Читаем без скачивания Пикник на Желтой Мельнице - Мария Сорокина

Зашла обратно внутрь, распрощалась с одеждой, включила вентилятор, стала включать интернет. Нужная сеть никак не находилась, и я пошла на поиски роутера. Пришлось осмотреться. На входе в студию был коридор где-то метр на метр, который по совместительству был кухней. На правой стене – этажерка с чайником и посудой, как у моей бабушки. Пять разных тарелочек, оббитых по краям, столько же разных вилок, пара чашек, но при этом один вполне приличный бургундский бокал. На левой стене – раковина, мини-холодильник и индукционная плитка, включающаяся в розетку через проход.

Сама комната была площадью с нашу кухню, со столом и двухместной кроватью, под которой, в конце концов, нашелся роутер. Я вынула его из розетки, посчитала до двенадцати и воткнула обратно. Сделала так трижды, но сеть так и не появилась. Пошла в душ.

Ванная выглядела вполне функциональной, только длина собственно ванной была очень трогательная. Выйдя же, я обнаружила работающий вайфай и решила что французские роутеры, должно быть, просто загружаются дольше наших.

Было всего пять часов вечера, и я вдруг поняла, что совсем не устала. И что в пяти минутах от меня – набережная Сены и Собор Парижской Богоматери. Надела сарафан и тапочки. Взяла телефон и пошла по лестнице вниз.

Париж

Бульвар Сен-Мишель, по которому я шла к реке, состоял практически из одних книжных магазинов, выставивших на улицу большие развалы. Первый же стол, к которому я подошла без особенной надежды что-то понять, оказался кулинарным. Мне бросился в глаза громадный том Клаудии Роден об Испании, а я ведь и не знала, что такой есть. Вот бы иметь такой дома, да еще на французском. К тому же стоил он почему-то меньше десяти евро. Вокруг лежало несколько книг о потрохах и домашней шаркутерии, тоже очень манящих, но я еще помнила, как поднималась по лестнице с чемоданом. Решила, что до завтра они не убегут, а я придумаю, как отправить их домой прямо из Парижа, чтобы не тащить на себе.

На улице было людно, расслабленно и весело. Ко мне обратился молодой человек с листовкой и стал что-то объяснять про благотворительную организацию, для которой он привлекает волонтеров. Язык я почти забыла и понимала что-либо с трудом. Он не взялся объяснять по-английски, и мы с улыбкой попрощались. Мне польстило, что он подумал, будто я из Парижа.

Переходя Сену, я увидела знакомые места, обрадовалась, дошла до собора. Села напротив. Всегда любила его, даже когда еще ни разу не видела, а только читала о нем у Гюго. Но тут мне стало хотеться есть, и я повернула назад.

Monoprix встретил меня холодильником, полным разного розового, и я выбрала что-то прованское. Как всегда в европейских супермаркетах, у меня разбежались глаза. Фуа-гра, оливки, тапенады, сыр, мини романо, спаржа, спелые нектарины, спелые авокадо. Придя на кассу и поглядев в свою тележку, я поняла, что со следующим подъемом на этаж тоже будут проблемы, и купила большую сумку.

Жара, наконец, спадала. Я вытащила на балкон стул. Другой поставила сбоку в качестве столика. Открыла бри. Налила себе вина. Впервые за несколько месяцев мне захотелось что-то написать. Пусть всего абзац, но как же мне этого не хватало. Солнце медленно садилось, небо розовело, а я думала, что же произошло со мной за этот год, закончившийся так неожиданно.

Балкон

Я уже так привыкла быть собой недовольна за то, что успеваю меньше чем надо, пью и ем больше чем надо, плохо выгляжу и уже совершенно не знаю, чего хочу, что мне очень странно было взглянуть на все с некоторого расстояния.

Я поняла, что в свои 32 я красивая и здоровая, у меня цветет бизнес и чудом выздоровел кот. И вообще у меня три кота, да таких красивых и умных, что даже поверить сложно. Что у меня самый любящий на свете муж и родители – всем родителям родители. Мало того, у меня недавно появился деловой партнер моей мечты и начинает собираться команда расчудесно талантливых сотрудников.

Почему же я все время недовольна? Потому что устала. Потому что работы очень много, а мне хочется чаще вот так уезжать. Но для этого надо, чтобы заказы в мое отсутствие выполнялись без сучка и без задоринки. Я скрестила пальцы по поводу приближающегося мероприятия, которое послезавтра должны были делать Андрей и Дима.

К этому моменту бутылка розового наполовину опустела, а бри почти исчез. Стемнело, и все вокруг засветилось огнями. От красоты было больно глазам, и я начала рыдать. Этого мне тоже очень не хватало. Все было как-то некогда, да и Андрей очень всегда переживает, глядя на это.

