Читаем без скачивания Книга Аркадия - Кирилл Берендеев

От женщин всегда довольно трудно ожидать оригинальности в выборе покупки, так и в этот раз: Рада пополнила свой арсенал снадобий, бальзамов и благовоний, выйдя из лавки с начисто опустошенным кошельком, своим и Ждана; Еннафа же выпросила у меня ароматические сережки с самой далекой полки ювелирной лавки, видимо, имея под этим определенную мысль. И мысль эта выплыла наружу, не успела она приобрести себе диадему с рубинами и кошачьими хризобериллами, как я, к тому времени обогатившийся лишь на браслет, усеянный камнями, что принято называть просто сапфирами, а так же падпараджами и крупными лейкосапфирами, почувствовал непреодолимое влечение к той, которой надел удивительные сережки. Еннафа была в настроении и позволила мне увлечься своими желаниями и разделила их; для этого сгодилась и комнатка ювелира позади его торговой залы.

Уже в вагончике, везущем нас к Великокняжескому лесу, Рада вызвалась сама испробовать приобретение своего дружка, направив напевы музыкальной трубки, то тихие то безудержно звонкие, против владельца. Ждан, в пылу любовной страсти едва не сокрушил напрочь внутреннее убранство вагончика, предпринимая безуспешные попытки догнать и заключить в объятия неуловимую, точно ветерок Раду. Логгин пришел в совершеннейший восторг и с удовольствием присоединился к хору наших с Еннафой шуточек, добавив в него свои, подчас довольно меткие и остроумные.

К тому моменту, как мы выбрали место для отдыха, Рада была удовлетворена совершенно, так же совершенно вымотан и измучен сладострастными порывами Ждан: когда мы остановились, присмотрев полянку с красивым видом на море, он попросту рухнул в траву, оставив без внимания все ехидства Логгина в его адрес. Рада же была настроена столь благодушно, что в итоге включилась в нашу с Еннафой беседу о возвышавшемся вдали монастыре и приветливо добродушно встретила вернувшуюся из бегства Хионию.

Хиония пришла не одна, на ярмарке она купила рабыню, и теперь вела представить нашей компании. Рабыня, туземка, была удивительно, просто невероятно красива, Хиония, заметив, в каком изумлении все общество смотрит на ее покупку, просияла совершенно и заметила, то это приобретение того стоит.

- Ее зовут Тамила, - произнесла Хиония и, снявши с рабыни халат, приказала ей исполнить какой-нибудь танец.

Под наши восторженные хлопки и постоянно срывающиеся с уст возгласы одобрения, Тамила принялась танцевать. Она изображала танец нежности и любовной страсти одинокой девушки, ждущей своего возлюбленного; кажется, танец все же уколол и саму Хионию, она едва заметно переменилась в лице, когда Тамила исполнила обряд встречи и жестом прервала наше удовольствие. Рабыня по знаку легла перед ней на расстеленные ковры.

Взволнованно оглядывая рабыню и осторожно касаясь ее бархатной кожи то трепетавшими пальцами, то губами, Хиония не уставала повторять:

- Нет, вы поглядите на нее, нет, лучше потрогайте. Она само совершенство, вы никогда не видели, не могли видеть ничего подобного. И не спорьте, моя покупка лучше всех ваших вместе взятых. Вы смотрите, смотрите внимательнее. Ну, скажите, что может с нею сравниться? с ее кожей, с ее....

Краешком глаза я заметил, как побледнела Рада и как порывисто принялась обрывать лепестки пиона Еннафа. Кажется, кроме меня на это никто не обратил внимания, все были то со сладострастием, кто с душевным томлением, погружены в зрелище неправдоподобной, совершенной красоты рабыни, описать которую просто не представляется возможным, не дано и самому одаренному пииту. Тамила лежала не шевелясь, лишь легкой улыбкой, скорее даже ее тенью выдавая свои чувства, она, должно быть, и предвидеть не могла столь бурных восторгов по поводу своего облика и потому не представляла никоим образом как именно себя следует вести в отведенной ей Хионией рамках. А потому просто принимала, стараясь не задумываться, ласки и поцелуи хозяйки, которая не уставала восторгаться своим приобретением.

- Повернись! - крикнула Хиония, и Тамила послушно перекатилась на спину, подставив языку и пальцам хозяйки свою спину. Она не знала, куда деть руки, и потому держала их по-прежнему по швам.

Раскрасневшаяся Хиония прилегла рядом, прижавшись щекою к ягодицам рабыни и поглаживая ее точеные ноги. На нас, как казалось, она не обращала ни малейшего внимания, лишь на Тамилу. И оттого, или мне так почудилось, густыми волосами своими незаметно старалась прикрыть уродливый рубец, пересекавший наискось левую щеку, рубец от проклятия десятилетней давности.

Тамила, решившись, стала отвечать: вначале робко, затем все увереннее, на ласки своей госпожи. Мы все еще не могли оторваться от мучительного зрелища красоты хиониной рабыни, чьи движения и жесты были столь грациозны, что полуобнаженная Хиония казалась лишней, некой полуденной странницей припавшей в муках радости к вершине творения.

Когда Тамила, разбуженная игрою, принялась развлекать свою хозяйку и, приподнявшись с ковров, отвечать поцелуем на поцелуй, двигаясь, то медленно и величаво, то поспешно и торопливо как горная река (пожалуй, это самое точное определенье, которое я могу дать Тамиле, сравнив ее со всегда изменчивой рекою, столь живо и гибко было каждое ее движение, отдельно и в целокупном единении с остальными), Хиония растаяла совершенно, казалось, она исчезла в объятиях рабыни, растворилась в ее ослепительной красоте, не желая и в мыслях возвращаться к прежнему своему существованию.

Лишь спустя долгое время она вспомнила о нашем существовании. И воскликнула, не в силах сдержаться:

- Вы посмотрите, о вы посмотрите, какая красивая у нее жопа!

Последнее слово, грубое и плебейское, мгновенно вырвало нас из состояния неподвижности, в коем мы пребывали все это время, любуясь искренне и с завистью, Тамилой.

- Вы только посмотрите на ее жопу! - кричала с придыханием Хиония, повторяя это слово на все лады. Еннафа пришла в ужас, в смятение, разгоряченно шепнув мне, что не понимает, откуда ее сестра смогла набраться этой похабщины. Логгин побледнел едва не до синевы, рада сжала губы, ее лицо исказилось, а Ждан попросту отвернулся.

Борясь с липкой волной жара, охватившей меня, я опустил глаза, взор мой наткнулся на выскочившее из дорожной сумки Хионии золоченое зеркало удивительной красоты, филигранной работы; за всю свою жизнь я не видывал ничего, даже отдаленно напоминавшее его.

Я взял его в руки, но в тот же миг оно было выхвачено Еннафой, ядовито при этом усмехнувшейся.

Только теперь я понял, что у нее в руках находилось Совершенное зеркало, та самая бесценная реликвия давно минувших времен и эпох, что способна творить тени, неотличимые от человеков, идеальные копии тех, кто смотрелся в него и загадывал желание, совершенные создания, способные подчиниться любой причуде и готовые на всякую прихоть владельца. Тамила была одной из них, теней, что прекрасней любого из живущих, тенью бессмертной, покуда живо зеркало, его создавшее, а разбить Совершенное зеркало попросту немыслимо, но тенью могущей исчезнуть или измениться в единый миг одной лишь мыслью владельца. Одного взгляда в зеркало достаточно, чтобы создать новую тень или стереть прежнюю.