Читаем без скачивания Семья Тибо.Том 1 - Роже Мартен дю Гар

Во всем богатстве оттенков здесь раскрыт основной конфликт цикла — столкновение собственнического и творческого начал. Мы видим, как победа собственника в человеке приводит к «очерствению», как она растлевает, по словам писателя, «ленью сердца», как искушает внешним успехом и ложной независимостью. Сквозь все оттенки психологии мы различаем один конфликт, один выбор: примирение с буржуазным миром или бунт, разрыв с ним.

Композиция романа идет как бы расширяющимися кругами. В первых шести книгах, кончая «Смертью отца» (1929), основная тема еще развернута в рамках семьи. И все же это не семейная хроника, но уже начало «хроники века». Семья для Мартен дю Гара — это микрокосм, клеточка социального организма. Полюсы его — Отец и Жак, Власть и Бунтарь. И хотя первые книги почти не выходят за пределы традиционно-буржуазной среды, все же и в ее рамках развернуто много вариантов конфликта собственности и личности. В дальнейших книгах эта тема расширяется, сливаясь с проблемой ухода интеллигенции от старого мира к новому.

Буржуазная семья — это клеточка общества, но это и клетка, которую должен разрушить бунтарь, чтобы выполнить долг перед собой и человечеством. Замысел романа раскрывается в сопоставлении судеб двух братьев — Антуана и Жака. В их судьбах — конфликт двух путей: успех, примирение или бунт и разрыв. Неоднократно возвращаясь в романе к вопросам морали, Мартен дю Гар самой логикой образов показывает, что морально для него все, что способствует независимости творческой личности и достигается лишь в последовательном разрыве с миром собственности. И, наоборот, антиморально все, что помогает этому миру держать человека в подчинении.

Великолепно очерчен Тибо-отец, воплощение Собственности и Власти, многим напоминающий Сомса в «Саге о Форсайтах» Голсуорси. Сила, таящаяся во всех Тибо, в нем стала насилием, воля — подавлением. Жажда утвердить себя, изуродованная властью денег, вырождается в манию ставить клеймо своего имени на всем — от чудовищной исправительной колонии до решетки своего сада. Наивысшей добродетелью г-н Тибо считал сознательно культивируемое «очерствение». Показав сначала Отца как сложившийся характер, Мартен дю Гар воссоздает потом сам процесс очерствения, процесс деформации в нем всего человеческого. И когда в сцене смерти Отца умирающий напевает в забытьи легкомысленную песенку, это кажется странным, непристойным, даже страшным, напоминая вдруг о каких-то проблесках человеческого, погребенных в этом «монументе».

Совершенно иначе порабощенность собственностью выступает в Жероме де Фонтанен, также одном из блестящих созданий Мартен дю Гара. Кто-то бросает о Жероме слова: «ленивое сердце». Это и есть ключ к образу. Жером де Фонтанен, с точки зрения писателя, — существо глубоко аморальное, ибо в нем нет уже ничего творческого. Изящный красавец, он не знает ничего, кроме легкой жизни. Порочность его вовсе не предполагает нарочитого цинизма или жестокости. Порочность его — просто совершенная пустота, отсутствие воли и характера, созерцательное скольжение по жизни. Растратив все свои деньги, он вынужден покончить с собой. Жером «естественно»-безнравственное существо, плоть от плоти паразитической буржуазной Франции.

Характер Жерома продолжен в его сыне Даниэле де Фонтанен, но в нем эгоистическая жажда наслаждений становится жизненной философией, философией гедонизма. Не случайно подросток Даниэль с восхищением говорит Жаку о книге Андре Жида «Яства земные», ставшей на рубеже XIX и XX веков программной книгой ницшеанского аморализма для буржуазной молодой интеллигенции. Противопоставление судеб Жака и Даниэля в романе является как бы центром систематической полемики против эгоистического аморализма, которая пронизывает «Семью Тибо», видна в образе Рашели и в периферийных персонажах, как Анна, циничная любовница Антуана Тибо.

Очень тонко вылеплены и те характеры «Семьи Тибо», в которых власть собственности над человеком проявляется в скрытой, мягкой, почти неуловимой форме. По-своему обаятельна молоденькая Жиз. Жиз, «Негритяночка», с ее наивной пылкостью, — милое, юное существо. Но что-то неуловимое мешает ей раскрыться в жизни. Что-то есть в ней от неудачницы, и ее роль в семье Тибо явно напоминает Соню в семье Ростовых («Соня — пустоцвет»). Слишком много в ней какой-то томности, лености, инертности. Но только в «Эпилоге» мельком брошенная фраза проясняет весь образ: маленький Жан-Поль недаром почувствовал в тете Жиз «рабыню». Глубоко в основе этого характера лежит то, что Мартен дю Гар определяет как порабощение. Эта томная леность, думает Антуан, есть, по сути, стремление к подчинению. Да и сама страсть становится для нее порабощением. Она естественно принимает свою судьбу, состоящую в том, чтобы не иметь своей судьбы. И пусть это подчинение самое невинное, но оно признак рабства в характере, и такая жизнь обречена быть пустоцветом.

