Читаем без скачивания Эксклюзив - Наталья Юнина

– Ну да, ну да, любовь. Но если ты позвонишь ментам, то ни врачом не станешь, ни суженого ряженого не найдешь, этак лет десять еще. И бабку свою в могилу загонишь. Оно тебе надо?

Да, Люся умеет убеждать, тем более такую ведомую личность как я. Мне не хватало подруг и вот такого уверенного и беззаботного человека. Поэтому с ней и подружилась. А зря!

Не знаю, как я смогла находиться в одном доме с трупом и не удариться в истерику, все прошло словно в тумане и ровно в десять вечера, когда окончательно стемнело, мы погружаем тело Вити в садовую тачку и, прихватив с собой лопату, направляемся к месту захоронения.

Вот только дойдя до леса, нам в глаза ударяет свет от фар машины. Моя трусливая натура теряется, Люся же направляется в гущу леса с садовой тачкой. Я же, как и в детстве, когда все убегали, предварительно своровав какой-нибудь фрукт или овощ у соседа, стою как вкопанная, дожидаясь пока мне не накостыляет хозяин.

Волнение усиливается, как только автомобиль останавливается около меня. Такой я видела только в кино. Спрашивается, что может делать близ Люсиной дачи такая машина? Нижние девяносто снова чуют неладное. А когда водитель стал опускать окно, и подавно. Бандит, к гадалке не ходи. Мужчина улыбается мне, сверкая золотым зубом.

– Красавица, что ты тут делаешь в такой час?

– Я п…пп…..ппп..п…п…

– Заика? – интересуется второй мужчина с пассажирского сиденья. Мамочки, у этого вообще шрам на пол-лица.

– Нет я… п…п… папоротник ищу.

– Папоротник? – задумчиво бросает тот, что с золотым зубом.

– Да, чтобы выйти замуж. С папоротником всякие ритуалы проводят.

– Так не Иван Купала, – ухмыльнувшись произносит тот, что со шрамом.

– Да, но…, – кажется, я… корчу лицо больше, чем надо, ибо мужчины как-то напрягаются. – Я отчаялась выйти замуж, вот в августе и ищу, – Боженька, закрой мне уже рот. Надо было притвориться немой!

На мои потуги бандиты ничего не отвечают, лишь усмехаются. И вот, когда я уже хочу выдохнуть, окно со стороны заднего пассажирского сиденья начало медленно опускаться, являя моим очам еще одного мужчину. Сказать, что я обалдела – ничего не сказать.

Передо мной совершенно точно мужчина, приснившийся мне неделю назад. Такие глаза забыть просто невозможно. Именно таким я его по памяти утром и нарисовала. Матерь Божья, и куртка кожаная точь-в-точь.

Даже сейчас, в темноте, я ощущаю на себе пронзительный взгляд его серо-голубых глаз. А я ведь и нужные слова тогда перед сном сказала «на новом месте, приснись жених невесте». И все бы ничего, но ведь и ежу ясно, что мужчины, сидящие в машине, не имеют ничего общего с добропорядочными людьми.

Господи, что я такого сделала, что ты подсунул мне бандита?! «Труп идешь закапывать» – шепчет противный внутренний голос.

– Мы правильно едем на деревню? – неожиданно произносит мужчина из сна.

– В.

– Что?

– Правильно говорить предлог «в», а не «на», – вот теперь взгляд мужчины меняется. Становится злым. Так, стоп, я только что исправила речь бандиту? Возможно, даже убийце? Конченая дура. – Да, вы правильно едете в деревню. Тут еще метров триста.

– Спасибо, – на удивление, спокойно произносит он. – Удачи с поиском папоротника. И мужа, – подмигивает, едва заметно улыбаясь.

– Благодарю. Храни вас Бог, – зачем-то перекрещиваю машину, наблюдая за тем, как закрывается окно заднего пассажирского сиденья. Мамочки, да что со мной? Что я делаю?

Кажется, я выдыхаю только тогда, когда машина трогается с места.

– Чего ты там вошкалась? – нервно произносит Люся, как только я захожу в лес.

Вкратце пересказываю ей мою встречу с бандитами, намеренно опуская деталь про сон, и мы движемся в глубь леса.

Оказалось, что рыть яму для могилы крайне трудно. Особенно в темноте, когда Люсин фонарик сдох. Благо моя предусмотрительность меня не подвела, и закинутые в тачку свечка и спички пригодились. Мы меняемся с Люсей по мере усталости, но работаем быстро, ибо хотим поскорее отсюда уйти.

– У него же родственники есть и искать наверняка будут, – вдруг доходит до меня, когда мы вырываем неглубокую, но все же могилку.

– Ой, я тебя умоляю, какие родственники? О нем даже никто не вспомнит. Все же хорошо, что мы с ним так и не расписались. Звание вдовы мне не идет.

– Фу, Люся.

– Не фукай. Все, можно опускать тело, – тяжело произносит подруга, шумно выдохнув.

– Надо было цветок какой-нибудь взять.

– Зачем?

– Чтобы положить на могилку. Разве непонятно?

– Облезет. Ему веток хватит.

– Подожди, – хватаю подругу за руку. – Может, не надо?

– Надо, Лиза. Надо.

И все, произошел очередной откат, когда Люся стала засыпать тело землей. Что мы натворили? Наверное, дальше я бы ударилась в истерику, если бы не едва виднеющийся свет недалеко от нас. В этот раз Люся не успевает никуда сбежать. Только закидывает в овраг лопату. Я же ничего другого, как примкнуть к дереву и обнять ближайшую березу, не придумываю. Из меня само собой вырывается то ли вой, то ли мычание, когда я понимаю, что мы здесь не одни.

– Девушки, а что вы тут делаете? – где я слышала этот голос. Точно, мужчина с золотым зубом!

– Шшш. У нас ритуал, – слышу позади себя Люсю. Ритуал? Ну да, я же папоротник и мужа ищу! Прекращаю мычать и выдаю первое, что приходит на ум.

– Суженый мой ряженый, явись ко мне. Приди ко мне, найди меня. К матушке природе взываю. Суженого призываю. Куда бы очи твои ни смотрели, явись ко мне за две недели.

От дерева не отлипаю, ибо страшно. Только свечку в правой руке сжимаю, что есть сил. И тут вновь слышу Люсин голос:

– Как голубь голубку легко обосрал, ворон ворону заклевал, так и суженый ее отыскал. Летите птицы по селам и городам, да по дремучим лесам, письмо несите, суженого явите. Аминь.

Молчание. Затяжное. Где-то глубоко внутри я понимаю, что стоит отлипнуть от дерева и увижу всех троих мужчин, а не только того, что с золотым зубом. Они ведь не просто так сюда пришли.

– Нашла папоротник? – хотелось бы мне сейчас притвориться немой. Но поздно. Этот голос точно принадлежит мужчине из сна.

– Нет, – еле слышно произношу я.

– Беда-то какая,