Читаем без скачивания Гойда - Джек Гельб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Закончив читать, Пётр глубоко выдохнул и поднял взгляд на Алексея.
– Слышал, Федя? – усмехнулся воевода и, обернувшись к сыну, потрепал его по голове.
– Да как же тут не услышать, – задумчиво протянул юноша.
Князь Пётр Иванович Хворостинин и так был желанным гостем в доме Басмановых, а с такими речами от самого царя уж и подавно. Трапеза продолжалась ещё часа два. Алексей долго расспрашивал гостя о том, кто ныне окружает государя, как его душевный настрой, кто кормит его лошадей – да вообще обо всём.
– Да тебе ли, Басман, не знать, какой настрой у Иоанна Васильевича! – на очередной вопрос рассмеялся Пётр, уже изрядно выпив. – Ты-то сколько служил у царя, не знаешь будто, какой нрав у него? Вот так же всё и осталось.
– Неужто у царя-батюшки настолько скверный нрав? – удивлённо спросил Фёдор, доливая гостю и отцу вина.
Пётр и Алексей дружно рассмеялись, и все трое подняли чаши.
– Избави нас, Господь, от гнева его! – воскликнул Алексей и осушил чашу разом.
– А ты, Федя, предстанешь когда перед государем, не дерзи, – предостерёг Пётр. – Видел я тебя в бою, и парень ты смелый, но молод и горяч. Таких сейчас царь себе и собирает заместо старых бояр.
Юноша на секунду задержал взгляд на чаше в своей руке, пристально рассматривая содержимое. Вроде бы даже прислушиваясь к словам гостя. Но мгновение спустя вернул себе непринуждённый вид.
– Вот любопытно, что же с этими самыми старыми боярами стало, да, батюшка? – усмехнулся, переводя тему разговора, Фёдор. – Да хоть с Мишей Репниным.
– Даст Бог, не узнаешь никогда, – хмуро осадил сына Алексей, повелевая жестом налить ему ещё.
* * *
Москва укрылась белым снегом. На улице стояла такая студёная погода, что ставни в царских палатах были плотно закрыты. Духота наполняла весь зал. Наперебой звенели бокалы и раскатисто гремел пьяный смех. Скоморохи шныряли меж гостей, со свистом и взвизгиванием догоняя друг друга. Поодаль ото всех стоял Михайло, облачённый в пурпурный кафтан. Его твёрдый, слегка презрительный взгляд будто бы скользил поверх всего царившего вокруг бесчинства. Он стоял, прислонившись спиной к стене, и потирал уставшие от пёстрых красок и беготни скоморохов глаза.
– Царь велит идти к нему! – громко крикнул из ниоткуда подкравшийся боярин.
Князь сглотнул и, стиснув зубы, последовал за боярином, который повёл его меж пьянствующих придворных и скоморохов, с одним из которых князь столкнулся лицом к лицу. И тут же на миг оторопел от ужаса, ибо возникшая перед ним маска была отнюдь не весёлой – исполосована глубокими морщинами, а глаза точно разъехались от старости или тяжкой скорби. Откуда только на царском пиру такие черти берутся?
Скоморох в этой жуткой маске точно забавлялся с князем и не давал ему дороги, торопливо и неуклюже переступая с ноги на ногу. Боярин же бесцеремонно толкнул шута, дабы князь наконец предстал перед государем.
Царь сидел на троне, заливаясь грудным смехом. Тёмные глаза, поблёскивая янтарными всплесками от пламени свечей и факелов, глядели на князя пронзительно и зло. Взгляд Иоанна Грозного, хоть государь и пил немало на пиру, был чист, ясен и пронизывающ. На вытянутом худом лице застыло страшное выражение безумия и безразличия. В почти чёрной у основания его бороде, переходящей в медную рыжину, блестела седина, но внешне государь вовсе не выглядел старо. Напротив, его резкие жесты, раскатистый смех, пытливый взор – всё говорило о том, что человек пред вами живого и пылкого разума, преисполненный духовной силой. Когда государь веселился на пирах, его улыбка, как и сейчас, скорее походила на оскал. Длинные пальцы, унизанные перстнями, неравномерно стучали по столу.
– Кому ты служишь, Михайло? – спросил он, чуть наклонив голову набок, подпирая лицо рукой.
Голос царя выделялся из сотни голосов, что бесновались сейчас в палате под расписными сводами. Этот глубокий, звучный голос, имевший силу и стройность, звучал ровно и величественно. Князь насилу поднял взгляд и невольно стиснул зубы.
– Я ваш верный слуга, царь-батюшка, – ответил князь с поклоном. – И нет врагов у вас, государь, среди подданных ваших.
Не успел князь договорить, как в него была брошена пёстрая маска, сродни тем, что сейчас заливались пьяным хохотом на пиру, прыгали друг через друга, ползали под столом и под ногами.
– Так развесели меня в этот вечер! – с широкой улыбкой, но сквозь зубы произнёс царь. – Гони эти дурные мысли из моей головы! А мыслей дурных и скверных так много нынче на душу мне легло!
Царь положил руку себе на сердце. Князь схватил на лету брошенную ему маску и метнул на неё взгляд, полный гнева и презрения.
– Да чтобы я, боярин, стал безумствовать и бесчинствовать?! – Михайло швырнул маску на пол и тотчас же развернулся.
Не успел он сделать и шагу, как вновь столкнулся лицом к лицу с безобразной старухой. Даже в грохочущем шуме веселья князь слышал, как за его спиной государь заливается смехом, в котором льётся горячее безумие. Свежий воздух обдал Михайло – на мгновение в глазах потемнело после удушливого жара на пиру. Князь огляделся, стоя на высоком крыльце. Двор был припорошен белым снегом и спокойно мерцал под светом от факелов и фонарей у ворот и во дворе.
* * *
Солнце ещё не взошло. Раннее морозное утро застыло в трепетном ожидании нового суетного дня, когда князь взошёл на крыльцо церкви, но ему не суждено было переступить порог. Михайло осенил себя крестным знамением, сзади послышались шаги, приглушённые снегом. Князь не успел схватиться за кинжал на поясе, как сталь вражеского клинка, припрятанного под плащом, пронзила Михайло под сердцем. Поворот клинка
