Читаем без скачивания Самокат - Елена Гайворонская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Что ты делаешь? Немедленно остановись!»
Навстречу выпорхнула улыбчивая девушка в спортивном костюме, ладно обнимавшем стройную фигурку. Она ощутила невольную зависть к блестящим глазам, тугим румяным щёчкам – пышущей свежим задором юности.
– Я могу вам помочь?
Нет, уже не можете. Вам следовало разбудить меня раньше. Лет так на десять…
– Покажите мне тот самокат.
– Самокат?
«Ты сошла с ума…»
– Да, самокат…
– Пожалуйста. Вам на какой вес: до сорока килограмм или до ста двадцати?
– Лучше до ста двадцати. – Сказала она, чувствуя, как краска прилила к щекам. Ста двадцати в ней, конечно, не будет. Но и сорок остались далеко позади…
– Вам для мальчика или для девочки?
– А какая разница? – Встревожилась она, чувствуя, что сейчас не выдержит и помчится прочь без оглядки.
– Синий или красный? – Уточнила любезная девушка-продавец, совершенно не подозревая, что имеет дело с внезапным приступом безумия.
– Синий. – Прошептала она, спасительно подумав о Алкином Вовке и зацепившись за эту мысль, как утопающий за надувной круг. Нет, она вовсе не спятила. Просто хочет сделать подарок сыну лучшей подруги, что тут особенного? Кровь отхлынула от щёк, и дышать стало легче.
Синие колёсики вертелись вокруг блестящих осей. Она зачарованно наблюдала за их беспрерывным движением, прислушиваясь к мерному скольжению: «Ш-ш-ш…»
Вся улица шелестела в такт: «Ш-ш-ш».
«Олечка, доченька, не катайся вдоль дороги. Ты можешь выскочить под машину…»
Она подняла голову. Шедший навстречу толстый дядька с бутылкой пива и авоськой улыбнулся широко, по-доброму, как старой знакомой. Она улыбнулась в ответ, ощутив вдруг, чувствуя, как по жилам весеннее тепло, разгоняя ленивую кровь, заставляя сердце работать в ином, солнечном ритме: «Ш-ш-ш…»
Неожиданное озорство овладело ею. Забыв о ехидном зеркале и времени, притаившемся в его оковах, она поставила правую ногу на блестящую подножку. Левой толкнулась раз, другой…
Необычная лёгкость овладела всем её существом. Вслед за ней пришло головокружительное ощущение безмерной радости. Безотчётной, необоснованной. Она летела навстречу солнцу по пахнущей тюльпанами улице, оставляя далеко за спиной ворчливую старуху – зиму.
Вдруг прямо перед ней выросла огромная палевая овчарка. Ощерилась, спружинив на мощных лапах, громко брехнула.
Самокат отпрыгнул влево, соскользнул с тротуара, завихлял по шоссе. Оглушительный рёв гудка разрезал тюльпановый туман. Она шарахнулась, бросив руль, вытянув руки на манер слепой, заслоняясь от гудящей опасности. Самокат завертело волчком. Она потеряла равновесие и, перекувыркнувшись через руль, грохнулась на бордюр. Рядом затормозила бордовая «шестёрка». Выскочил водитель, бледный взъерошенный парень в тёртой кожанке, склонился над ней, выкрикивая:
– Что с вами?
Осторожно поддерживая за плечи трясущимися руками, усадил её на тротуар.
– Двигаться можете? Согните ногу. Так…
Она послушно повиновалась и ойкнула.
– Садитесь в машину. – Приказал он. – Отвезу вас в больницу.
Но тут разум постепенно начал возвращаться к ней, одновременно с утраченным было чувством реальности.
– Не надо. – Пробормотала она, покраснев до корней волос.
Губы судорожно задёргались на меловом лице водителя.
– Дура ненормальная! – Истерично выкрикнул он. – Тоже, школьница нашлась! Мне за тебя в тюрьму идти?!
– Извините… – Беспомощно прошептала она, едва удерживаясь от слёз. И добавила совсем уж детски-нелепое:
– Я больше не буду…
– Садитесь в машину, кому говорю! – Рявкнул водитель, подхватывая самокат.
– Может, номер записать? – Предложил кто-то из собравшейся толпы.
Она затрясла головой, прихрамывая, залезла внутрь. Боль в колене постепенно стихала.
– Не надо в больницу. – Взмолилась Ольга. – Меня машина даже не задела. Я просто упала.
– Ага, а потом ты в милицию позвонишь и обвинишь в неоказании помощи.
– Нет, честное слово… – Она всё же не выдержала, тихонько заплакала, некрасиво шмыгая носом, втайне глупо обрадовавшись, что не накрасила тушью ресницы.
Водитель поёрзал, смущённо кашлянул.
– Куда вас отвезти?
– Домой. Я здесь рядом живу… – Она снова шмыгнула.
– Извините, что я вас дурой назвал. – Покаянно произнёс водитель. – Нечаянно вырвалось.
– Не за что. Я и есть дура. – Шмыг.
