Читаем без скачивания «Maserati» бордо, или Уравнение с тремя неизвестными - Азарий Лапидус

Я сам задал себе такой ритм жизни и не мог да и не хотел отказаться от него. Время от времени в дополнение к перечисленному я превращался в любящего мужа, заботливого отца, внимательного сына и страстного, как мне казалось, любовника. Не могу сказать, что все перечисленные превращения были мне одинаково близки.

С годами все труднее давалась роль любящего мужа. Жена Марина вместе с дочерью много лет назад переехала жить в Швецию. Дочь Алина, окончив школу, вернулась в Россию, получила прекрасное образование в одном из лучших московских университетов и теперь работала в нефтяной компании «Нацойл».

Я подарил ей квартиру в центре Москвы. Мы жили порознь, что позволяло нам благодаря расстоянию вытянутой руки сохранять очень нежные родственные отношения. Жена слышать ничего не хотела о России. Она ни разу не приехала на родину с момента отъезда. Причину такой ненависти объяснить было трудно, и первое время для поддержания видимости семьи я летал в Швецию. Сначала на выходные пару раз в месяц, а затем все реже и реже. Сейчас мы виделись с женой, может, раз в три месяца.

Что же касается любовных отношений, то и здесь у меня наметились определенные проблемы. Любимая женщина, с которой мы общались последние годы, Ольга, вдруг стала требовать, чтобы я развелся с женой и мы родили ребеночка. Ей уже не хватало совместных ночевок и кратковременных выездов за рубеж. Принципиально я мог бы согласиться на появление маленьких детей в моей жизни. Да и развестись было бы правильнее, чем сохранять видимость давно не существующей семьи. Но во-первых, все это я сам должен был предложить, а во-вторых, и это было самое главное, Ольга не тот человек, с кем я бы хотел связать себя до конца жизни.

Вчера вечером мы в очередной раз обсуждали с Ольгой развитие наших отношений, а сегодня позвонила жена и сказала:

– Я хочу, чтобы ты приехал и мы поговорили!

– Говори сейчас. Что тебе мешает? – резко бросил я.

– Это не телефонный разговор. Только не затягивай свой приезд! – так же резко бросила Марина и отключилась.

Я примерно представлял, о чем может быть этот разговор. Его ожидание не прибавляло мне положительных эмоций. Я сидел, тупо смотрел перед собой и никак не мог сосредоточиться. Похоже, я все-таки загнал себя в угол.

Мои мысли прервал телефонный звонок.

– Яков Моисеевич, вас спрашивает какой-то Кафтанов. Говорит, что по договоренности с вами, но вы мне ничего не говорили… – виновато отбарабанила помощница.

– Не знаю я никаких Кафтановых. Спроси, что ему нужно, и соедини с кем-нибудь из сотрудников. – Я резко кинул трубку.

Через пару минут вновь раздался звонок помощницы:

– Яков Моисеевич, этот Кафтанов говорит, что ни с кем, кроме вас, он разговаривать не хочет, якобы его рекомендовал Лев Иосифович Баксман.

– А, черт, совсем в суете забыл! – Я искренне рассердился на себя, на Леву, на суматоху, на то состояние невесомости, в котором находился всего несколько минут назад, но все-таки произнес: – Давай соединяй с Кафтановым!

– Кафтанов Владимир Сергеевич, – дисциплинированно представила собеседника помощница, и в ту же секунду я услышал, как мне показалось сначала, приятный голос.

– Здравствуйте, Яков Моисеевич. Я Кафтанов Владимир Сергеевич, – произнес звучный баритон, который через секунду добавил: – По рекомендации Баксмана.

– Да, да, Владимир Сергеевич, извините, что не сразу соединился, был немного занят.

На мое удивление вместо ожидаемой фразы типа «Да ну что вы, не стоит извинений» я услышал:

– Ничего, я набрался терпения и подождал.

После этих слов стало понятно, что мой собеседник человек непростой и себя ценит выше, чем можно было ожидать от соискателя рабочего места.

– Ну и хорошо, – перешел я на деловой тон. – Могли бы вы сегодня подъехать ко мне в офис часам к пяти?

– Нет, давайте лучше встретимся на нейтральной территории. – Произнесенная фраза почему-то моментально вернула меня к реальному восприятию окружающего мира.

Никакой у моего собеседника не приятный баритон, а самый обыкновенный голос советского номенклатурного работника.

Я, помню, раньше даже создал теорию, согласно которой для получения должности в советской иерархии кроме необходимых анкетных данных еще требовался определенный тембр голоса. Теорию свою я придумал на базе наблюдений, проведенных по месту первой работы – в строительном институте. У всех партийных и комсомольских руководителей были низкие голоса, а деканы и заведующие кафедрами имели более высокие. Чем выше голос, тем ниже общественное положение.

