Читаем без скачивания Снулль вампира Реджинальда - Генри Олди

– Мы? Ты же сказал, что едешь туда впервые!

«Возлюбленных все убивают,» – вспомнил Фортунат строчку из баллады Адальберта Меморандума, народного ятрийского поэта. Дальше в балладе чеканным ямбом перечислялись различные способы убийства с вариациями.

– Я такого не говорил. Я числился в Чётной Дюжине VIII и IX Вальпургиалий! Плечом к плечу с Гарпагоном Угрюмцем, моим учителем, и великим Тильбертом Люстеркой! С братьями-близнецами Нильсом и Йоханом ван Хейзингами! Между прочим, я был единственным, кто отличал Нильса от Йохана. А потом обо мне забыли! И лишь сейчас, как я и сказал тебе в начале...

Еще полчаса ушли на самовосхваление. К нему явственно примешивалась обида на куцую память устроителей, забывших о Фортунате Цвяхе. Рыжая Мэлис сердцем чуяла, что милый супруг, сболтнув лишку, уводит разговор в сторону, но поймать на горячем не могла.

Да, честно говоря, и не хотела.

Рыжая ведьма знала, что это: быть женой венатора.

– Будь они прокляты, твои Вальпургиалии! Поезжай, и пусть тебя сожрет хомолюпус!

В последних словах будущей магистриссы не чувствовалось огня. Ясное дело, муж поедет. И хомолюпус его не сожрет, подавится. Вот дурачок: жена волнуется, переживает, а он пыжится, надувается от гордости. Словно орденом наградили...

Ведьма глянула в зеркало – и ахнула. Вместо своего, не слишком юного, но еще вполне привлекательного личика Мэлис обнаружила в зеркальной глади незнакомца: лысого старика со шрамом на щеке.

– Желаю здравствовать, – старик отвесил поклон, сверкнув лысиной. – Извините, что без приглашения. Фортунат дома?

За спиной незваного визитера клубилось и полыхало. Временами из пламенного мрака проступали стены подземелья: бугристые камни, низкий свод, в трещины вбиты крючья зловещего вида. Скелет на цепи дополнял картину. Дергаясь, как в припадке, он тянул обглоданные временем пальцы к старику – и щелкал зубами, раз за разом промахиваясь на какую-то жалкую пядь.

– Сгинь! – не оборачиваясь, велел старик. – Испепелю! Прошу прощения, мистрис, это я не вам...

Ведьма отодвинула кресло вбок, чтобы муж лучше видел зеркало.

– Дорогой! Тебя спрашивают.

– Кто? Откуда?

– По-моему, из ада. Сказать, что ты ушел к Матиасу Кручеку?

– Ни в коем случае! – Фортунат, щурясь, вгляделся в клубы дыма. – Гарпагон, дружище! Для тебя я всегда дома!

Радости венатора не было предела. Он даже засунул руку в зеркало по локоть и обменялся со стариком крепким рукопожатием. Обратно ладонь Цвяха вынырнула вся в копоти. По комнате распространился удушливый запах гари.

– Знакомьтесь! Мэлис, это Гарпагон Угрюмец, мой учитель. Гарп, это Мэлис, моя жена. Прости, что вмешиваюсь, но скелет тебя достал. Мне сжечь его, или ты сам?

Гарпагон трижды плюнул через плечо. Вспышка, и буйный костяк, секунду назад ухвативший таки старца за шиворот, сгинул вместе с цепью. Послышались стенания. Они быстро перешли в несвязный лепет и затихли.

– Искренне рад знакомству. Мистрис, вы очаровательны. Этот маленький прохвост вас недостоин, – в Гарпагоне чувствовались порода и воспитание. Сейчас первое боролось со вторым. – Фарт, я на пару слов. По приезду в Брокенгарц мы с Люстеркой будем ждать тебя в «Чумазом Фрице». Захвати амулет от сглаза, который ты мне обещал. Если гребневые хрящи василиска засохли, положи в гнездо новые. Договорились?

– Не знаю, Гарп, – венатор нахмурился. – Возможно, я не приеду. Вам придется искать мне замену.

– Мальчик, ты незаменим!

– И все же...

Казалось, скелет, превратившись в невидимку, выбрался из зеркала в комнату и теперь держит за шиворот огорченного Фортуната.

– Ты болен?

– Я здоров, как тролль. Меня жена не пускает.

– Овал Небес! Мистрис, скажите: он шутит?

Старик изумился так, что мрак отшатнулся прочь. Подземелье осветилось замогильной синевой. Шрам на щеке Гарпагона начал пульсировать, брызжа искрами. «Бежим!» – закричал кто-то вдалеке. Послышался топот. Изображение в зеркале исказилось, взявшись кровавыми разводами.

– Он шутит, – торопливо подтвердила Мэлис. – Он у меня большой шутник. Эй, вы где?

– Я здесь, – старик вернул зеркалу прежнюю ясность. Стало видно, что потолок в дальнем углу дал трещину и грозит осыпаться. – Еще раз умоляю простить мою назойливость. С такими клиентами забываешь про хорошие манеры. Фарт, помни про амулет. «Чумазый Фриц», гребневые хрящи – свежие. Если что, я обижусь. Всего доброго.

Дождавшись исчезновения старого венатора, Мэлис с тщанием протерла зеркало ветошью.

– Хороший у тебя учитель, – бросила она мужу.

– Ага, – согласился Фортунат.

Вчера он лично попросил Гарпагона о «случайном» визите. И Угрюмец согласился. А мог ведь отказать – охотник на демонов прекрасно знал характер наставника. Но случаются моменты, когда мужчины должны поддерживать друг друга.

Если, конечно, они – настоящие мужчины.

Площадь, раскинувшаяся перед Реттийским Универмагом, поражала воображение своими размерами. Она была настолько маленькая, что гость столицы, придя сюда впервые в расчете на осмотр достопримечательности, в полный голос недоумевал:

– И это, братцы мои, площадь? Так, площадка, квадратный пятачок, кукиш с маслом. Здесь же двум каретам не разминуться без проблем:

Гость стоял, разинув рот, и не сразу замечал ряд странностей.

Например, второкурсников с факультета интенсивного экзорцизма. Нет, ясное дело, молодые изгнатели и сами по себе выглядели своеобразно. Но когда они шумной толпой двигались через площадь, от Универмага к скверу Девицы-с-Зеркалом, шаг за шагом становясь меньше – тут уж хоть стой, хоть падай! Путь их удлинялся вместо того, чтобы сократиться, маленькие ножки меряли пространство, маленькие ручки жестикулировали, изображая зачетные пассы и мановения:

Вечный Странник – свидетель! Крохотули-лилипутики успевали в придачу выкурить по трубке, прежде чем исчезнуть окончательно в зарослях скверных кустов.

Те из гостей, кто решался повторить путь второкурсников, выясняли, что они-то меньше не становились. Это Универмаг за спиной делался больше. И дорога росла, как на дрожжах. Идешь, тащишься, а до сквера было рукой подать, стало – камнем докинуть, сделалось – из лука дострелить, а вот уже и не из всякой катапульты добросить.

– Треклятая площадь! – ругался опрометчивый гость. – Редкий дурак пройдет ее до середины, не заработав сердечного приступа!

И ошибался.

Площадь «кляли» не три, не девять, а четырнадцать раз лучшие профессора-геоманты, заслужив благодарность ректората. На защиты диссертатов, а точнее, на банкеты в связи с успешной защитой, сюда съезжалось десятка по три экипажей – и всем находилось свободное место для маневра.