Читаем без скачивания Свидетельство Лабрюйера - Леонид Словин

- Донецк?! Донецк?!

Денисов слушал дежурного по аппарату внутренней связи и смотрел в центральный зал: на исходе третьего часа в непрекращавшемся движении пассажиров наметилась некая разреженность. Волнение улеглось.

- Слушаю, - раздалось наконец ответное из Донецка. - Вам кого?

- Из Москвы это! - обрадовался Антон. - Шульмана! Славу! Ну и спите вы! Здравствуйте...

- Кто говорит? - спросил мужской голос.

- Шульмана можно?

- Шульмана?!

- Славу!

- Кто это?! - спросонья мучительно допрашивал мужчина в Донецке.

- Я хочу спросить про Павла! Про Иванова! - Сабодаш не хотел называть себя.

На том конце провода совещались. Потом трубку взяла женщина, Денисов услышал те же подозрительные нотки.

- Вас кто все-таки интересует?

- Павел Иванов, - сказал Антон.

Женщина подумала.

- Не знаем такого.

- А Шульмана?

Женщина повесила трубку.

- Денис!.. - Антон скрипнул зубами. - Ты слышал?! Телефон, который дала Тулянинова или кто она в действительности... в Донецке просто липа! Сабодаш кипел от возмущения. - Никакого Шульмана и никакого Иванова... Денисову показалось, что Антон вспомнит сейчас о разыскиваемом - в коричневом бархатном костюме, но Антона увело в сторону: - А может, наоборот?! Может, в Донецке о чем-то заподозрили?!

Денисов не успел ответить.

- Переговорили? - ангельски проворковала вновь появившаяся телефонистка. - Отключаю, мальчики.

- Будьте на дежурном приеме, двести первый! - передал Антон уже по рации. В эфир он выходил только официально: "Двести первый". "Денис" годилось для непосредственного общения и телефона. - Наблюдайте, как будут развиваться события...

В старой, не подвергавшейся реконструкции части вокзала пассажиров было меньше - лепные стены привлекали людей постарше. Здесь же находились междугородные телефоны, почтовое отделение. Обитатели залов распределялись неравномерно: на почте негде было яблоку упасть. За столиками и рядом с окошками для приема телеграмм стояли люди.

Мимо стреклянных кабин связистов Денисов служебной лестницей поднялся на антресоли. Теперь он сверху смотрел в центральный зал.

Иллюзия огромного аквариума не исчезала с высоты почти птичьего полета. Присмотревшись, Денисов различил золотистые и темные цвета Туляниновой. Она стояла у бокового стекла, смотрела на площадь - высокая, застывшая в напряженной позе.

"Молодой семье, наверное, не следовало бы так начинать жизнь..." вспомнил Денисов. - Наивная фраза, ровным счетом ничего не доказывающая, и все-таки...

В дверях медкомнаты показался очередной пациент. Пожилой мужчина на костылях нес на проволочках еще мокрые рентгеновские снимки, осторожно, словно только что пойманные рыбины.

"Наивная фраза... Что заставило его снова к ней возвратиться? Наверное, когда-то слышал ее от жены?! Вечная вера женщин в сберегающую чистоту основ семейного очага".

Денисов вошел в медкомнату.

- Что-нибудь произошло? - спросил дежурный врач.

Он выглядел неуклюжим и добрым, хотя и считался одним из опытнейших специалистов.

- Все в порядке.

- Я рад. - Дежурный врач постучал костяшками коротких толстых пальцев по столешнице.

Денисов подошел к телефону.

- Я позвоню?

- Ради бога.

Денисов набрал номер и, дождавшись ответа, попросил:

- Красный Лиман, пожалуйста...

- Ждите, - предложила телефонистка. Денисов услышал десятки приглушенных расстоянием голосов женщин, обслуживающих междугородную связь. - Я вызову...

Пока его соединяли с Красным Лиманом, он успел накоротке переговорить с двумя абонентами в Москве.

- Бюро несчастных случаев? Это из транспортной милиции Денисов. Несчастные случаи зарегистрированы? С мужчинами...

Отвечала женщина.

- Один.

- Где именно? - Денисов превратился в слух.

- Улица Затонная, территория восемьдесят четвертого отделения милиции. - Женщина отвечала скороговоркой. - Пострадавший госпитализирован в институт Склифосовского.

- Пострадавший - москвич?

- Нет сведений. - Денисову показалось, что она спешила повесить трубку.

- Минуточку! Что с ним?

- То ли упал - она вздохнула устало, - то ли по голове ударили.

- Молодой?

- Лет тридцати.

