Читаем без скачивания Севастопольские письма и воспоминания - Николай Пирогов

Не сердись, душка, что пишу мало, но скоро получишь целую кучу любопытных известий и о дороге и о нашем пребывании. Я выезжаю утром в 8 часов на казацкой лошади в госпиталь и возвращаюсь весь в крови, в поту и в нечистоте в 4, 5 и 6 часов вечера. Целую тебя, прижимаю к сердцу. Поцелуй детей; скажи себе и им, что муж и отец думает об вас и за 2000 верст.

Прощай, моя душка.

1. Подлинник письма No 4-в ВММ (No 15618), на одной странице; конверт-с обычным адресом; письмо помещается здесь под No 4 ввиду того, что письмо No 5, начатое 12 ноября и законченное также 14 ноября, отослано позднее.

Вот что сообщает о приезде П. в Севастополь современник-врач:

"В это критическое время явился к нам из Петербурга академик Николай Иванович Пирогов с десятком избранных им самим сведущих хирургов. Не успев познакомиться с санитарными учреждениями в самом городе, он принялся водворять порядок на Северной стороне. После сортирования раненых отправлен был огромный транспорт больных в Симферополь и прекращена была транспортировка раненых из нашего временного госпиталя, чрез что открылась возможность уложить по местам всех раненых и заняться поданием помощи страдальцам. Прибывшие хирурги вместе с военными врачами принялись деятельно за работу и вскоре все больные были перевезены и успокоены... По приведении в порядок местного госпиталя на Северной стороне профессор Пирогов принялся за организацию санитарных учреждений в самом городе. Приняв в свое ведение от медицинского инспектора Черноморского флота первый перевязочный пункт, он первым делом стал заботиться, чтоб дать большой простор раненым и сохранить по мере возможности чистый воздух в комнатах. Для этой цели кроме дома Благородного собрания в городе заняты были все казенные здания и более удобные дома частных жителей, где прежде помещались одни только второстепенные перевязочные пункты. Теперь занята часть Николаевской батареи, дом Инженерного ведомства, Екатерининский дворец и купеческие дома - Орловского, Гущина и других, где можно было поставить от 30 до 50 и более коек.

С профессором Пироговым явились в то время в Севастополь лучшие молодые хирурги, а именно: Беккерс, Обермиллер, Каде, Реберг, Пабо, Хлебников, Тарасов, Тюрин, Сохраничев и опытный фельдшер Калашников. Все они занимались в главном перевязочном пункте и заведывали ранеными во вновь открытых отделениях, навещая в то же время и больных на Северной стороне. Наш временный госпиталь посетил Николай Иванович по водворении порядка в городе. Он нашел у нас много неправильностей, как в лечении ран, так и в содержании больных, указав меры к исправлению; но никого из своих ассистентов не назначил для надзора за пользованием больных и раненых. Даже добровольные наши сестры милосердия не были заменены подготовленными сестрами Крестовоздвиженской общины, явившимися к нам в Севастополь в конце ноября. Один только десмургист (Десмургия-отдел практической медицины, изучающий наложение повязок.) Сохраничев заходил изредка к нам в госпиталь и показывал, как нужно налагать по новому способу гипсовые повязки на сложные переломы" (У л ь p и х с о н, стр. 130 и сл.).

2. Сестры милосердия - медицинские сестры Общины, присланные в Крым для оказания помощи больным и раненым воинам и самоотверженно работавшие на театре войны под непосредственным руководством П. О сестрах и их деятельности - в дальнейших письмах и других документах наст. издания. В Приложениях приводится сводный список сестер, работавших в Крыму под руководством П. - см. отдельно ldn-knigi.narod.ru )

3. Ник. Фед. Здекауер (1815-1897); в некоторых письмах П. называет его Дздекауер) - с 1839 г. ординатор ВСХГ; после перехода в 1841 г. П. в МХА сблизился с ним. Считая себя учеником великого хирурга, Здекауер писал: "Был приглашен в нашу академию на новую кафедру госпитальной хирургической клиники и патологической анатомии известный тогда уже своими классическими сочинениями по хирургии и анатомии гениальный профессор Н. И. Пирогов. Он вскоре стал заведовать всеми вскрытиями по госпиталю. К нему поступали на секцию (вскрытие) и умершие в моем отделении больные, с весьма подробными историями болезней и вначале не редко проблематическими диагнозами, которые тотчас обратили на себя его внимание.

