Читаем без скачивания Война 2020. Первая космическая - Сергей Буркатовский

В считаные минуты всё было кончено и главное – два броневика были захвачены неповреждёнными. С предыдущим патрулём получилось неважно – первая машина въехала в дом и оказалась погребена под его обломками, а второй в десантный отсек забросили бутылку с зажигательной смесью и спалили к чёртовой матери.

– Живее, живее! – выпрыгнувший из автобуса Линкольн подгонял людей.

Несколько десятков – женщины, мужчины, дети. Те, кто решил не отсиживаться в стороне, когда их родной город начали уничтожать, а попытались дать отпор и выжить.

Возможно, зря я проклял всех американцев скопом… Среди них ведь тоже оказались нормальные люди. Немного, но они всё-таки были.

Жители Сент-Клементе рассаживались по броневикам нацгвардии, набиваясь в десантные отсеки десятками. Иначе из города было не прорваться – я лично видел, как дежурные пары вертолётов расстреливали с воздуха любую машину, которая пыталась покинуть город. Так что оставалось только захватить бронемашину нацгвардии и так попытаться рвануть в ту же Аризону и дальше.

– Может, всё-таки поедешь с нами, Алекс? – спросил у меня Линкольн, когда все погрузились в броневики. – Нам бы пригодился такой парень…

– Пригодился в чём? – слегка усмехнулся я.

– Мы отомстим за наш город, за всех погибших в эти дни. Янки думают, что смогут выжечь Сент-Клементе, а мы зажжём весь юг. Поднимем Техас, мормонов, латиносов… Всех, кто готов драться с янки. Это будет война, как во времена Конфедерации.

– Конфедерация проиграла полтора века назад. А нынешние американцы больше не готовы убивать друг друга ради идеи…

– Три дня назад я тоже не был готов убивать, – признался Линкольн. – Но есть такая идея, ради которой любой человек будет готов драться и умирать – это когда кто-то приходит к нему домой и начинает убивать его близких. Так что… Юг подымется вновь. Они просто не оставили нам другого выбора. Поэтому если передумаешь – возвращайся к нам.

Он протянул мне руку. Совершенно обычный и непримечательный человек средних лет.

Кем он был вчера? Владельцем небольшой заправки.

Кто он сегодня? Никто.

Кем он станет завтра? Теперь это зависит только от него.

– Удачи тебе. – Я пожал руку Линкольна и искренне пожелал: – Сожги эту проклятую страну. И построй вместо неё что-нибудь хорошее, если получится.

– Договорились.

– Я хочу поехать с тобой, Алекс, – раздался позади меня голос Эвелин.

Я обернулся и опустился на одно колено перед девочкой, за спиной которой висел школьный ранец, набитый взрывчаткой, проводами и детонаторами, а на плече на самодельном ремне висел совершенно громадный для неё штурмовой пистолет «линда».

– Со мной нельзя.

– Почему?

Потому что у неё есть теперь смысла жить больше, чем у кого бы то ни было. Месть – не выход, но то, что не даст задуматься о смысле своей жизни. Точнее, отсутствие малейшего смысла.

У неё есть смысл жить. У неё есть сила – спец по взрывчатке никогда и нигде не будет лишним. Есть дело. Есть враг.

А что есть у меня? Ничего. Мне даже терять уже нечего. Разве что кроме своей жизни, но разве жаль терять такую пустую жизнь? Ни капельки.

Мне, по большому счёту, плевать – буду я жить или нет. Я ведь и так не живу по сути – живу, мыслю, надеюсь, но всего лишь существую. Смысла во всём этом нет – мой смысл жить умер.

Тогда почему я ещё не пустил себе пулю в лоб? Может – от малодушия, может – от того, что считаю самоубийство малодушием.

Если моей жизни суждено кончиться – пускай её прервёт кто-нибудь другой. Так будет честнее. И ненамного сложнее. Пусть я не собираюсь играть в русскую рулетку и ходить по гетто с плакатом «Ненавижу чёрных!», но зато в моём кармане лежит фальшивый паспорт и рекомендательное письмо от Мартина. И это – мой билет в наёмники. Лет десять назад меня бы туда не взяли без службы в какой-нибудь «Дельте» или рейнджерах, а сейчас туда гребут любой сброд, что можно отправить воевать в Ирак против террористов…

Это теперь моя дорога – куда угодно, лишь бы подальше из проклятых Штатов. Хватит с меня этой страны – пусть она умрёт, но без меня.

