Читаем без скачивания Космо Хилл. Супернатуралист - Йон Колфер

Воду Космо использовал в последнюю очередь, чтобы запить хлебный поднос. Затем он вывернул бутылку наизнанку и положил ее на лицо как салфетку. А ведь где-то есть совсем другая жизнь, куда лучше, уныло думал он. В этот самый миг кто-то разговаривает, ничего не боясь. А кто-то наверняка даже смеется. Настоящим смехом, а не тем злобным гоготом, который часто разносится по залам приюта.

Космо лег на спину. Жидкость из бутылки холодила лоб. Сегодня ему не хотелось думать. Не хотелось мечтать о родителях, но заслуженный сон упрямо не шел к нему. Родители. Кто они? Почему они бросили его на площади Космонавта Хилла? Может быть, он русский? По лицу не поймешь. Темные вьющиеся волосы, карие глаза, светлая кожа в веснушках. Он мог родиться где угодно. Почему его бросили?

Космо переложил бутылку на покрасневшую полоску кожи на ноге. «Заткнись, — приказал он своему мозгу. — Только не сегодня. В прошлом нет жизни. Думай о будущем».

Кто-то тихонько постучал по трубе сверху. Это был Зиплок Мерфи. Заработала связь. Космо ответил на стук, потом поднял матрас, чтобы подать сигнал Фенсу, который жил ниже. Лишенные поручителей сироты разработали свою систему связи, позволявшую общаться незаметно от бдительного ока воспитателей. Кларисса Фрейн не одобряла прямого общения мальчиков из опасения, что оно может развиться в дружбу. Где дружба — там и единство, а где единство — там, того и гляди, бунт.

Космо сунул пальцы в шов картонной трубы и вытащил спрятанные там две небольшие трубочки. Он вылепил их из жевательных бутылок и хрустящего хлеба, а затем запек на подоконнике. Космо вставил одну трубочку в отверстие в нижней части трубы, а вторую — в такую же дырку у себя над головой.

— Эй, Космо, как твои ноги? — раздался сверху голос Зиплока.

— Болят, — ответил Космо. — Приложил к ожогу бутылку, но не помогает.

— Я тоже пробовал, — произнес снизу Фенс. — Средства от пота. Помню, как на нас испытывали отравленные дротики. Я тогда блевал целую неделю.

Замечания и предложения раздавались по всей сети через отверстия в трубах. Трубы касались друг друга, кроме того, акустика зала обеспечивала передачу звуков на поразительные расстояния. Космо слышал, как перешептываются узники института, находившиеся в нескольких сотнях ярдов от него.

— А что говорит Химик? — спросил он. — Я имею в виду, о наших ногах.

Химиком прозвали в приюте мальчика, жившего через две трубы от Космо. Он любил смотреть по телевизору медицинские программы и был своего рода консультантом всех сирот.

Ответ пришел буквально через минуту.

— Химик советует поплевать на руки и втереть слюну в кожу. Слюна содержит что-то такое, что успокаивает жжение. Но нельзя облизывать пальцы, иначе будет хуже, чем после слизней.

Тут же стало слышно, как мальчики плюют себе на руки. От их усилий задрожала вся конструкция. Космо тоже последовал совету Химика, потом лег на спину и стал слушать сотню разговоров одновременно. Иногда он и сам что-нибудь говорил, но по большей части слушал речи Зиплока. Сегодня Космо мог думать только о заветном миге, когда свобода поманит его. И о том, что следует быть готовым, когда этот миг наступит.

Шанс обрести свободу выпал Космо буквально на следующий день на обратной дороге в приют. Сорок лишенных поручителей сирот, среди них и Космо, провели день в звукозаписывающей компании. Требовалось просмотреть рекламные ролики сгенерированных компьютером поп-групп, после чего ответить на вопросы анкеты размером шестьдесят килобайт. Какой смоделированный певец понравился вам больше других? Какой смоделированный исполнитель показался вам крутым? «Крутым, подумать только!» — фыркнул про себя Космо. Даже компьютеры этой компании отстали от времени. Кто же в наше время говорит «крутой»! Космо отмечал ответы на экране сенсорной ручкой, почти не читая вопросов. Компьютерной попсе он предпочитал музыку, сочиненную живыми людьми. Впрочем, никто не жаловался. Провести день за просмотром роликов было все же куда лучше, чем испытывать на себе всякую химию.

После сеанса воспитатели института Фрейн загрузили сирот в фургон. Судя по тому, что на нем были установлены настоящие резиновые шины, а не пластмассовые гусеницы, фургону было лет сто, не меньше. К Космо приковали наручниками Зиплока Мерфи. Зиплок был неплохим парнем, только слишком много болтал. Именно из-за этого он получил свою кличку в приюте.[1] Однажды этот ирландец сказал много лишнего не тому, кому нужно, и ему суперклеем приклеили к губам застежку-молнию от пакета для продуктов. Волдыри прошли только через несколько недель. Мальчик хорошо усвоил урок, но зато у него появилась новая тема для разговоров.

