Читаем без скачивания Обвинение предъявлено - Николай Жогин

Сергей назвал улицу, номер своего дома.

— А вот номер квартиры я не помню. Знаю, что седьмой подъезд. На шестом этаже.

— А фамилия?

— Малашин. Григорий Иванович Малашин.

— Хорошо, — записал подполковник. — Мы обязательно проверим. А к вам такая просьба: о нашем разговоре пока никому ни слова. Никому. Ясно?

— Ясно.

На этом разговор начальника отдела милиции с учениками пятого класса Андреем Петренко и Сережей Божко закончился.

— Спасибо вам, хлопцы, — сказал на прощание Хмелевский. — Вы — настоящие следователи.

Началась кропотливая проверка письма. Прежде всего было установлено, что Григорий Иванович Малашин на протяжении многих лет не занимается общественно полезным трудом. Нигде постоянно не работает. Целыми днями он простаивает у магазина «Филателия», где якобы обменивается с коллекционерами марками, а на самом деле спекулирует. Не работая, постоянно бывает в лучших ресторанах. Совсем недавно — тут Сережа был прав — он приобрел «Запорожец» последней модели.

Эти данные явились основанием для возбуждения уголовного дела. Расследование было поручено старшему следователю прокуратуры города Киева Петру Артемьевичу Павленко.

Петр Артемьевич сразу же решил проследить за почтой этого «филателиста». Нельзя было не обратить внимания на обширную корреспонденцию, отправляемую и получаемую Малашиным. Только за один день он иногда отсылал до двадцати бандеролей в различные города Советского Союза и за границу. С кем и по какому поводу мог так активно переписываться этот человек? Это нуждалось в тщательной проверке.

С согласия прокурора города на почтово-телеграфную корреспонденцию Г. И. Малашина был наложен арест. Законом такая мера предусмотрена, если она вызывается необходимостью.

В одном из писем, адресованных Малашину, сообщалось:

«Приветствую, Григорий Иванович! Послал вам сегодня 180 рублей. Иностранщина почти вся ушла, а вот советские идут что-то плохо. Если можете, пришлите рублей на семьдесят двадцатипятикопеечных марок, а также фашистских марок с изображением Гитлера».

На первом допросе у следователя Малашин сразу же заявил:

— Да, марки я собираю с детства, можно сказать, — и тут же спросил: — А что, это разве запрещено?

— Нет, отчего же, — ответил Петр Артемьевич, — коллекционирование марок у нас не только не запрещается, но и поощряется. Запрещается спекуляция.

— Я не спекулянт. Я — филателист и... брал призы, — с вызовом заявил Малашин.

Вот тогда-то ему и были предъявлены письма.

— Узнаете?

— Да, — признался он, — марками я спекулирую... давно. Покупал их почти по номинальной цене у директора магазина «Филателия». А продавал значительно дороже.

Во время обыска на квартире Малашина было обнаружено различных почтовых марок на двадцать тысяч рублей. И что примечательно: среди них тысячи однотипных, большое количество марок гитлеровской Германии.

Следствию предстояло детально изучить корреспонденцию Малашина. Оказалось, что с ним были связаны около ста восьмидесяти человек из шестидесяти городов Советского Союза. Кто же они? Конечно, среди них были и просто любители-филателисты, которые попались на удочку спекулянту. Но были и такие же, как сам Малашин.

На последующих допросах Малашина было установлено, что, помимо магазина «Филателия», большие партии товара он покупал у некоего Арапова Семена Леонидовича, он же поставлял ему и немецкие марки военных лет.

Был произведен обыск и на квартире Арапова. У него изъяли почтовых марок на десятки тысяч рублей. Но и это было еще не все. В тайнике, обнаруженном в ванной комнате, оказалось двадцать золотых и двести пятьдесят серебряных монет царской чеканки. Как и у Малашина, у Арапова много было однотипных марок — явный признак спекуляции.

Марки Арапов покупал, разумеется, с переплатой в том же самом киевском магазине «Филателия» и продавал по завышенным ценам филателистам в разные города страны. Пользуясь бесконтрольностью со стороны работников почтовых отделений, Арапов отсылал марки бандеролями, а деньги получал в заказных письмах или тоже в бандеролях. Иногда в бандеролях отправлялись даже золотые или серебряные монеты.

Арапов вел большую заграничную переписку. Найденные у него при обыске письма пришлось переводить со многих языков. Во всех речь шла не о любви к коллекционированию, не о том, чтобы через марки лучше узнать ту или иную страну, ее народ, историю. Речь шла исключительно о бизнесе, и только о бизнесе. Дельцы, спекулянты — вот кто укрывался под вывеской любителей-коллекционеров.