– Да нет, я сам иногда с дочкой на роликах катаюсь… Просто вы выскочили так неожиданно…
– Я не хотела. Я вообще не собиралась… – Оправдывалась она.
– Сыну купили? – Он кивнул на покалеченный самокат.
– Крестнику.
– Его можно починить. Муж починит.
– Я не замужем. – Ляпнула Ольга и снова покраснела, спохватившись: ещё подумает, что она к нему клеится. – Вот здесь остановите, пожалуйста.
– Давайте помогу. – Предложил он, выходя из машины. – Болит нога?
– Нет, нормально. – Она уверенно шагнула и, как назло, сморщилась от резкой боли.
– Вы бы всё-таки к врачу сходили. Вдруг перелом?
– Нет, просто ушиб.
– До свадьбы заживёт? – Он улыбнулся совсем по-дружески. Взвалил самокат на плечо и пошагал к подъезду.
Лифт не работал.
– Какой этаж?
– Я сама. – Пыталась слабо протестовать Ольга, но он уже топал вверх, и ей не оставалось ничего, как идти следом.
В коридоре случайный знакомый поставил самокат на пол, внимательно, как врач пациента осмотрел и ощупал, бросил:
– Я сейчас…
Дверь за ним захлопнулась. Ольга перевела дух.
Наглый рыжий кот Маркиз, коротко мявгнув, потёрся об ушибленное колено. В прищуренных жёлто-зелёных глазах Ольга прочла неодобрение: крайне неосмотрительно пускать в дом случайных знакомых. Что если он вор, бандит или маньяк?
– Нет, он хороший человек. – Возразила Ольга. – Ладно, не сердись, иди сюда. Я дам тебе Вискаса. Вот только разденусь, руки вымою.
Она сняла пальто, стянула колготки. Синяк получился внушительный, но в целом могло быть хуже. Отделалась лёгким испугом, дура ненормальная… Она вздрогнула от резкой трели звонка.
На пороге возник тот самый случайный знакомый с какими-то железками в руках.
– А ну-ка… – Проговорил он без предисловий, отодвинул Ольгу в сторону и, разложив железки по полу, принялся возиться с самокатом.
– Ну что вы, не нужно. – Снова заупрямилась Ольга, но он даже не прореагировал на очередной протест. Возился с самокатом, словно со своим собственным, а её будто и не замечал. Ольге почему-то сделалось обидно. Маркиз, которому очередной визит незнакомца явно пришёлся не по душе, решил, наконец, показать, кто в доме хозяин. Вспрыгнул на галошницу, вздыбил шерсть, изничтожая нахала прищуренным взглядом.
– Ишь, ты какой… – Оторвавшись от работы, одобрительно заметил мастер, протянул руку, чтобы погладить кота, но Маркиз прижал уши, ощерился и громко злобно зашипел.
– Ревнуешь? – Рассмеялся визитёр, окидывая Ольгу лукавым, сверху вниз, оценивающим взглядом.
Неожиданно для себя она отметила, что у него тонко очерченные яркие губы и длинные пушистые ресницы, за которыми прячется жёлто-зелёный, как у наглого Маркиза, огонёк. Ольга вдруг вспомнила, что стоит перед чужим посторонним мужчиной полуодетая, с огромным синяком на голом колене и, съёжившись под этим беззастенчиво-заинтересованным взглядом, поспешно ретировалась в комнату. Натянула джинсы и прошмыгнула в кухню, где задобрила Маркиза долгожданным Вискасом.
– Хозяйка! – Позвал визитёр. – Получайте ваше транспортное средство. Как новенькое!
Пружинисто распрямился, улыбаясь, и у Ольги вдруг гулко бухнуло сердце.
– Спасибо. – Пробормотала она, опустив глаза.
– Кофе не угостите?
– Вы к дочке не торопитесь? – Собрав волю в кулак, строго спросила Ольга, распрямив плечи, вскинув остренький подбородок.
Он покачал головой, и в улыбке просквозила печаль.
– Нет сейчас дочки. Она с матерью живёт в Америке. Приезжает только летом. На месяц. Смотрели кино «Американская дочь»? Почти про нас.
Ольге вдруг сделалось его жаль. Она хотела сказать что-нибудь в ободрение, но никак не могла подобрать нужных слов: ей никогда не приходилось утешать незнакомых мужчин. И поэтому рассердилась на себя: с какой стати она должна выслушивать чужие исповеди? Кофе, конечно, она его напоит, чтобы не быть неблагодарной. Даже пообедать предложит. А исполнять роль наперстницы – увольте. В чужую душу не полезет и в свою не пустит.
Об этом она размышляла, выставляя на стол банку с растворимым кофе, сахарницу, чашку, внезапно поймав себя на том, что старается сделать движения плавными и гармоничными.
– Меня зовут Виктор, а вас?
– Ольга… – Выдохнула она, и, как ни старалась не встречаться с ним взглядом, всё же сорвалась, глянула в жёлто-зелёные осколки зеркал. И вновь предательски захолонуло в груди, и мысли, такие правильные, стройные, спутались в бесформенный клубок.
