Читаем без скачивания Голые тетеньки (сборник) - Владимир Холодок

– О, дорогой гость! Без приглашения пришел, а живой остался. Надо отметить.

И за стол меня пригласил. Я ему – про шляпу, а он говорит:

– Вы не волнуйтесь, она вам больше не понадобится. Лучше выпьем за ваше счастье.

Только я бокал с вином поднял, рядом в леске взрыв раздался.

Хозяин говорит:

– Люди у нас чуднЫе, особенно грибники. В лесу ясно написано: “Мины”, а они идут.

Я подумал, пора сматываться. Хозяина поблагодарил, шляпу забрал, к выходу дернулся, а навстречу – автоматчик. С пистолетом. Вывел он меня из ворот, я говорю, куда мы идем? Он:

– Как обычно, на расстрел.

И тут из-за дерева выскакивает мой гриб Глеб и прыгает на автоматчика, как собака. Тот, как увидел, что прыгнул гриб, да еще без шляпы, да еще такой разъяренный, закричал, сдаюсь!

Пришли мы с Глебом на поляну, где он рос, воспитывался, мужал. Я говорю:

– Прости, Глеб, что был груб, но я тебе – гриб по гроб.

Он говорит:

– А где шляпа?

– Съели шляпу. Да новая у тебя отрастет. А пока возьми мою, поноси.

Надел я на него свою шляпу. Смотрю, красавец. Вылитый я. Говорю ему:

– Слушай, если ты так на людей кидаешься, пойдем ко мне на дачу сторожем.

– А что Грэта скажет?

– Кто такая?

– Жена. Вон она, в кустах стоит.

Выходит Грэта. С бадажком. Ростом – мне до колена. Палочкой на меня замахнулась. Я отскочил, как гриб. Она ругается:

– Опять с бомжами связался (это про меня)! Шатаешься по лесу! И шляпу потерял. А ну дыхни.

Он ей говорит:

– Да ладно, Грэта, я работу нашел.

– А как же Гриша и Груша? Они же еще не ходят.

Короче, забрал я их детей в лукошко и всех перевел на дачу. А нас бомжи одолели. Лазят по дачам, как крысы. А сейчас – красота. Ну, стоят два гриба у ворот. Бомж заходит. Глеб шляпу перед ним снимает, кланяется. Пока бомж с открытым ртом стоит, Грэта ему палочкой по ногам – чик! Бомж падает. А тут Глеб подскакивает и – раз! – ему по шее. И бомж бежит раз и навсегда.

А когда я приезжаю, они на полянке валяются, загорают. Катаются по траве. Дети у них уже первое слово сказали: ”Граб”. Это дерево такое. Они под ним родились. Они думают, что граб. И говорят: “граб, граб”. На самом деле – осина.

А Глеб и подружек своих переманил на дачу. Белых подружек со всего леса. Но они не говорят. Стоят и молчат. Их можно употреблять в пищу.

Вот так и живем.

Получается, что хорошего человека сейчас можно встретить только среди грибов, да и то радиоактивных.

Титаник (Юбилею дефолта посвящается)

Титаник… Я посмотрел (крестится). Позавидовал! Красиво люди жили! По-богатому. Порадовался за них. А катастрофа – так себе. Скучновато. По их меркам, может, это и катастрофа, а по нашим – обычные серые будни.

Но вот чертовщина, после фильма все и началось. Получаю я письмо. Правительственное! Пишут: “Поздравляем Вас с присвоением Вам почетного звания “Трижды ограбленный России”.

Но позвольте! Почему “трижды”?.. По моим подсчетам, всего “дважды”. Нет, если считать, что грабили меня ежедневно и все, кому не лень, то это одно. Тут и жулики… и налоговая… и жена… и любовница… и дети. А если считать, когда грабили по-настоящему, по-государственному, до самого конца, то я считал – всего “дважды”. А они пишут “трижды”. Конечно, им там наверху виднее. Но я все-таки решил сходить в банк, уточнить. Глянул на календарь – 17 августа. Пришел. Увидел. Уточнил. Плакали денежки. И толпа. И я прослезился. Но не из-за денег! А от гордости! За государство! Впервые оно мне сказало правду: “Трижды, а не дважды”. И главное, сообщили вовремя. Когда денег из банка уже не взять.

Я проникся и сел за ответ.

“Дорогое правительство! РэФе! Благодарю за мое очередное звание “Трижды ограбленный”. Хочу уточнить, не полагаются ли мне за это определенные льготы?”

Приходит ответ:

“Да, звание это очередное, и дай вам бог, не последнее. А льготы предусмотрены. А именно: цены будут выше, зато зарплата меньше”.

Пишу им опять:

“Ладно, согласен. Но почему мне к этому званию не выдали значок?”

И что вы думаете? Приходит здоровенная посылка. В описи ценностей написано: значок. Доплатил я за лишний вес и вскрыл. Значок в форме булыжника. Обвязанный веревкой. На камне высечено: “Трижды”… Ну в общем, звание. Приложена инструкция по эксплуатации значка: где носить – на шее, когда носить – когда тяжело.

