Читаем без скачивания Танец Солнца - Роберт Силверберг

Сегодня я заметил нечто удивительное. Правда, возможно, я опьянел от кислорода там, на равнине, возможно, поддался предположению, подброшенному Херндоном, возможно, сказалась фамильная предрасположенность к мазохизму. Так или иначе, когда сегодня я наблюдал жрунов, мне впервые показалось, что они ведут себя разумно, действуя согласно определенному ритуалу. Я ходил за ними более трех часов. За это время они обнаружили около полудюжины молодых "подушек". Каждый раз, прежде чем начать есть, они повторяли одно и то же. А именно: окружали растение кольцом; поднимали глаза к солнцу; переглядывались с соседями справа и слева по кругу; издавали нежные, немного похожие на ржание звуки, но только после того, как было проделано все сказанное выше; снова поднимали глаза к солнцу; принимались за еду. И если это не благодарственная молитва, если не поклонение божеству, так что же это такое? А если они продвинулись так далеко в духовном отношении, что могут выражать благоговение, то что же такое наши действия, как не геноцид? Разве шимпанзе молятся? Бог мой, да мы бы не стали истреблять даже шимпанзе так, как мы истребляем жрунов! Разумеется, шимпанзе не наносят вреда нашим посевам, и с ними возможно сосуществование, тогда как жруны и земледельцы абсолютно несовместимы в рамках этой планеты. Тем не менее нравственная проблема налицо. Решение о ликвидации жрунов было принято на основании представления, что их умственное развитие находится на уровне устриц или, в лучшем случае, овец. Совесть наша спокойна, ибо яд быстр и безболезнен, а еще потому, что жруны бесследно растворяются после смерти, и нам не приходится заниматься грязной работой, хороня миллионы трупов. Но если они молятся... Я пока ничего не скажу остальным. Мне нужны доказательства - прочные, объективные. Фильмы, пленки, протоколы опытов. Вот тогда посмотрим. А что произойдет, если я докажу, что мы истребляем разумные существа? Мой народ кое-что знает о геноциде, поскольку испытал его прелести несколько столетий назад. Сомневаюсь, что мне удалось бы приостановить то, что тут происходит, но уж, как самое малое, я смогу отказаться от участия в этой операции. Вернуться на Землю и возвысить голос... Будем надеяться, что все это мне только показалось.

Ничего мне не показалось. Они собираются в кольца, они смотрят на солнце, они ржут, они молятся. Пускай они просто шары из желе, водруженные на длинные ноги, но они благодарят бога за хлеб насущный. Их громадные глаза теперь, как мне кажется, смотрят на меня с глубокой укоризной. Ведь это ручное стадо знает, что тут происходит: мы спустились со звезд, чтобы стереть весь их род с лица планеты, и только они избавлены от этой участи. Они не могут с нами бороться, не могут даже выразить свой гнев, но они знают. И ненавидят нас. Боже мой, мы убили более двух миллионов с того момента, как появились здесь, и мои руки, фигурально выражаясь, по локоть в крови, но что я могу... что я могу... Я должен быть очень осторожен, иначе все кончится наркозом и мозговой цензурой. Во мне не должны увидеть ни безумца, ни чудака, ни демагога. Я не могу встать во весь рост и обвинить. Нужны союзники. Во-первых, Херндон. Он явно на пути к истине. Ведь именно он натолкнул меня на нее в тот день, когда мы разбрасывали драже. А я-то еще подумал, что он разыгрывает меня! С ним надо поговорить сегодня же.

Он говорит: - Я долго думал над твоим предположением. Насчет жрунов. Действительно, наши психологические исследования, видимо, были проведены поверхностно. Понимаешь, если они в самом деле разумны... Херндон моргает. Это высокий человек с гладкими черными волосами, с большой бородой и широкими скулами. - А кто сказал, что они разумны, Том? - Так ты же сам говорил! Помнишь, там, в заречье, за Форк-ривер ты сказал... - Но ведь это была просто безумная гипотеза, не больше. Ну в порядке болтовни, что ли... - А мне кажется, что это было нечто большее. Ты же верил в то, что говорил. Херндон в явном затруднении. - Том, я не знаю, что ты затеваешь, но умоляю тебя, остановись. Если бы я хоть на мгновение поверил, что мы убиваем разумных существ, я помчался бы к мозговому цензору с такой быстротой, будто у меня под ногами горит трава. - Так почему же ты об этом заговорил? - спрашивает Том Две-Ленты. - Просто ради разговора. - Развлекаешься, перекладывая собственное чувство вины яа чужие плечи? Скотина ты все-таки, Херндон. Я это всерьез говорю. - Ну, Том, если бы я знал, что ты так воспримешь это дурацкое предположение... - Херндон качает головой. - Жруны же явно безмозглые твари. Это же очевидно. Иначе бы мы не получили приказ их истребить. - Ясно, - отвечает Том Две-Ленты.

Эллен сказала: - Нет, я не знаю, чего добивается Том, но твердо уверена, что ему необходим отдых. Ведь только полтора года прошло с тех пор, как он перенес реконструкцию личности, а потрясение перед этим было очень тяжелое. Майклсон, оторвавшись от графика: - Он уже третий раз подряд отказывается от вылета на распыление драже. Говорит, что не может тратить время, нужное ему для опытов. Черт побери, мы, конечно, можем его заменить, но мне кажется, что он водит нас за нос. - А какие он ведет исследования? - спрашивает Николс. - Во всяком случае не биологические, - ответила Джулия. - Он все время возится с жрунами в загоне, но я не видела, чтобы он ставил какие-нибудь опыты. Только наблюдает. - И разговаривает с ними, - заметил Чанг. - И разговаривает, точно, - подхватила Джулия. - О чем? - спросил Николс. - Кто же его знает... Все посмотрели на Эллен. - Ты же с ним ближе всех, - сказал Майклсон. - Постарайся на него воздействовать. - Прежде всего надо узнать, что с ним происходит, - ответила Эллен. - А он молчит.

Ты знаешь, что надо быть очень осторожным, ведь их много, а их забота о твоем психическом благополучии может оказаться смертельно опасной. Они уже знают, что ты возбужден, а Эллен даже попыталась наводящими вопросами определить причину этого раздражения. Прошлой ночью ты лежал в ее объятиях, и она выспрашивала - окольно, умело, а ты прекрасно понимал, что именно она хочет узнать. А когда взошла луна, она предложила прогуляться в загон и побродить среди дремлющих жрунов. Ты отказался, но она, конечно, заметила твой повышенный интерес к жрунам. Ты и сам попробовал кое-что выяснить у нее, и, как тебе кажется, сделал это осторожно. И теперь ты уверен, что для спасения жрунов сделать ничего нельзя. Принято непререкаемое решение. Точно так же было и в 1876 году: вот бизоны, а вот - индейцы сиу, и они неизбежно должны быть истреблены, ибо железную дорогу уже начали строить. Если ты заговоришь, твои друзья успокоят тебя, дадут наркоз и цензурируют, ведь от них скрыто то, что видишь ты. Если ты вернешься на Землю и поднимешь знамя кампании в защиту жрунов, над тобой будут издеваться, а потом примут решение о новой реконструкции личности. Ты бессилен... бессилен...