Читаем без скачивания Легенда о Фениксе - Людмила Козинец

С восходом солнца десантники вошли в городок. Сидней - степенный землепашец - торговал у разбитных ремесленников их поделки, заполняя висевшую на плече тканую сумку. Лин накрепко застрял возле бродячего певца-сказителя. А Катеньку буквально заворожил колдун-травознай. Она провела возле него больше часа, дотошно выспрашивая торговца самодельными лекарствами, перебирая пряные травы. Она купила всего понемножку, слегка даже перепугав колдуна.

Десант вернулся на "Ямуну", сдал трофеи и ушел отдыхать. Но Кате не спалось. Она собрала по интеркому биологов и химиков, слезно просила сделать срочно анализы принесенных ею трав. Через два часа получила мнемокристаллы с записями исследований. И долго сидела над всей этой премудростью, игнорируя возмущение медикологов. И только гроза не пустить ее в следующий поиск оказалась действенной.

Группа работала на Пятой неделю. Наконец историки выдали два прогноза развития цивилизации Пятой, две футурологические модели. С большой вероятностью утверждали благополучное развитие, контакт не рекомендовали категорически. Галкин не очень вникал в мотивировку запрещения. Нельзя так нельзя. И он приказал собираться.

Десант ушел на планету в последний раз. Лин, Сидней, Катя бродили по ярмарке, прощаясь с чужой, но уже близкой жизнью. Катя грызла сваренные в меду орехи, смеясь нехитрым шуткам крестьян, переходила от лавки к лавке, покупая сувениры подругам - бронзовые сережки, оловянные браслеты, пояски.

И вдруг спокойный праздник ярмарки раскололся отчаянным воплем. Толпа на мгновение замерла, потом, плеснувшись, свилась водоворотом над крошечной детской фигуркой, которая беззвучно корчилась в пыли. У мальчика было что-то вроде приступа эпилепсии. Его мать, упав на колени, кричала - тонко, страшно, на одной ноте, вцепившись ногтями в лицо.

Катенька не раздумывала. Она бросилась к мальчику, лихорадочно нащупывая в ожерелье замаскированный под крупный камень инъектор. Но она не успела приложить его к изломанному припадком тельцу.

Железная рука Сиднея вынула Катеньку из толпы, встряхнула как следует, затем ткнула ко рту долбленый ковш с ячменным квасом. Катенька захлебнулась, проглотила квас и слезы. Они быстро ушли, но девушка еще успела увидеть мать, которая прижимала к груди покрытое черным платком тельце ребенка. Из-под платка безжизненно свешивалась тонкая ручка, лунки ногтей посинели.

По возвращении на "Ямуну" Лин и Сидней, уже соскучившиеся по друзьям, быстро ушли "переодеваться". Катенька медлила. Она попросила на связь командира.

Командир почему-то всполошился и пошел к отсеку десантников, желая, пусть хоть и через прозрачную стену, видеть во время разговора лицо девушки.

Катя ждала его, сидя близко у стены. В том отсеке была воссоздана атмосфера Пятой, теснились живые растения, какие-то лианы, колючие пальмы. На фоне этой чужой глазу землянина зеленой массы Галкин увидел Катеньку, и у него защемило сердце: так естественно вписывалась девушка в краски и тени иного мира.

Галкин сел в кресло. Секунду он разглядывал незнакомую девушку, которая, как он понимал разумом, была Катенькой. Почему-то вдруг подумалось, что она - самая младшая из его десантников.

Наконец осторожно задал вопрос:

- Звала меня? Что случилось?

Девушка не торопилась с ответом. Она накрутила на палец прядь матово-черных, без блеска, волос, и Галкин с трудом вспомнил, что Катенька была блондинкой Беленькая, с нежно-розовой кожей, с глазами цвета морской волны.

Она приблизила крупные темные губы к микрофону, словно хотела, чтобы командир лучше расслышал ее:

- Командир, я остаюсь.

Галкин не удивился. Чего-то в этом роде он подсознательно ждал. Ему даже стало скучно: теперь придется недолго уговаривать эту шальную девчонку, будет упираться - позвать психологов... Лишняя трата времени. Ну куда она денется? Он рассмотрел Катеньку спокойно.

Галкин вздохнул и приступил к уговорам:

- Повтори, девочка.

- Я остаюсь на Пятой.

- Зачем?

- Жить. Работать.

- Работать?

- Командир, дайте мне синтезатор. Или дайте медикаменты. Много.

- Для чего?

- Вы видели? Видели, как целые деревни вымирают от эпидемий? Помочь ведь очень просто, а мы... Словно читаем учебник истории. Каждый день - десятки жизней. Позавчера у меня буквально на руках умер ребенок. Он... буквально у меня на руках! А спасти его было так легко!

Галкин поморщился. Ну и взгреет же он вахту контроля!

- Катенька, этого нельзя.

- Да, я знаю... это я от отчаяния попросила. "Чужое знание". Табу какое-то! Хорошо. Синтезатор нельзя. Лекарства - тоже. Кое-что можно сделать и местными средствами. Фитотерапия здесь уже существует. Я не зря так много возилась с целебными травами. Есть и минералы. Есть и некоторая практика, Опыт. Вот здесь у меня все записано. Можно быстро наладить производство.

И Катенька показала крепко зажатую в кулачке кассету. Ай да девочка... Препараты из местного сырья... Но технология, технология...

- Катя, но ведь это тоже чужое знание. Не заставляй меня повторять прописные истины, давно тебе известные. Нельзя принести чужое знание, цивилизация должна добыть свои, иначе она погибнет.

- Знаю. Не верю. Разве на Земле было иначе? Народы всегда обменивались знаниями, а цивилизация не погибла. Если рассматривать вмешательство как импульс, дающий волну, то амплитуда этой волны постепенно затухает, и синусоида переходит в прямую линию в обозримом будущем. А цена этому - жизни. Я не могу уйти и оставить их умирать.

Галкин помолчал. Пожалуй, пришло время Катеньку попугать.

- Не имею права разрешить. То есть... такие случаи бывали. "Отшельники"... Иногда с одиночек-робинзонов начиналась колонизация планет. Допустим, что Совет признает за тобой право на такой поступок. Тогда... тебе придется пройти полное кондиционирование. Ты останешься на Пятой, но не землянкой, а просто одной из местных жительниц. Будешь просто накапливать информацию, причем бессознательно. Ты ничем им не поможешь, забудешь земное знание.

Катя посмотрела на командира холодно, иронически - зачем он говорит заведомую неправду? Не сделает он такого.

Галкин добавил в голосе трагизма:

- Я сделаю это, девочка Ты же знаешь, что иначе я поступить не могу. Не хватало только, чтобы ты начала их лечить, а они тебя, как ведьму, на костер! Ну что? Идешь "переодеваться"?

А вот с этим вопросом Галкин поспешил. Катеньку словно ударили. Она дернулась и тихо, твердо сказала:

- Я остаюсь!

И тут же по интеркому, словно сжигая за собой мосты:

- Я, десантник Екатерина Катунина, - всем, всем, всем, "Ямуна", слушай меня! Прошу разрешения Совета остаться на Пятой.