Читаем без скачивания Кроссовки для Золушки - Татьяна Рябинина

И в самом деле, не все ли равно? Пусть даже их сделали на Малой Арнаутской.

Вручив дедушке три сотенные бумажки, я подхватила пакет с босоножками и направилась было к продуктовой части рынка, как вдруг он игриво меня окликнул:

- А звать-то тебя как?

Эта фамильярность, внезапный переход на ты и какая-то его липкая улыбочка мне здорово не понравились. Словно моя покупка дала ему повод для какой-то интимности. Мысль об этом показалась мне настолько отвратительной, что я едва удержалась от резкости. Сцепив зубы, буркнула: «Юля» и поспешила прочь.

На самом-то деле меня зовут Катя, но знать об этом старому грибу было совершенно ни к чему.

Нагрузив продуктами три огромные сумки, я обреченно тащилась домой, прикидывая, успею ли обогнать стремительно надвигающуюся тучу. Если б это не удалось, я все равно не смогла бы открыть зонт, потому что нести его пришлось бы в зубах. Трамвайные пути как всегда ремонтировали, а автобусы, забитые по самую крышу, не лучшее средство для транспортировки яиц и фруктов.

Несмотря даже на сказочные кроссовки, я плелась из последних сил, ставя себе тактические задачи: «Вон до того угла», «Так, молодец, а теперь до вон той трещины на асфальте». При этом, разумеется, во все глаза смотрела на вожделенную трещину, но только не на то, что непосредственно под ногами. И, разумеется, с маху вляпалась в продукт собачьей жизнедеятельности.

Хныча и ругаясь – про себя! – я отошла к краю тротуара и принялась оттирать подошву о край поребрика.

- Хватит тереть, дура плюшевая! Под ноги смотреть надо!

Вздрогнув, я замерла на месте и осторожно огляделась. Вокруг никого не было. Нет, конечно, по улице шли какие-то люди, но они даже и не смотрели в мою сторону. Может, это я сама сказала в сердцах? Но голос был явно не мой – странно бесполый и даже не очень человеческий. Так в мультфильмах обычно разговаривают неодушевленные предметы.

- Ну что глазами лупаешь? Придешь домой и аккуратно вымоешь, с мылом и щеточкой.

Мысль о тепловом ударе и переутомлении отпала в полуфинале. Мысль о внезапном психозе допускать не хотелось. Христианка я весьма посредственная, креститься на улице стесняюсь. Поэтому на первое место вышло подозрение о том, что я стала жертвой омерзительной передачи типа «Фигли-мигли» или «Скрытая камера». А значит, самое лучшее, что я могу предпринять, - это сделать вид, что ничего не произошло, и спокойно отправиться домой.

Я притворилась, что слышать голоса неизвестного происхождения для меня самое обычное дело, и все так же потихоньку поплелась к своему уже показавшемуся вдали подъезду.

Каким же надо быть кретином, чтобы смеяться над тем, как люди наступают на какашку. Но ведь будут же! Пустят фоном жизнеутверждающий хохот, и зритель будет бурно радоваться – не с ним же приключилась неприятность. Интересно, долго ли оператору приходится ждать, чтобы человек попался?

Но тут мне в голову пришла не самая приятная мысль: а что, если дело вовсе не в дерьме, а в кроссовках? Уж больно дедок на рынке был не похож на продавца. Может, творцы этого дебильного шоу делают вид, что продают обувь, а потом крадутся следом за покупателем – до подходящего момента. Представляете, покупка вдруг заговорила! Сейчас подойдут, попросят помахать ручкой в камеру и потребуют обратно съемочный инвентарь, то есть кроссовки. Ну уж дудки! Только вместе с ногами и при помощи автогена.

Но никто так и не подошел. Я вошла в подъезд, поднялась на свой десятый этаж, открыла дверь квартиры.

- Давай скорее мой, чего возишься! Думаешь, приятно ходить в дерьме?

Так, похоже, это действительно говорят кроссовки. Шоу продолжается.

Я сняла их и понесла в ванную.

- Аккуратнее! – командовал противный голос. – Воду потеплее сделай! И вовнутрь не лей!

Отмыв кроссовки, я протерла их тряпкой и принялась детально изучать.

Голос молчал, пока я не вошла в квартиру. Только тогда он потребовал приступить к водным процедурам. Значит, тот, кто говорит, знал, что я уже дома. За мной в подъезд никто не входил. Следят в бинокль? Но в прихожей нет окон. Микрофон или даже видеокамера в самих кроссовках?

Я осмотрела и прощупала каждую щелочку и складочку. Ничего похожего. Да и требование помыть плохо сочетается со сложной техникой. Неужели кто-то установил камеру в моей квартире? Но кто мог устроить такой дикий розыгрыш? И, главное, зачем?