— Этот клей не зря называют суперклеем, — тараторил Зиплок, когда один из воспитателей защелкивал наручники на вставленное в сиденье кольцо. — Его используют для лечения раненых на поле боя. Заливают прямо в раны.

Космо равнодушно кивнул. Зиплок, похоже, забыл, что рассказывал эту историю уже миллион раз. Может быть, Космо был сам виноват — он единственный хотя бы делал вид, что слушает.

— Пришлось полить пакет кипятком, что бы он отклеился от меня, — продолжал Зиплок. — Если хочешь знать, я почти ничего не чувствовал. Один из воспитателей накачал меня обезболивающим. Даже если б они вколачивали мне в череп шестидюймовые гвозди, я все равно бы ничегошеньки не почувствовал.

Космо потер кожу, натертую наручниками. У всех его товарищей по несчастью от оков были красные полосы на запястьях, которые никогда не заживали. Клеймо узников.

— Ты когда-нибудь пробовал весь день дышать через нос? — не унимался Зиплок. — Я вот пробовал. Несколько раз. Жуть, честно говоря.

Водитель в кабине подключал фургон к навигационному каналу связи со спутником. В последнее время со связью были проблемы. Как говорили по телевизору, виной всему было то, что спутник постоянно надстраивался. Из-за этих работ нарушалась и без того низкая орбита «Маичи-9». Говорили даже, что антенны некоторых компаний ломались или сгорали в верхних слоях атмосферы Земли.

— Почему стоим? — заорал воспитатель Редвуд. У рыжего верзилы в тот день оглушительно воняло изо рта, а настроение было совсем скверным. Видимо, вчера он выпил слишком много пива. Судя по отвислому животу, слишком много пива он выпивал каждый божий день. — Агнес поклялась, что переедет к сестре, если сегодня я приду домой поздно.

— Это все чертов спутник! — крикнул водитель. — Никак не могу установить связь.

— Устанавливай, или мой сапог установит прямую связь с твоей задницей.

Зиплок хмыкнул так громко, что его услышал Редвуд.

— Думаешь, я шучу, Франциск? — заорал воспитатель, треснув Зиплока по уху. — Считаешь, что я не сделаю, что сказал?

— Конечно сделаете, сэр. У вас такой взгляд… Нельзя шутить с человеком, который так смотрит.

Редвуд взял Зиплока за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

— Знаешь, Франциск, впервые я услышал от тебя умную мысль. Со мной нельзя шутить, потому что я делаю то, что хочу. Таких уродов, как ты, я б отправлял на мыло по дюжине в день, если бы не надо было писать столько бумаг. Ненавижу писанину.

Зиплоку бы отмолчаться, да он не мог. Вернее, его слишком болтливый рот никак не мог закрыться.

— Я слышал об этом, сэр, — сказал мальчик.

Редвуд еще сильнее вздернул его подбородок.

— Что, Франциск? Что ты слышал? Космо дернул цепь наручников, предостерегая товарища. Такого человека, как Редвуд, не стоит выводить из себя. Его боялись даже полные отморозки. О нем ходило немало жутких слухов. Некоторые сироты из института Фрейн исчезли без следа.

Но Зиплок не мог остановиться. Слова вылетали из его рта как растревоженные пчелы из улья.

— Я слышал, что вы ненавидите писанину, потому что в некоторых словах больше трех букв. — И он гнусно хихикнул. Не столько потому, что ему было смешно, сколько потому, что он пребывал на грани истерики. Космо понял, что Зиплок неминуемо окажется в отделении для душевнобольных. Если выживет, конечно.

Редвуд переместил пальцы на горло Зиплока и слегка сжал их.

— Таких идиотов, как ты, жизнь ничему не учит. Запомни, в этом городе за острое словцо приходится платить болью, и это еще в лучшем случае.

Жизнь Зиплоку спас спутник — прежде чем пальцы Редвуда успели сжаться на горле сироты, система загрузила маршрут в навигатор фургона. Фургон, накренившись на повороте, выехал со стоянки и влился в поток транспорта на шоссе. Из-под брюха машины выдвинулся направляющий стержень и углубился в направляющий желоб магистрали.

— Мы зафиксировались! — крикнул водитель. — Через десять минут будем на месте.

Редвуд отпустил горло Зиплока.

— Тебе везет, как ирландцу, Франциск. Сейчас у меня слишком хорошее настроение, чтобы причинять тебе боль. Но потом, когда я буду не в духе, ты так легко не отделаешься, помяни мое слово.