Читаем без скачивания Праздник фонарей - Борис Рохлин

Каждый фонарь - картинка. Лилии, драконы, сценки из жизни поселян, испанского и французского при Карле Пятом и Франциске Первом. Запечатлели открытие Америки, взятие Константинополя и коронование первых Меровингов. Не забыли битву при Маренго и Ватерлоо.

Воспользовались картинами Ватто и Буше. Висят в гостиной и придают уют. Вспомнили о садово-парковом. Пейзажные и регулярные вписались. Были счастливы, когда картинка оживала. Пробовали и испытывали. Зажигали свечи. Гасили и зажигали по новой. Готовились долго. Прошли годы. Решили не торопиться и некоторые пропустить. Сами назначили срок. Три тысячи первый. Здорово придумано. Новое тысячелетие и новое столетие.

Осень будущего. Долгожданно. Неомраченные, радовались. Танцевали редко. Прогулки совершали, но вместе. Советовались и совещались. Цвет, рисунок, время, сюжет. Домашний - диккенсовский или исторический - вальтерскоттовский. Всe подлежало предварительному обсуждению. Было не до сна, и не ложились. Решили, не будем до наступления. Грезили наяву. Появлялись новые цветные. Фонари поразительной красоты и рисунка. Преуспели, и были готовы вовремя. Когда наступил долгожданный.

Ждали с нетерпением вечера. До темноты не выдержали. Увидели сумерки. Зажгли две свечи. По одной в каждом. Взяли по фонарю в правую. Висит на длинной палке, круглой и гладкой. Без шероховатостей. Смотрится. Сами пилили и обрабатывали подсобным. Инструмента много, и было из чего выбирать. Большинство с резьбой, и приятно взять в руку. И пошли.

Прошли кабинет, гостиную, библиотеку, рыцарский зал, зал безмерно долгой жизни, музей восковых фигур, - мы уже там, - галерею египетского искусства, Афины, Иерусалим, Венецию, Рим, Тоскану, оставили в стороне Флоренцию. Стал накрапывать мелкий. Не дождь. Нежнейшая пыль. Льнет к лицу и одежде. Стало влажно и мерцало при свете фонарей. Были выбраны фонари с разными сюжетами. Я - книгу джунглей. Жена - из жизни Ричарда Львиное Сердце. Картинки ложились на стены и застывали.

Мы шли по неширокой улице или переулку. Скорее всего, это был переход из бильярдной в зал игровых автоматов. Старинные дома, трeхэтажные, с облупившейся краской. По правую и левую от нас. Впереди, возвышаясь, замерла в сумерках колокольня церкви.

Миновали парк, Фонтенбло, Летний, Сан-Суси, Версаль. Подряд, сменяя друг друга. Вышивка решeток отразила свет фонарей. И сохранила цветной узор, когда мы исчезли.

По временам брали друг друга за руку. Фонарь в правой у меня. У неe в левой. И улыбались. Были счастливы. Как мало надо. Не спешили, и наслаждались долгожданной. Не напрасно столь долго и тщательно. Всe вокруг оправдывало ожидание. Оно сбывалось по мере движения.

Мы делали шаг, возникала картина, один вид сменялся другим. Вот угол переулка, знакомого из будущей. Вот Пять углов. Юность и в другом тысячелетии. Березняк на берегу полноводной. Маленькая гостиница в неизвестном и незнакомом. На окраине. Без штор на окнах. Никого и тихо. За окном небо, облака и западный ветер. Стоило повернуть, опять.

Неслышно двигаются пешеходы, дети и авто. Приглушeнный свет фар, и сумерки улочек и площадей. Площадь Святого Марка, Страстей Господних, Петра, Павла, площадь Небесного Спокойствия. Накрапывает неслышно. Лeгкий и невесомый. Не долетает. Повис в воздухе. Иногда видим другие фонари. Двигаются. В отдалении разноцветные пятна. Несущих не различить. И исчезают. Снова только мы. Странное ощущение. Что это? Прощание? Начало странствия? Урок грамматики? Млечный путь? Предлагает себя и ждет. Знает, что дойдeм.

