Читаем без скачивания С ногами на подоконнике. Повести - Ольга Николаевна Калашян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Проклятая серая жижа под названием «вторник октября» закончилась. Я дома. В квартире темно, стягиваю сапоги и падаю в одежде на диван. Натягиваю теплый вязаный плед по самую макушку. Ноги крестиком, коленки под грудью. Голова начинает приятно плавать.
Сон. Я сижу на работе. На улице уже глубокий вечер, все беззвучно собираются домой, тихо шелестя бумажками, чтобы не привлекать к себе внимания. Я подсчитываю последнюю смету, проверяю расчеты.
За окном разыгрался ураган, и старые окна в офисе испуганно скрипят, бьется о раму плохо закрытая форточка. Неужели сегодня я тебя не встречу? Быть такого не может, ведь я ясно чувствую тебя где-то рядом.
– Антон?
За соседним столом вдруг сидишь ты.
– Как ты тут оказался?
Ты не отвечаешь на мой вопрос, только молча встаешь и подходишь к моему столу. Чем ближе ты, тем больше воздуха набирают мои легкие, тем больше дрожит прядь волос. Я хочу сказать тебе что-нибудь непринужденное, но при этом очень важное, и совершенно не знаю, что. Но это ни к чему – ты обходишь стороной мой стол и уходишь на улицу. Я немею. Ты не заметил меня?.. Меня?!
В моем сне нет алкоголя, и очень жаль: сейчас я бы выпила чего-нибудь крепкого…
Проходит какое-то время, и ты возвращаешься в офис. Взъерошенные волосы, румянец, тяжело дышишь, видимо бежал. Подходишь к моему столу и кладешь свою руку рядом с моей.
– Катя…
– Да? – Мне хочется, чтобы мой голос звучал уверенно, но он дрожит.
– Катя, мне нужен один документ…
– Какой? – спрашиваю я, а сама думаю: какого черта? Ты ведь не работаешь здесь.
Ты берешь компьютерную мышку и водишь курсором по экрану медленно и бесцельно, а потом случайно наши кисти касаются… И тут рождается ощущение чего-то невыносимо родного.
Знаешь, есть такой синдром Туррета, когда человек выкрикивает всякие бранные словечки. Так и мне хочется выкрикнуть хоть что-нибудь, чтобы снять это напряжение внутри. Словно я киплю и никто не снимает крышку.
Ты медленно берешь мою ладонь, наверняка чувствуя ее жар и дрожь, и заключаешь в свою огромную мужскую… Сколько в ней трещинок, сколько бороздок – каждая отвечает за какое-то событие в жизни. Я хочу быть всеми ими без исключения. Хочу течь по ним, заполнять их… Милый… Документ… Да-да, сейчас… А может, ты про мое письмо?
Просыпаюсь. Так и не успев ничего сказать.
Шаркаю на кухню, заглядываю в пустой холодильник, потом смотрю на спящего мужа, который завернулся в одеяло, словно в кокон. Спит на моей подушке, а его валяется на полу. Вор. Быстро натягиваю мастерку и иду в ближайшее кафе. Субботний завтрак я хочу провести одна.
Глупое, дурацкое утро. Пустое утро.
***
Иногда мне кажется, что я не в себе. Возможно, так оно и есть. Я отпрашиваюсь раньше с работы, чтобы скорее оказаться в спальне и больше поспать, на выходных покупаю снотворное, чтобы спать крепко до последнего. Вот и сегодня. Очередная суббота, он играет в хоккей. Вечер только наш, любимый.
Сегодня на удобном сером диване. Обложилась подушками. Полторы таблетки, немного фармацевтической магии, и вот… Теплый поцелуй сна…
***
Сон. Мы едем с мужем на какой-то очередной праздник. Заходим в банкетный зал – он кишит людьми. Большинство лиц мне незнакомо. Муж встречает какого-то старого друга, и мы разбредаемся по разным концам огромного круглого зала. Я подхожу к столику с напитками, беру самый большой бокал и просто брожу среди людей. Все суетятся, много смеются и мало говорят. Мне душно… Пытаюсь пробраться к выходу и натыкаюсь на мужа. Он смотрит на меня, что-то бормочет невнятное, а я резко ему отвечаю. Он шепчет: «Ты ненавидишь меня». Я смотрю на его кривые от обиды губы, но мне уже все равно…
А ты сидишь один на огромном рваном кресле, смотришь рассеянно по сторонам, грустный и одинокий, весь в своем мире. Я уже не хочу уходить. Я наблюдаю за тобой: как ты трогаешь бороду, как хорошо сидит на твоей широкой спине пиджак. Допиваю залпом то, что было в моем бокале, и на меня находит что-то безумное и отчаянное. Я выбегаю в центр зала и танцую как сумасшедшая, машу руками, кружусь, кидаю в толпу браслеты и наконец падаю без сил на пол… Поднимаю глаза и вижу, что надо мной стоишь ты и протягиваешь руку:
– Пойдем отсюда.
– Пойдем, – отвечаю я.
И мы идем рядом. Я обхватила рукой твой мизинец. Моего кулака как раз хватает на него. Я следую молча, мне все равно куда. Мы выходим из зала на улицу, вокруг тихий вечер. Садимся на ступеньки и закуриваем сигареты с желтым фильтром – словно из старых ковбойских фильмов. Ты такие любишь.
– Кать.
– Ау?
– Что случилось?
Мне хочется сказать про проблемы на работе, про то, что я устала, про семью, про него, про тебя. Но я молчу.
– Катя, пойми, муж может быть только один.
Такого я вообще не ожидала услышать, мне больно смотреть на тебя, я ковыряю носком туфли землю.
– Мы ничего не можем уже поделать. Ты замужем… Милая… Ну чего ты хочешь? Ну хочешь, пойдем и переспим прямо сейчас! Ты этого хочешь?!
Я плачу. А потом просыпаюсь. Удушье утра.
Не люблю такие встречи с тобой. Почему я не могу ответить тебе во сне?.. Весь день хожу с тяжелой ношей на плечах.
***
На коленях лежит кот и запотевшими от удовольствия глазами следит за моей правой рукой, которая чешет его апельсиновый живот. Левую же запустила в свои волосы, накручиваю из них спирали, думаю о тебе. Ты так давно не снился мне. Уже неделя прошла. Я чувствую, как теряю ощущение тебя.
***
Сегодня я проснулась от того, что меня целовал муж. Безвкусными губами.
– Доброе утро, милая. Закроешь за мной дверь?
– Доброе. Закрою.
Спустилась с кровати, мягкими от сна ногами последовала за ним к двери.
– Знаешь… Мне надо побыть одной.
– Не понял… – Он застыл в дверях с сумкой в руках.
– Побыть одной. Ну, без тебя.
– Сегодня?.. Не понимаю… Ты еще спишь?!
– Нет. Я серьезно. Ты понял, о чем я.
– Девяносто девять из ста подобных фраз заканчиваются расставаниями.
– И эта тоже… Просто трудно сказать «мы расстаемся». А эта
