Читаем без скачивания Стихотворения и поэмы (основное собрание) - Иосиф Бродский

в городском гаме, плеске и стоне

тоненькая песенка смерти.

Верхний свет улиц, верхний свет улиц

всё рисует нам этот город и эту воду,

и короткий свист у фасадов узких,

вылетающий вверх, вылетающий на свободу.

Девочка-память бредет по городу, бренчат в ладони монеты,

мертвые листья кружатся выпавшими рублями,

над рекламными щитами узкие самолеты взлетают в небо,

как городские птицы над железными кораблями.

Громадный дождь, дождь широких улиц льется над мартом,

как в те дни возвращенья, о которых мы не позабыли.

Теперь ты идешь один, идешь один по асфальту,

и навстречу тебе летят блестящие автомобили.

Вот и жизнь проходит, свет над заливом меркнет,

шелестя платьем, тарахтя каблуками, многоименна,

и ты остаешься с этим народом, с этим городом и с этим веком,

да, один на один, как ты ни есть ребенок.

Девочка-память бредет по городу, наступает вечер,

льется дождь, и платочек ее хоть выжми,

девочка-память стоит у витрин и глядит на бельё столетья

и безумно свистит этот вечный мотив посредине жизни.

<?>

* Текст приводится по СИП. -- С. В.

-----------------

Памяти Феди Добровольского

Мы продолжаем жить.

Мы читаем или пишем стихи.

Мы разглядываем красивых женщин,

улыбающихся миру с обложки

иллюстрированных журналов.

Мы обдумываем своих друзей,

возвращаясь через весь город

в полузамерзшем и дрожащем трамвае:

мы продолжаем жить.

Иногда мы видим деревья,

которые

черными обнаженными руками

поддерживают бесконечный груз неба,

или подламываются под грузом неба,

напоминающего по ночам землю.

Мы видим деревья,

лежащие на земле.

Мы продолжаем жить.

Мы, с которыми ты долго разговаривал

о современной живописи,

или с которыми пил на углу

Невского проспекта

пиво, -

редко вспоминаем тебя.

И когда вспоминаем,

то начинаем жалеть себя,

свои сутулые спины,

свое отвратительно работающее сердце,

начинающее неудобно ерзать

в грудной клетке

уже после третьего этажа.

И приходит в голову,

что в один прекрасный день

с ним -- с этим сердцем -

приключится какая-нибудь нелепость,

и тогда один из нас

растянется на восемь тысяч километров

к западу от тебя

на грязном асфальтированном тротуаре,

выронив свои книжки,

и последним, что он увидит,

будут случайные встревоженные лица,

случайная каменная стена дома

и повисший на проводах клочок неба, -

неба,

опирающегося на те самые деревья,

которые мы иногда замечаем....

1960

* Текст приводится по СИП. Датировка по кн. В. Полухиной. -- С. В.

-----------------

Памятник

Поставим памятник

в конце длинной городской улицы

или в центре широкой городской площади,

памятник,

который впишется в любой ансамбль,

потому что он будет

немного конструктивен и очень реалистичен.

Поставим памятник,

который никому не помешает.

У подножия пьедестала

мы разобьем клумбу,

а если позволят отцы города, -

небольшой сквер,

и наши дети

будут жмуриться на толстое

оранжевое солнце,

принимая фигуру на пьедестале

за признанного мыслителя,

композитора

или генерала.

У подножия пьедестала -- ручаюсь -

каждое утро будут появляться

цветы.

Поставим памятник,

который никому не помешает.

Даже шоферы

будут любоваться его величественным силуэтом.

В сквере

будут устраиваться свидания.

Поставим памятник,

мимо которого мы будем спешить на работу,

около которого

будут фотографироваться иностранцы.

Ночью мы подсветим его снизу прожекторами.

Поставим памятник лжи.

<?>

* Текст приводится по СИП. -- С. В.

-----------------

Памятник Пушкину

...И Пушкин падает в голубо

ватый колючий снег

Э. Багрицкий.

...И тишина.

И более ни слова.

И эхо.

Да еще усталость.

...Свои стихи

доканчивая кровью,

они на землю глухо опускались.

Потом глядели медленно

и нежно.

Им было дико, холодно

и странно.

Над ними наклонялись безнадежно

седые доктора и секунданты.

Над ними звезды, вздрагивая,

пели,

над ними останавливались

ветры...