Нежная, влажная пыль. Остановились потрогать, коснуться. Только хотели, увидели полицейскую и его. Рядом "Пежо" с женщиной за рулeм. Нарушила правила перекрeстка. С молодыми женщинами это бывает. Подошли ближе. Симпатичная, и с серыми глазами. Увидел нас, забыл о безопасности и отпустил в сумерки. Мы пригласили его к себе. Благо, здесь и сразу. Он охотно согласился. Сели за стол. Я стоял рядом, слева от него, и держал зонтик. Он был наш гость, и мы за него отвечали. К тому же он снял свою форменную фуражку. Жена беседовала. Я держал и посматривал сбоку. Осторожно, чтоб не заметил и не обиделся. Детская улыбка. Трогательно.

Он возражал и просил меня сесть. Но мы настояли. Свою машину он припарковал на кухне. Там много места, тепло и удобно для автомобиля. К тому же сырость портит внешний вид и отрицательно сказывается на двигателе. Красиво. Среди огромных медных кастрюль и сковородок, висевших на стенах и отражавших. Мерцала темнота.

Он рассказывал маленькие полицейские истории. Мелкие кражи трудных подростков. Семейные неурядицы в его квартале. Много выпивают и ничего не хотят.

Пространство бесконечных комнат светилось. Стены колебались и отступали. Было тепло. Нежен и невесом стал воздух. Я закрыл зонтик и сел. По левую руку от меня сидел он, по правую - жена. На них было приятно смотреть. Снаружи было сыро. И мы боялись, что наш гость может простудиться. Но страхи быстро прошли.

Он пил чай и держал свою форменную фуражку обеими руками. Она лежала на коленях, он еe только придерживал, козырьком от груди к столу. Как полагается военным и полицейским. Так мы подумали.

Когда он делал глоток - небольшой, осторожно и аккуратно, - он брал чашку в правую руку, а левой придерживал фуражку. На него было приятно смотреть. Мы смотрели и улыбались. Он тоже. Казалось странным. У служащего полиции такая улыбка. Детская и смущeнная. Словно извиняется. За что?

У него были маленькие, аккуратные, пушистые и густые усы. Коротко и тщательно подстрижены.

Ещe утром листья за окнами пожелтели. К вечеру покрылись изморозью. Сверкали и переливались, когда падал свет. Наш новый знакомый пил чай, говорил и улыбался. Было хорошо и спокойно. Уютно. Редкое чувство. И мы оценили.

Не хотели, чтоб он уходил. И просили остаться.

Сидел недолго. Возможно, вечность. Не заметили и не обратили внимания. Жена исполняла на флейте, чембало и клавикордах. Слушали голоса арф. Пели трогательно. Были взволнованы, и в наступившей тишине задумчивы и печальны. Но недолго.

Развлекая гостя, играли в разные. Имеем много и заполняем часы досуга. С некоторыми незнакомы. Не знаем, как подступиться. Наслаждаемся видом. Пытаемся угадать смысл и назначение. Правила игры.

В этот вечер были известные. Шахматы, нарды, бридж, уно, замок призраков, табу, отель, книга джунглей, шах и дама, домино, победители, - открыли новую землю и построили город Солнца, - инкогнито, - были агентами и мастерами шпионажа, встретились в Венеции, в масках, и не узнали друг друга, провалили операцию и отстранены от дел, уволены без, довольны и выпили чаю с лимоном и натуральным кусковым, - Ариель, - удивлены, Ариель не дух, а нимфа, живeт в подводном гроте, помогли ей найти принца и освободить из плена Урсулы. Сделали доброе дело. Радовались и поздравляли друг друга. Страшная оказалась ведьма, и пришлось постараться.

Увлеклись. Ещe и ещe. Желая продлить, обратились с просьбой. Но служба. Он встал. В возрасте. Немного упитан. Одновременно корректен и подтянут. Фуражка в левой. Поблагодарил. Жене поцеловал руку. И уехал.

У нас всегда так. Всех, кого мы встречаем, мы видим в первый и последний раз. Снов у нас нет. Если б были, мы могли бы повторять встречи.

Час поздний. Чувствуем легкую усталость. Не раздражает. Давно не танцевали. Может быть, танго или медленный фокстрот? Но передумали. Слишком много для одного дня. Легли. И сразу уснули.

До следующего праздника фонарей еще не скоро.