Читаем без скачивания Однажды пришла война… - Олеся Захарова

– Мама! Мама! – радостно кричит он. – Мама! Мама!

Она посмотрит на него, улыбнётся и снова загрустит. То в окно смотрит, то на стену устремит взор, то вдаль глядит. Иной раз слезинку с глаз смахнет. И сынуля вот что-то пригорюнился. Подбежал к маме, вцепился в подол юбки и не отпускает. А она улыбается сынишке, берёт его на руки и подносит к портрету.

– Это кто? – ласково спросила она.

– Папа… – рассеяно ответил малыш.

– Правильно, мой мальчик. Папа…

И снова слеза по щеке…

– Он сейчас далеко. Он сражается. Но он вернётся. Папа обязательно вернётся. Я в это верю.

После чего мать поставила сына на стульчик и взглянула в его глаза. Они были такими же голубыми, как у отца. Мальчик мало был похож на него. Внешность была мамина, но глаза… Малыш похлопал ими, как будто понимал, о чем думает мать. Лицо его красивое. Волосы чёрные-черные, как смоль. А кожа смуглая. Глядя на мать, глаза выражали испуг. Наверное, он чувствовал частичку того, что чувствует его мать. Малыш захныкал.

– Тихо, тихо, мой мальчик! – заговорила мать и снова взяла его на руки…

Сцена сменилась. Сейчас жена солдата стояла в общественной столовой, где разливала раненым супы. Она была одета в лёгкий халат, поверх которого был натянут фартук. Волосы её были собраны в косу, а голова повязана платочком. Лицо её было такое же каменное.

– Анастасия! – прикрикнула на неё женщина в белом халате. – Работай быстрее. Мечтать потом будешь.

– Но я… – стала оправдываться она.

– Шевелись! – грозно сказала женщина и пошла прочь. Анастасия закрыла глаза и глубоко вздохнула…

Сцена вновь переменилась.

– Отдай, это моё яблоко! – кричала маленькая девочка, догоняя мальчишку, убегавшего от неё. – Это моё яблоко! Своё ты уже съел.

Но мальчик, будто не слышал её и бежал всё быстрее.

– Мама! Мама! – вдруг закричала девочка. Из дома вышла Анастасия. Сейчас она была в парадном платье. Волосы её были собраны в тугой пучок, а лицо сияло от счастья. Но увидев обиженную дочь, она тут же надела строгую маску и поспешила к детям.

– Что случилось? – спросила она. – Зачем вы так кричите?

– Мама! – заплетавшимся языком промолвила девочка. – Женя снова взял моё яблоко. И не только моё. Он забрал яблоко маленького Гены. Мать строго посмотрела на своего старшего сына, и уже её взгляд заставил вернуть ей все яблоки.

– Вот и умница! – сказала мама. – А сейчас я ухожу на почту. Мне нужно отправить письмо папе. Я постараюсь не задерживаться. Женя, ты за старшего.

– Мама… – жалобно начал он. – А папа ведь вернётся?

– Да, конечно, милый. Он обязательно вернётся. Даже не сомневайся…

Сцена изменилась снова. Анастасия запечатала письмо в конверт и ровным, красивым почерком написала: «Михайлову Егору Филипповичу». Далее последовал адрес. Всё аккуратно написав и убедившись, что конверт хорошо запечатан, она кинула его в ящик с письмами.

– Возвращайся скорее, Егор, – промолвила она полушепотом и поспешно отправилась домой к детям…

Егор открыл глаза. Лицо его было залито слезами. Сердце бешено билось. Он встал и к удивлению обнаружил, что тело больше не ломит. Голова не кружится, а тошнота прошла.

– Рассвело, – прошептал Егор. Он отряхнул с себя грязь и пыль, а потом задумался. Солдат вспоминал вчерашнюю ночь. Он все отчётливо помнил. И боль. И головокружение. И тех двух немцев, шептавших на своём языке. Он помнил, как заблудился и как присел, а потом заснул. И вспомнив свой сон, солдат улыбнулся. Неужели сон был правдой? А что если Анастасия, действительно, отправила ему письмо? Тогда ему нужно поскорее вернуться в часть. И тогда он сможет узнать об этом. От этой мысли по лицу вновь расплылась улыбка.

– Скоро мы встретимся, – прошептал Егор. – Я обещаю.