И куда угодно, но только не домой – не с чем и не к кому мне туда возвращаться. Так что… Пусть будет Ирак. Мне не по пути с остальными – мне нужно не на восток, а на север, в Сан-Диего. Поэтому я поеду… на юг. Туда – в сторону истекающей радиацией АЭС Сан-Онофре, сделаю крюк и продолжу путь. Этот путь даже безопаснее восточного, потому что нацгвардейцы ни за что не сунутся в ту сторону из чувства самосохранения, ну а мне-то себя хранить не нужно…

– Почему мне нельзя с тобой, Алекс? – спросила Эвелин.

– У тебя своя дорога, у меня – своя, – ответил я, взъерошивая её волосы на макушке.

На секунду её лицо словно бы расплылось, напомнив мне…

– Прощай, Эвелин, – сказал я, прогоняя минутное наваждение, больно кольнувшее в сердце.

– Прощай, Алекс, – ответила девочка. – Но мы ведь ещё увидимся с тобой?

– Непременно, – соврал я.

Двумя днями ранее

– Жители Сент-Клементе! Слухи об аварии на атомной электростанции Сан-Онофре совершенно безосновательны. Угрозы вашим жизням нет, сохраняйте спокойствие. Убедительная просьба не выходить из домов, не устраивать несанкционированных собраний и сохранять общественный порядок. В город введены силы Национальной Гвардии для поддержания мира и порядка. Ни в коем случае не проявляйте в их отношении агрессивных действий, в противном случае будут применены специальные средства. Жители Сент-Клементе!..

Зацикленная запись разносилась из разъезжающих по городу машин с громкоговорителями на крышах и была по большей части лжива.

Нет, силы Национальной Гвардии США и правда были введены в город… Вот только слухи об аварии на АЭС Сан-Онофре вовсе не были безосновательны и угроза жителям города действительно существовала – до разрушения оболочки реактора, скорее всего, остаются считаные дни. И потому нацгвардия введена в Сент-Клементе вовсе не ради поддержания мира и порядка, а чтобы не допустить распространения информации дальше. Интернет и телефонная связь заглушены, все дороги перекрыты – из города не выбраться.

А мне надо выбираться отсюда. Как? Ничего сложного или нового.

Где лучше всего спрятать древесный лист? В лесу.

Что делать, если леса нет? Посадить его.

Что нужно, чтобы не заметили одного беглеца? Сделать беглецами сотни и тысячи людей.

Я докурил сигарету и перехватил поудобнее карабин, приникая к оптическому прицелу. Лежать на бетонной крыше недостроенного супермаркета жёстко, но терпимо.

На площади, где пролегал рубеж блокады нацгвардейцев, несколько тысяч местных жителей шумели и митинговали перед броневиками и примерно сотней вооружённых федералов. Нацгвардейцы совершенно недвусмысленно держали толпу под прицелом автоматов, а их командир, стоя на бронемашине, что-то рявкал в мегафон.

Но что сделает даже сотня автоматов против бушующей толпы? Особенно с учётом того, что многие жители Сент-Клементе на площади законопослушно чтили Вторую поправку к Конституции США[1] прямо здесь и сейчас.

Конечно, до перестрелки никогда не дойдёт – проверено многократно американской историей. Самая вооружённая в мире нация так никогда и не решилась толком пустить в ход сотни миллионов зарегистрированных единиц оружия, чтобы… Да хотя бы отстоять свои права или свободу. Или кто-то до сих воображает, что США – это самая благополучная и демократичная страна в мире? О, тогда для таких наивных личностей у меня есть плохие новости – Деда Мороза не существует. И Санта-Клауса. И зубной феи. И свободы в Соединённых Штатах Америки.

Да, местные не станут затевать бои с федеральными войсками, хотя и царящее в воздухе напряжение уже очень велико. Такого не может быть, потому что не может быть никогда – это совершенно нереально. Просто какой-то дурной сон, безумный кошмар. Но вот что, если…

Но что, если всё-таки случится то, чего раньше не случалось?

Что, если самый страшный кошмар вдруг обретёт плоть и станет неотличим от реальности?

Вот вам когда-нибудь приходилось видеть сон, кажущийся реальностью? Не про пони, дружбу и полёты на радуге, а кошмар, после которого просыпаешься с радостью, что всё это было не в реальности?

В этом кошмаре вы могли бы падать из окна небоскрёба. В вас могли стрелять, взрывать или резать кривыми ржавыми ножами… Вы могли гореть или задыхаться, вас могли убивать раз за разом…

Или не вас самих. Некоторые ведь не слишком боятся собственной смерти, верно? Но зато вы могли терять в этих кошмарах своих друзей, родных, близких… Терять до тех пор, пока не остались бы наедине с самым страшным существом во вселенной – самим собой. Наедине со своими поступками, своими решениями, своими страхами и своими грехами… В одиночестве.

Вам когда-нибудь приходилось видеть такие сны?