Под видом простых писем контрабандным путем Арапов пересылал серебряные монеты, оценивая их по долларовому курсу. При этом он инструктировал своих заграничных компаньонов: присылайте иностранные монеты таким же путем, то есть не декларируя эту валютную операцию, а, напротив, скрывая ее от государственных органов.

Только за то время, пока Арапов находился под стражей, в его адрес поступило свыше пятисот писем с монетами, что подтверждало его темные сделки с иностранцами. Работать Арапову было некогда. Бесконечные деловые вояжи по городам Советского Союза отнимали уйму времени. Получаемую из-за границы валюту Арапов развозил по разным городам лично. Товар долго не залеживался; тут же продавался или обменивался на более выгодный. Арапов за этими делами почти переставал бывать дома. Соседи нередко спрашивали жену:

— Что же это у него за работа такая?

— А он после смены сразу на дачу едет.

Летом удавалось вот таким образом обмануть соседей. Зимой жена выдумывала другие небылицы. Но чтобы соседи не заподозрили что-то неладное, Арапову приходилось прибегать к услугам почтовой пересылки, хотя он прекрасно понимал, сколь рискованно это дело.

При обыске у него был изъят специальный журнал с адресами, из которого видно, что таким путем он поддерживал связь почти с четырьмястами клиентами из девяноста трех городов.

В то же время Арапов при любой возможности скупал монеты. У Седова из Риги он купил разных монет из драгоценных металлов, а также дореволюционные серебряные награды на восемьсот рублей.

Аналогичные операции с валютными ценностями Арапов совершил со многими лицами. Всего было обнаружено свыше шестидесяти таких сделок. Откладывал золотые и серебряные монеты и хранил их в надежных тайниках.

— Почему не пускали в оборот? — спрашивает следователь.

— Хранил на черный день, — следует ответ.

Увы, «черный день» для Арапова настал, а монеты так и не понадобились, не выручили они хозяина. На вопрос о том, каким образом попали к нему эти монеты, он объяснил:

— Все так же. По переписке. Бандеролями.

Вот, в частности, письмо от некоего Чижова, который прислал ему вместе с письмом и большую партию серебряных монет:

«...Мои монеты отличной сохранности. Они мне достались от двух моих учеников. Эти лоботрясы окончили 10 классов. В институт не поступили, их призвали в армию. Для проводов нужны были деньги. Денег нет, а выпить, естественно, хочется. Они знали, что я коллекционер, и принесли все монеты, которые я купил у них, теперь их надо реализовать...»

Сколько же откровенного цинизма в этом отрывке из послания так называемого учителя, который ради собственной наживы готов обобрать, втянуть в грязные махинации своих же учеников.

Этот учитель из Днепропетровска действительно развил бурную деятельность по спекуляции валютой. Нужно срочно произвести обыск. И вот следователь Павленко уже в Днепропетровске.

При обыске у Чижова было изъято свыше четырех тысяч монет. Из них более половины серебряных — двадцать семь килограммов, — это ни много ни мало двадцать семь тысяч рублей. Кроме того, несколько сот старинных орденов и медалей, выполненных из драгоценных металлов: золота, платины, серебра, а также двадцать семь золотых монет стоимостью две тысячи рублей.

Обыск был закончен, но Петр Артемьевич не спешил уходить. Он оценивал результаты обыска, сравнивал их с теми многочисленными валютными операциями, которыми ворочал Чижов, прикидывал, и получалось, что концы с концами не сходились. Следователь решил провести обыск и во дворе. Весь многолетний опыт работы в органах советской прокуратуры убеждал Петра Артемьевича в том, что торопиться не следует.

Вместе с работниками милиции Павленко произвел обыск в сараях.

— Применим металлоискатель, предложил он своим товарищам. И действительно, едва прошли с металлоискателем первые несколько метров, как раздалось характерное «бип-бип».

— Копайте здесь, — указал следователь.

Лопата одного из помощников следователя вскоре ударилась о какой-то твердый предмет. Примерно с глубины сорока сантиметров была извлечена металлическая труба.

— Осторожно, — попросил следователь и, взяв за концы трубу, внимательно осмотрел ее и извлек из отверстия несколько небольших свертков. Развернули их, и посыпались на стол аккуратно свернутые пачки денег. Двадцать четыре тысячи рублей.