Так вот, голос Владимира Сергеевича соответствовал должности, ну, скажем, никак не меньше, чем заместителя секретаря парткома по идеологической работе.

– Ну что же, давайте на нейтральной территории. Хотя что, по-вашему, является нейтральной?

– Например, ресторан в Доме архитекторов в Гранатном переулке. Вы знаете, где это?

– Догадываюсь, тем более что я родился в соседнем доме. – Разговор все больше возмущал меня: было непонятно, кто кого принимает на работу.

– Замечательно, в восемнадцать ноль-ноль в баре, вам удобно? – Первый раз за все время разговора собеседник вспомнил о том, что я существую и меня может что-нибудь не устраивать.

«Да, действительно необычный тип», – подумал я и посмотрел свое расписание. Вечером у меня были встречи с сотрудниками, от этих встреч я мог запросто отказаться, но не хотелось подстраиваться под моего нового знакомого. Поэтому после короткой паузы я сказал:

– К сожалению, могу только в двадцать тридцать.

– Хорошо, в двадцать тридцать жду вас в баре. Я буду в темно-синем клубном пиджаке, а вас я узнаю – видел фотографию в Интернете.

Закончив этот странный разговор, я подумал, что дорого моему другу Леве Баксману будет стоить эта бессмысленная встреча. В том, что результата у встречи не будет, я не сомневался ни на одну секунду—у меня сильно развитая деловая интуиция. По селектору сообщил помощнице, чтобы она внесла в мой график новую встречу на 20.30, и углубился в неотложные дела.

В баре Дома архитекторов я не был много лет. Когда-то это было очень модное, закрытое для простых смертных заведение, и попасть сюда считалось очень престижно. Но сейчас на фоне модных и стильных ресторанов, баров и дискотек его интерьеры имели довольно жалкий вид. Вокруг ходили посетители довольно скромно одетые, и я, к сожалению, выделялся на их фоне. Как только я вошел, сидевшие за столиками и у барной стойки как по команде посмотрели на меня.

Кафтанова я узнал сразу, вальяжно сидевшего за столом, то и дело принимавшего приветствия, даже не привставая при этом. Кафтанов относился к типу людей хорошо мне знакомых. От советских времен остались начальственные манеры и повадки, а новые времена хотя и не позволили примкнуть к секте небожителей, но и не обошли стороной. Приличный пиджак. Хороший галстук, по-моему, «Армани» прошлого года. Золотые часы «Омега» тысячи за три долларов. Все это показывало, что Владимиру Сергеевичу периодически перепадает хорошо оплачиваемая работа. Что же я могу ему предложить? Мне совсем не нужны архитекторы с высокой зарплатой.

Обменялись традиционными приветствиями, и я поинтересовался:

– Чем вам было бы интересно заниматься в компании?

Собеседник удивленно посмотрел на меня, потом медленно, почти по слогам, произнес:

– Мне ничем не интересно заниматься в вашей компании!

– Тогда зачем мы с вами сегодня здесь встретились?

– Затем, что я хочу предложить вам принять участие в одном крупном проекте!

– Что за проект? Я хочу сказать вам сразу, Владимир Сергеевич, что строительство объектов стоимостью менее двадцати миллионов долларов нас не интересует.

– Яков Моисеевич, проект, о котором я говорю, – тоном учителя, рассказывающего урок последнему двоечнику, проговорил Кафтанов, – стоит пятьсот миллионов долларов или чуть больше, – и победоносно посмотрел на меня, желая насладиться впечатлением от сказанного.

Этот взгляд, да и тон вдобавок вывели меня из себя. Я испугался, сейчас не сдержусь и сообщу собеседнику все, что думаю о нем, о моем друге Леве и об этом чертовом проекте. Открыл рот для объяснений… и вдруг передумал. Вздохнул, про себя сосчитал до десяти, улыбнулся. Мне вдруг стало так жалко себя, что приходиться тратить драгоценное время на общение с подобными психами.

Проектов такого размера в стране планировалось не более десятка. Я знал обо всех. Представлял тех людей, которые стоят за ними, и понимал, что такой человек, как Кафтанов, не мог иметь серьезное влияние на принятие положительного решения при получении проекта. Не та весовая категория. Бурная фантазия Владимира Сергеевича была легко объяснима. Он хотел доказать мне, а через меня любовнику своей жены о собственной значимости. Маньяк? Я посмотрел на него. Нет, вроде не похож. Хотя визуально это определить невозможно. А вдруг он буйный? Я посмотрел на недокуренную сигарету в его руке, представил, как он с остервенением пытается затушить сигарету об меня, и машинально убрал руки со стола.