Генка? А что, это вполне в его стиле. Он всегда любил такие шуточки. Работает мой кузен, правда, дизайнером по интерьеру, но зато Маринка – ассистент режиссера на телевидении, у них там масса знакомых. Почему бы Генке не одолжить у них какую-нибудь подходящую технику? У родителей есть ключи от моей квартиры. Выпросить их или даже просто стащить – и вперед. А что, смешно ведь!

- Ну что, - дипломатично поинтересовалась я. – Как дела?

- Трудно сказать. Пожалуй, так себе.

- Почему?

- Чувствуешь себя не в своей тарелке.

- Послушай ты, чмо! – я старалась говорить спокойно, чтобы не давать лишнего повода для веселья. – Это совсем не смешно. А если и смешно, то только для идиотов.

- Ты права, - голос звучал почти печально, - совсем не смешно. А то, что я – чмо… Наверно, ты и тут права.

Против воли я прыснула, но тут же оборвала смех. Еще только не хватало, чтобы за мной подглядывали. И вообще, я не люблю попадать в дурацкие ситуации, когда ничего не можешь поделать.

Я вытащила из сумки мобильник и набрала Генкин номер. В офисе к телефону никто не подходил. Позвонила на сотовый и, разумеется, услышала: «Абонент временно недоступен». Кто бы сомневался! Тогда я позвонила Маринке.

- Слушай, Кать, купи Бегемоту «Доктора Клаудера», - даже не поздоровавшись, затараторила она. – Это корм профилактический, от мочекаменной болезни у кастрированных котов. Он в таких синих пакетах, только бери не маленький, а большой, пять килограмм. С ягненком. Или с кроликом. Нет, лучше индюшку.

- Марин, ты совсем с ума съехала? – с трудом вклинилась я. – У меня тележка, рюкзак и сумка. Я еду на автобусе, на электричке и иду пешком. А вы вдвоем катите на машине и не можете по дороге своему же коту корм купить?

Марина страдальчески вздохнула.

- Конечно, я могу купить ваш корм, но тогда вам придется заехать за мной, - для приличия предложила я, зная, что она тут же начнет выкручиваться и ныть – так и случилось:

- Ну ты же знаешь, нам придется делать такой крюк, и к тому же…

- Ладно, не страдай, - перебила я. – Лучше скажи, где Генка?

- Как где, на работе, - удивилась Маринка. – А что?

- Мне он срочно нужен. В офисе тишина, а труба недоступна.

- А зачем?

Честное слово, Маринкино любопытство границ не знает. А занудство и настырность таковы, что ей бесплатно выдашь даже военную тайну – лишь бы отвязалась.

- Моему шефу срочно нужен совет по дизайнерской части. А сотовый недоступен.

- Ну вечером спросишь.

- Нет, или сейчас – или не надо.

- Значит, не надо, - заключила Маринка. – Не знаю, как его достать, если трубка не отвечает. Так про корм не забудь, - и она быстро отключилась, чтобы я не успела возразить.

Как же, жди! Или покупай сама, или пусть твой распрекрасный Бегемот жрет овсянку. Эта совершенно оборзевшая раскормленная до размеров поросенка тварь меня просто выводит из себя. Мало того, что он совершенно затерроризировал нашу Мырку, которая с появлением на даче Бегемота переселяется на чердак и спускается оттуда только по ночам. Так еще он взял моду прятаться где-нибудь под кусом и с урчанием набрасываться на ноги проходящих мимо. Еще хуже дело обстоит, если ему вдруг приходит в голову поласкаться. Эта черная туша, цепляясь когтям, карабкается вам на колени и начинает, зажмурив от удовольствия глаза, петь, топтаться и пускать длинные противные слюни. Я крупно подозреваю, что Бегемот – это какой-нибудь кошачий идиот от рождения.

Но Бегемот Бегемотом, а главного я так и не узнала: где сейчас находится Генка. Может, сидит сейчас в своем припаркованном за углом «Опеле» и умирает со смеху.

- Послушай, - сказала я в сторону кроссовок. – Если это розыгрыш такой, то я уже оценила. Можно заканчивать. Просто мне очень не нравится даже думать о том, что кто-то может за мной подглядывать и подслушивать.

- У тебя паранойя, - меланхолически откликнулся голос. – Кому ты на фиг нужна – за тобой подглядывать?

- Ты полагаешь? – спросила я, взяв кроссовки в руки.

- Вполне.

Я готова была поклясться, что голос шел откуда-то из них. Можно было, конечно, разобрать их на составляющие, но… Вряд ли у меня будет когда-нибудь такая удобная обувь. Потому что Генке я их не отдам ни за триста рублей, заплаченных деду-Мухомору, ни за триста тысяч. Впрочем, трехсот тысяч у него все равно нет.

Почему я была так уверена, что это Генкиных шаловливых ручонок дело? Да потому, что среди моих многочисленных знакомых ни одного такого патологического придурка больше нет. Чему удивляться, что его кот так глупо шутит и пускает слюни! Странно другое – то, что у них с Маринкой, которая муженьку вполне под стать, получились более или менее нормальные дети.