Так как я присутствовал при всяком вскрытии, то мне не трудно было сообщить подробный и правдивый перечень прижизненных функциональных расстройств и объективных явлений, но только мои заключения о значении последних и связи их с органическими расстройствами далеко не всегда были верными. При этих проверках мы скоро познакомились, и строгий разбор моих ошибок, с указанием причины, отчего они произошли, сделался для меня драгоценным источником хотя медленного, но основательного усовершенствования не столько в диагностической технике, которую я себе давно усвоил, сколько в умении узнавать известные органические расстройства по выдающимся при них группам объективных признаков и функциональных расстройств. В этом направлении и я имел счастье быть учеником Пирогова. При этих взаимных поверочных занятиях, продолжавшихся более двух лет, завязалось не только близкое знакомство, но и более тесная дружба между нами, я сделался домашним врачом у Пироговых и оставался таковым до отъезда его из Петербурга" (Н. Ф. Здекауер. Записки, стр. 131 и сл.). Сближение с П. привело Здекауера к участию в кружку врачей, образовавшемся в 1843 г. при МХА и носившем имя великого хирурга (Пироговский ферейн). 3. был секретарем кружка и впоследствии опубликовал несколько тщательно записанных им научных сообщений П. "Однокорытники" участники кружка.

4. Бастион No 4 Северной стороны знаменит в истории обороны Севастополя героизмом своего личного состава. Севастополь расположен по обеим сторонам большой бухты, которая разделяет город на две части - Северную и Южную стороны. Последняя, в свою очередь, делится на две части глубоко врезывающеюся узкою Южною бухтою, расположенною недалеко от входа в севастопольский рейд, перпендикулярно к Большой бухте: на Городскую сторону, к западу от Южной бухты, и на Корабельную сторону, к востоку от Южной бухты.

No 5.

12 [-14] ноября. Пятница. 1854. Севастополь

(Подлинник письма No 5-в ВММ (No 15619), на четырех страницах; конверт-с обычным адресом. Описание поездки из Петербурга в Севастополь и состояния дорог в Крыму в этом и следующих письмах П. включено в "Хрестоматию" Ковалевского (стр. 70). Свой приезд в Севастополь П. описал также в "Началах" (см. ниже).).

Слава богу, здоровый, следовательно живой, прибыл сегодня в 12 часов утра в Севастополь. Как был, так и есть; такой же точно, как выехал из Петербурга, нисколько не переменился, тебя люблю по-прежнему; как? - ты это сама знаешь.

Ты, я знаю, милая Саша, была бы довольна и этим одним известием, но есть люди, которые мешаются в чужие дела и хотят непременно знать, как и что и почему и тьму подробностей, для тебя вовсе незанимательных. Я думал-думал, как бы угодить этим господам, а не угодить нельзя добрым людям.

Тем предисловие кончается; я дремлю после реброкрушительной прогулки по Бахчисарайскому шоссе и засыпаю.

13 ноября. День моего рождения, о чем я вспомнил только сегодня, т. е. 14 ноября.

14 ноября. Пишу, милая Саша, не для тебя одной, а и для других добрых людей, а, главное, и для себя, может быть. ("И для себя" - следовательно, П. имел в виду использовать свои письма из Севастополя для обобщенного очерка о Крымской войне. Часть текста классических "Начал" основана на этих письмах.).

Дорога от Курска до Севастополя есть ряд мучений для того, кто находится в приятном заблуждении, что дороги назначены для уменьшения пространства и времени в житейском сообщении. Я рассматриваю их, как особенный род сотрясения, полезного для моих кишек, и потому отношу поездку в Севастополь осенью и преимущественно в военное время к превосходной гимнастике брюшных внутренностей. Толчки, перегибы перекаты и тьма других телодвижений, конечно, не вовсе безызвестных (После этого: "петербургским" (зачеркнуто).) жителям Гороховой и Вознесенской, встречаются здесь в таком мифологическом объеме, что, наконец, понятие о ровном месте начинает делаться чем-то вроде мифа.

Тарантас наш оказался образцом прочности; однако же и он, благодаря усилиям ямщиков нас опрокинуть, не устоял и, свалившись в одну прекрасную ночь на бок в канаву, треснул.

Трещина, которая могла бы наделать нам множество хлопот, к счастью, обнаружилась в Екатеринославле [...].(Старое название города Екатеринослава (ныне Днепропетровск); встречается у П. и общепринятое начертание, без буквы "л".)

Харьков в отношении образованности, несмотря на то, что университетский город, стоит, по моему мнению, гораздо ниже Екатеринославля. Харьковский аптекарь [...], немец, несмотря на мое письменное приглашение и выгодную перспективу сбыть с рук свой материал, не явился, отговариваясь тем, что он не хочет; это уже, очевидно, переход к восточной беззаботности.