната была специально для него оформлена от стенки до стенки органической, экологически безопасной продукцией в баклажанных и шалфеевых тонах. Будто одного этого было мало, Китти-Минки, кот Блер, приобрел привычку мочиться на подушки из ячменной шелухи и блевать на коврики из сушеных водорослей, явно пытаясь вывести из комнаты запах пса Аарона, слюнявого боксера по кличке Муки.