«Пора идти», – пронеслось у него в голове, и он направился искать выход из леса. Казалось, что с наступлением рассвета ничего не изменилось. Лес оставался таким же непонятным, и Егор не мог в нём ориентироваться. Солдат всё шёл и оглядывался по сторонам. Но ни одного знакомого кустика он не находил. Наконец, где-то далеко послышался громкий лай собак.

«О, неужели это деревня!», – подумал Егор. Тут же он вспомнил маленькие деревянные домики, горячий хлеб и кашу приготовленную в печке. Солдат почувствовал, что хочет есть. А потом вспомнил, что в животе у него не было ни крошки уже очень давно. И сразу же появилась неутомимая жажда. Егор ускорил шаг. Лай собак становился всё громче. Всё отчётливее. Он вглядывался вдаль, но ничего не было видно.

Бедному солдату пришлось пройти ещё около полумили, прежде чем он дошёл до маленькой деревушки. Деревня выглядела ужасно. Обгоревшие доски, мебель валялись повсюду. Разрушенные дома. Сердце Егора сжалось от боли. Он тут же представил, что тоже самое, может произойти и с его домом. И от этого ему стало совсем дурно. Он шагал по главной улице деревни, но нигде никого не было. Вокруг стояла тишина. И лишь утреннее пение жаворонка нарушало её. Егор оглядывался по сторонам. Кругом была одинаковая картина. И ни одного жилого дома, ни одной живой души. Видимо, накануне здесь побывали немцы. Они разгромили здесь всё. А жителей деревни увели в плен. «Да, скорее всего, так оно и было», – подумал Егор. Он положил руку на сердце, которое вдруг как ни кстати заболело. Солдат запел про себя чувашскую песню, и от этого на душе стало немного легче».

Потом дедушка замолчал. Я внимательно смотрела на него, руки его дрожали. Огонь в камине весело потрескивал, а последние лучи солнца нежно щекотали лицо. Мы сидели в полном молчании. Я не осмеливалась нарушить его. Я лишь с трепетом в груди и с замиранием сердца ждала, что же дед расскажет дальше. А он сидел, уставившись в одну точку, будто и не собирался продолжать. Но через некоторое время, дед продолжил…

«Егору пришлось ещё очень долго скитаться по деревенским развалинам, прежде чем он наткнулся на новый, совершенно нетронутый немцами дом. Он был огромного размера. Серый, с резными окнами и крышей, он возвышался среди маленьких обгоревших домиков. Калитка была открыта. Егор уставился на неё недоуменным взглядом. «Почему этот дом не разрушен? – пронеслось у него в голове. – Почему немцы не сожгли его также, как остальные? Быть может, здесь они организовали свой штаб? И что если сейчас кто-то из врагов скрывается за стенами этого дома?». От таких мыслей Егору стало не по себе. Неужели он, бравый русский солдат, даст так просто себя уничтожить. Нет. Сердце его быстро забилось. Солдат согнулся, чтобы его не было видно, и незаметно проскользнул через калитку. Оружия при себе он не имел, не считая маленького складного ножичка, который не раз выручал его в разных переделках. Как ни как он придаёт хоть немного уверенности. Егор тихонько прошёл к крыльцу, встал на ступеньки и посмотрел в окно. Перед ним предстала красивая, чисто убранная комната. Стол, стулья и длинная скамья. Обычная мебель тех времён. Кажется, что немцам очень понравился этот дом, ведь они даже не тронули его. Солдат ещё раз оглядел комнату. Ничто не выдавало признаков беспокойства.

В комнате никого не было. Егор глубоко вздохнул и на свой страх и риск решил войти. Он ещё крепче сжал свой нож и аккуратно открыл дверь. Впереди был тёмный коридор. Солдат с опаской взглянул на него, а потом сделал робкий, неуверенный шаг. Тишина. Егор стал незаметно передвигаться. Дверь он оставил открытой, на случай, если появится опасность и ему придётся бежать. Солдат завернул за угол, и перед ним появилась комната, которую он видел через окно. Солнечный свет заливал её. Он обвил взглядом помещение. На стене висели часы. Они показывали шесть сорок пять. Пыли нигде не было, а значит, обитатели этого дома ушли совсем недавно.

«И если вообще ушли», – тут же подумал Егор.

Конец ознакомительного фрагмента.