Пустой бульвар.

И пение метели.1

Пустой бульвар.

И памятник поэту.

Пустой бульвар.

И пение метели.

И голова

опущена устало.

...В такую ночь

ворочаться в постели

приятней,

чем стоять

на пьедесталах.

<?>

* Текст приводится по СИП. -- С. В.

1 Вариант следующих двух строк, сообщённый по памяти Анной Румшиской: "И одинокий памятник поэту." -- С. В.

-----------------

Песенка

"Пролитую слезу

из будущего привезу,

вставлю ее в колечко.

Будешь глядеть одна,

надевай его на

безымянный, конечно".

"Ах, у других мужья,

перстеньки из рыжья,

серьги из перламутра.

А у меня -- слеза,

жидкая бирюза,

просыхает под утро".

"Носи перстенек, пока

виден издалека;

потом другой подберется.

А надоест хранить,

будет что уронить

ночью на дно колодца".

<?>

-----------------

Песенка о Феде Добровольском

Желтый ветер манчжурский,

говорящий высоко

о евреях и русских,

закопанных в сопку.

О, домов двухэтажных

тускловатые крыши!

О, земля-то всё та же.

Только небо -- поближе.

Только минимум света.

Только утлые птицы,

словно облачко смерти

над землей экспедиций.

И глядит на Восток,

закрываясь от ветра,

черно-белый цветок

двадцатого века.

<?>

* Текст приводится по СИП. -- С. В.

-----------------

Посвящение Глебу Горбовскому

Уходить из любви в яркий солнечный день, безвозвратно;

Слышать шорох травы вдоль газонов, ведущих обратно,

В темном облаке дня, в темном вечере зло, полусонно

Лай вечерних собак -- сквозь квадратные гнезда газона.

Это трудное время. Мы должны пережить, перегнать эти годы,

С каждым новым страданьем забывая былые невзгоды,

И встречая, как новость, эти раны и боль поминутно,

Беспокойно вступая в туманное новое утро.

Как стремительна осень в этот год, в этот год путешествий.

Вдоль белесого неба, черно-красных умолкших процессий,

Мимо голых деревьев ежечасно проносятся листья,

Ударяясь в стекло, ударяясь о камень -- мечты урбаниста.

Я хочу переждать, перегнать, пережить это время,

Новый взгляд за окно, опуская ладонь на колени,

И белесое небо, и листья, и полоска заката сквозная,

Словно дочь и отец, кто-то раньше уходит, я знаю.

Пролетают, летят, ударяются о' землю, падают боком,

Пролетают, проносятся листья вдоль запертых окон,

Всё, что видно сейчас при угасшем, померкнувшем свете,

Эта жизнь, словно дочь и отец, словно дочь и отец, но не хочется смерти.

Оживи на земле, нет, не можешь, лежи, так и надо,

О, живи на земле, как угодно живи, даже падай,

Но придет еще время -- расстанешься с горем и болью,

И наступят года без меня с ежедневной любовью.

И, кончая в мажоре, в пожаре, в мажоре полета,

соскользнув по стеклу, словно платье с плеча, как значок поворота,

Оставаясь, как прежде, надолго ль, как прежде, на месте,

Не осенней тоской -- ожиданьем зимы, несмолкающей песней.

<?>

* Текст приводится по СИП. -- С. В.

-----------------

x x x

Проходя мимо театра Акимова,

голодным взглядом витрины окидывая,

выделяя слюну пресную,

я замышляю написать пьесу

во славу нашей социалистической добродетели,

побеждающей на фоне современной мебели.

Левую пьесу рукою правой

я накропаю довольно скоро,

а товарищ Акимов ее поставит,

соответственно ее сначала оформив.

И я, Боже мой, получу деньги.

И все тогда пойдет по-другому.

И бороду сбрив, я войду по ступеням

в театр... в третий зал гастронома.

<?>

* Текст приводится по неизвестному источнику. -- С. В.

-----------------

Рыбы зимой

Рыбы зимой живут.

Рыбы жуют кислород.

Рыбы зимой плывут,

задевая глазами

лед.

Туда.

Где глубже.

Где море.

Рыбы.

Рыбы.

Рыбы.

Рыбы плывут зимой.

Рыбы хотят выплыть.

Рыбы плывут без света.

Под солнцем

зимним и зыбким.