Первое время было не тяжело. Ну денег нет – картошка есть. Я ее у соседа по участку выкопал. Своевременно, т. е. пораньше. И водка в цене пока держится. Пусть даже из последних сил. Правда, купить ее не на что. Зато сосед банкир есть, Николаич. Занять можно.

Потом стало похуже. Картошка кончилась… Но известка на стенах еще осталась! Кальций же, витамины.

Но тут банкир впервые отказал. Не дал взаймы!

Наступило самое страшное – трезвость! Начал я на значок поглядывать. Но Лизавету жалко. Она вторую неделю на диване лежит, не движется. Калории экономит. Исхудала! Осталось в ней всего-то килограммов… сто. Ну чуть больше.

Да нет, думаю, пора! Надел значок на шею – и в парк, на водоемчик. Гляжу, а там на крутом бережке уже Николаич сидит, банкир. Тоже со значком. Но у него значок побольше. Весом с пуд и надпись: “четырежды”. Он постарше меня.

Я говорю, давай закурим перед стартом. Он говорит, все кончилось. И жизнь тоже. Стрельнули мы у старичка. Он сам подошел. Тоже со значком. Причем, значок больше, чем старичок.

Закурили. Сидим. Три Муму. Николаич говорит:

– А у меня сегодня праздник. Моему банку ровно десять лет. Было бы. А старичок добавил:

– И у меня праздник. Мне ровно сто лет. Было бы.

А я говорю:

– И у меня праздник. Давно на речке не отдыхал.

В общем, на счет “три” мы бросились в водоемчик одновременно. С крутого бережка. Я воздуху побольше взял. Думаю, поживу еще пару минут под водой. Помечтаю без суеты. Лежу на дне, как Горький какой-нибудь, жизнь вспоминаю. Вроде жил долго, а на память пришли только три фамилии: Гайдар, Чубайс и Гитлер. Из зарубежных стран вспомнился Китай. Их полтора миллиарда!.. китайцев. А нас 150 миллионов… человек! И такие ребята тонут! А те живут. Правда, и Черномырдина вспомнил. Только он знает выход из кризиса. Потому что только он знает вход.

Рыбки в нос тыкаться начали. Щекотно. Я глаза открыл – Николаич рядом лежит. Молчит, как рыба. Интересно, о чем он мечтает? Наверное, о деньгах. Смотрю, задергался Николаич. Пузыри пустил. Первые. Может, ему надо чего? Может, пить хочет?

И тут меня вытаскивает из воды какая-то сволочь. Ну конечно, Лизавета моя. Весь праздник испортила.

А Николаич вредный оказался. Вытащим его – он обратно в воду. Три раза. Во-как увлекся.

Потом стали старичка по дну шарить. Нет старичка. Ни значка, ни старичка. Как в воду канул. А он с крутого бережка:

– Здеся я. Не взлетел я со значком. Уж не та подъемная сила. А вас сторожил, чтоб не всплыли.

Лизавета отчитала его:

– С разбегу надо было. Со значком.

И добавила резко, по-ленински:

– Дураки! Вас ограбили, и вы ограбьте.

… Гениально! Опять по кругу?..

Маэстро! “ Марш утопленников”!

Старичок впереди встал, а мы за ним.

“Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов!”

Русская рулетка

Какой русский не любит… русской рулетки! Да никакой не любит, а приходится. Сейчас выйдешь за хлебом и не знаешь, вернешься ли? Пенсию принесут, через пять минут снова стучатся:

– Кто там? – спрашиваю.

– Мы пенсию принесли.

– Да получила я только что.

– А раз получила, дак тем более открывай.

Всю жизнь в эту рулетку играем, не замечаем даже. Вот мой дед, белый офицер был, он чуть что – сразу за револьвер! Вставит в шестизарядный барабан пять патронов и – к виску! На курок – чик! И всегда – в пустую дырку… А если в патрон, то… осечка… А если выстрел, то… пуля в стволе застревала… А если вылетала, то до виска не долетала. А если долетала, то мимо. Любил судьбу испытать, адреналинчику впрыснуть. А адреналинчик-то, он – о! – жизни прибавляет. Дед до сих пор в Париже живет, тренируется. Я, видать, в него. Не могу без адреналинчику. Только кто его сейчас в меня, старушку, впрыснет? Где желающие? Вот и приходится самой… идти. Куды? А по грибы. У, это целый ритуал! Перед входом в лес я раздеваюсь. До купальника. Чтобы клещам доступней быть. А в чем азарт? Из десяти клещей один энцефалитный обязательно! И вот, глядишь, он ползет по ручке-то, старается, ищет, где кожа-то поглаже. А я его направляю пальчиком, вот сюды ползи, на запястье. Он как укусит, да вопьется, да кровушки насосется, ну… туды ему и дорога. А некоторые выживают. Я их обратно в лес отпускаю. Жалко же. Живая природа.

Про грибы не забываю. В лукошко кладу пять поганок и один боровик. Как дед: пять из шести. Дома все пожарила, поела. Если утром проснулась, значит, осечка. И так кажный год раз в году судьбу испытываю. А в ентом-то году, думаю, хватит. Пойду насобираю одних боровиков, побольше, покушаю без риска. Может, приглашу кого. И не вытерпела!.. На опушке его увидела. Мухомор!.. Красавец!.. Срезала. И дома опять – все зажарила, перемешала.