Более сложно борьба бунтарского начала и начала подчинения обнаруживается в двух женских характерах романа, которые сопутствуют двум его основным героям, братьям Тибо. Судьба Женни, юной подруги Жака, как бы дополняет его мучительную, но целеустремленную жизнь. Образ красивой Рашели несет в себе ту же глубокую двойственность, что и сложный характер Антуана.

Рашель по-своему — бунтарь. Если у Жиз в крови порабощение, то в крови Рашели — неукротимый дух независимости. Недаром ее дерзкое лицо в шлеме рыжих волос напоминает пламенную «Марсельезу на баррикадах». Антуана-творца она покоряет смелостью, вольностью. Больше всего на свете она ценит независимость. Она думает, что «выломалась» из прочной системы буржуазных оков, ей все нипочем. Страсть, связывающая ее и Антуана, может показаться аморальной. Но для Мартен дю Гара это не так. Их любовь возникает в момент высшего творческого подъема для Антуана, и именно внутренняя сила его покоряет Рашель. Это страсть двух одаренных и ярких людей, которых сближает присущая им обоим сила жизни, и тем самым их страсть оправданна для Мартен дю Гара. Но это лишь одна сторона сложно задуманного характера Рашели. Если для Антуана «независимость» его буржуазного успеха имеет оборотной стороной постепенный распад характера, то и «независимость» Рашели в конечном счете оказывается мнимой. Ведь она сводится к удовлетворению любых ее желаний. И это приводит Рашель к дешевому авантюризму, к той пошлой стороне ее жизни, которая губит любовь ее и Антуана и увлекает ее вниз, к бессмысленной гибели. Гордая Рашель в конечном счете тоже оказывается рабыней, рабыней того уклада жизни, от которого она не смогла оторваться.

А судьба Женни де Фонтанен как бы вторит Жаку. Подобно Жаку, Женни — существо с потребностью в большой жизни и страсти. Подобно Жаку, она не знает полумер, сделок с совестью, и Жак верно угадывает в этой суровой девочке родственную себе натуру. Но пуританское воспитание наложило на нее неизгладимую печать. Все бунтарское изуродовано в ней, загнано внутрь. Все в ней сковано и угловато. Дикая застенчивость, словно корка льда, отделяет ее поступки от ее подлинных чувств. В Женни — предельная дисгармония характера, который не может проявиться во всей свободе и полноте, пока любовь к Жаку, сливающая Женни с его открытым и сильным бунтарством, не освобождает ее от этой ледяной оболочки. Только тогда она превращается в ту спокойную женщину, в тот цельный характер, который с изумлением и симпатией наблюдает Антуан в «Эпилоге».

Как уже сказано, в центре романа — судьбы братьев Тибо. Очень сложный, глубокий и совершенно новаторский образ создал Роже Мартен дю Гар в Антуане Тибо. Образ, который, может быть, только в «Эпилоге» приобрел полную ясность для самого писателя. Образ весьма современный — как бы предтеча современных западных молодых технократов, «профессионалов», людей, с каждым десятилетием играющих все большую роль в обществе. В Антуане сложно переплелись жажда продвижения, готовность ради успеха примириться с буржуазной системой, торжество специалиста над гражданином и вместе с тем — яркая, сильная одаренность, всепобеждающий дух творчества, талант ученого и врача. Судьбу Антуана нельзя свести к простой мысли, что карьеризм губит личность. Он терпит внутреннее крушение там, где в нем побеждает жажда внешнего успеха. И побеждает там, где он ученый и творец. Вот почему в «Эпилоге» мы видим одновременно и банкротство буржуазного индивидуалиста, и победу ученого, и пробуждение гражданина. И сегодня прозрение Антуана воспринимается нами как очень современная ситуация.

В характере Антуана Мартен дю Гар снимает неразрешимое противоречие действия и созерцания, столь типичное для европейской литературы после Флобера. Он решительно отвергает традиционное положение, когда герой мог либо действовать (опустошая свою душу подлостью), либо созерцать (опустошая ее бездействием). Антуан спасает свою душу именно тогда, когда действует. В одном из самых блестящих эпизодов романа — эпизоде операции — Мартен дю Гар показал талант в работе. Антуан оперирует в каком-то озарении творчества. Он переживает странный подъем, когда все силы направлены к одной цели. Все, что в нем таилось, — знания, воля, энергия, — все сразу проявляется в действии. Мартен дю Гар доказал, что о работе врача можно писать захватывающе, что именно в творчестве во всем блеске раскрывается человек. Этим намечалась совсем новая линия в литературе XX века. Если к 20-м годам люди творческого труда, ученые, инженеры, врачи — еще редкие образы в романах, то позднее они широко входят в литературу, особенно в литературы социалистических стран.