Когда закончила, я вспомнила про фуагру в сотерне, ожидающую в холодильнике, и почему-то про «Сабрину» с Одри Хепберн. Всегда обожала это кино. Досмотрела до занятия в «Le Cordon Bleu», где она поставила суфле в духовку, которую забыла включить, и заснула. Прямо на балконе.

Парк

Как и обычно, после ночного обжорства с возлияниями проснулась я не в лучшей форме. Заварила кофе и села читать в фейсбуке поздравления. Ощущались они как-то незаслуженно, учитывая, что разгул уже произошел, не дожидаясь наступления даты. Андрей написал в вотсапе: «Машенька, дружочек мой милый! С днем рождения тебя! Очень хочу чтобы ты была самая счастливая и веселая девочка. Очень тебя люблю». Какой он все-таки хороший.

День обещал быть жарким, и в голове вяло шевельнулась только одна мысль – погулять в парке. Но не вроде Люксембургского сада, а каком-нибудь тенистом, с водой и высокими деревьями. В гугле такой нашелся быстро – Buttes Chaumont на противоположном берегу. Добираться до него нужно было на метро с пересадками.

Я надела сарафан и спустилась по лестнице. Не успела я толком отойти, как на меня набросились туристические сумочки. Простенькие, грошовые с Эйфелевыми башнями и макарунами, но такие милые и так дельно сшитые, что из магазина я вышла с тремя. Пока переходила Сену, вспомнила о магнитах на холодильник. Андрей, как всегда, просил привезти. Только хотелось какой-нибудь небанальный.

Лоток в ответ на запрос явился моментально. Там были, в основном, маленькие гравюры, но в углу пряталось несколько стопочек магнитов с черно-белыми фото Парижа. Я уже прицелилась на Собор Парижской Богоматери, но тут на меня глянула Одри Хепберн. В открытом черном платье, высоких перчатках, с женской трубкой и ослепительной улыбкой. Она, конечно, победила с большим отрывом и отправилась к сумочкам.

Я обошла Собор, перешла по мостику с Сите на остров Сен-Луи, а потом на другой берег – тут уже можно было и в метро. Там я запуталась с пересадкой и вышла на улицу минутах в пятнадцати ходьбы от парка. Пока шла, стало жарко, но тут на углу обнаружилось тенистое кафе, очень парижское, с маленькими столиками на тротуаре и плетеными стульями, развернутыми на улицу. Решила, что сяду и выпью воды, но когда красивый бородатый бармен спросил, что бы я хотела, я почему-то заказала бокал розового.

Мимо шли редкие прохожие и было тихо. И в тишине было очень хорошо. Рядом со мной сидела тихая влюбленная парочка, и девушка вдруг обратилась ко мне. Спрашивала откуда я, а когда узнала, стала рассказывать, что они собирались поехать в Россию на машине. Что она итальянка, а он француз. Мне было лень разговаривать, но они были такие милые, что в итоге мы обсудили все, включая их детей от первых браков и, конечно, пригласили друг друга в гости.

Дело шло ко второму бокалу, но тогда я бы точно вышла из строя, не успев толком проснуться. Я попросила счет, встала, повернулась к ним попрощаться и смахнула пустой бокал сумочкой на асфальт. Появился бородатый бармен с понимающей улыбкой и веником. Я тоже виновато улыбнулась, извинилась и предложила оплатить бокал. Он сказал, чтобы я не беспокоилась.

Башня

Как появилась идея провести вечер, глядя на закат над Эйфелевой башней, я не помню, но она явно была идеальной. Напрягало только то, что до заката было еще долго – его айфон обещал только без пятнадцати десять. Он же, впрочем, обещал, что я могу дойти до башни пешком по набережной минут за пятьдесят, и я пошла гулять.

Довольно быстро я наткнулась на спуск к воде и пошла вдоль нее. Села на камушек, смотрела на дворец напротив. Было тепло и солнечно, дул ветерок. Какое чудо, все-таки, быть в тишине. Потом я медленно шла, не замечая ничего вокруг. Со мной знакомился француз в розовой рубашке, но услышав, что я не говорю по-французски, сам развел руками. Потом темнокожий мальчик набрался смелости и спросил, сколько мне лет, а когда узнал, сказал что думал, мне двадцать два. На встречный вопрос он, смутившись, ответил что ему столько же, а я рассмеялась, потому что он явно преувеличивал.

К башне я пришла все же рановато и решила провести оставшееся время с бокалом в кафе неподалеку. Меня пригласил рыжеволосый официант, посадил на плетеный стул, спросил, откуда я, сказал что был в Мурманске в гостях у друга. Я удивленно одобрила и заказала «Секс на пляже».