- Когда это произошло?

- Не знаю. Госпитализирован в час сорок две.

В восемьдесят четвертом трубку снял помощник дежурного:

- Инспектора уголовного розыска? - Этот по крайней мере не спешил. Нет его. Дежурного?! Оба выехали. ЧП у нас!

- Обстоятельства известны? - спросил Денисов.

- Пока неясно. Подробности должны скоро сообщить.

- Одежду пострадавшего знаете?

- Об одежде не говорили. - Вопрос, по-видимому, его озадачил. - Это существенно?

- Бывает, что несущественно, - согласился Денисов. - Но все-таки узнайте. А как состояние потерпевшего?

- Тяжелое. - Помощник перешел на знакомый текст. - Идет операция, допросить пока нельзя...

- В карманах что-нибудь обнаружили?

- Карманы пустые.

Разговор перебила телефонистка:

- Москва! Кого в Красном Лимане?

- Я еще позвоню, извини!.. - крикнул Денисов помощнику дежурного. Девушка, пожалуйста, железнодорожный ресторан...

- Не знаю, есть ли там кто-нибудь... Алло! - сказала она кому-то через секунду. - Ответьте Москве! Говорите!

- Алле. - В Красном Лимане отвечала пожилая женщина, страдавшая одышкой. - Слушаем...

- Директора, пожалуйста. - Денисов не надеялся найти никого, кроме сторожа, в лучшем случае уборщицы. На всякий случай начал с верхушки штатного расписания. - Директора или зама!

- Нет их, - по-доброму сказала женщина, страдавшая одышкой. Отдыхать пошли...

- Тогда метра!

- Климентины Максимовны тоже нет.

- У вас Тулянинова Люда работает?

- Тулянинова? Такая, милый, у нас не работает.

Женщина замолчала.

- Не работает?!

- Рассчиталась! - Денисов отнес паузу за счет одышки. - Замуж вышла! Да за кого! За дипломата... Уехала, милый! - Женщина не без труда перевела дыхание. - Позавчера! Да, в спальном вагоне, в двухместном купе! Билеты влетели в копеечку! Теперь, милый, свою Люду ты не догонишь.

2

- Мой Павел?! - Тулянинова задумалась. - Молодой, энергичный... На вид не старше тридцати - тридцати трех...

- Русый?

- Брюнет.

Денисов достал блокнот, подарок фирмы "Фише-Бош".

- Как он одет? - Денисов пока не записывал.

- Однотонная серая сорочка, носки и галстук под цвет... Куртка кожаная. Дипломат должен уметь одеваться...

В зале было совсем тихо. В конце третьего часа зал для транзитных пассажиров окончательно замер. Было слышно, как постукивает эскалатор, нескончаемо перегоняющий по кругу все те же складывающиеся гармошкой ступени.

Тулянинова пригладила ворсинки на воротнике.

- Что у него вообще было при себе? - спросил Денисов.

- У Павла? Что вы имеете в виду?

- Ценности, например. - Следовало осторожно, не вызывая малейших подозрений, расспросить обо всем, что касалось пропавшего Иванова. Деньги...

- Совсем без денег. Только ключи от машины, ножик.

- У вас машина?

- "Жигули" последнего выпуска.

- Конечно же, ваш муж мог где-то застрять... - Денисов решил до последней минуты не делиться своими опасениями. - В гостях, например. Не отпустили или что-то помешало...

- Вы не знаете Павла! - Тулянинова переставила чемоданчик, теперь Денисов мог занять место рядом.

- Спасибо.

- С Павлом что-то случилось! Без меня он никуда бы не ушел. Туляниновой было жарко, она расстегнула пальто, под ним оказалась темная, с глухим воротом кофточка, желтый кулон.

- Сильное чувство? - спросил Денисов.

Она покраснела.

- Труднее всего исцелить ту любовь, которая вспыхнула с первого взгляда! Это сказал Жан де Лабрюйер, - фамилия далась Люде с запинкой, французский писатель конца семнадцатого века.

- Не читал, - сказал Денисов.

- Я тоже. Все Павел!

- Начитан?

- Работник Министерства иностранных дел! Поэтому я и не хотела, чтоб через милицию, а потом по радио...

- Сколько уже, как вы вместе?

- Неделя.

- Поздравляю, - Денисов неловко поклонился.

- Это мое такое счастье... - Она покраснела. - Говорю вам как постороннему, с которым больше не встретишься. Этот приезд, Москва, этот прекрасный вокзал, жизнь с начала - все Павел!

- Куда вы сразу пошли?

- С поезда? В камеру хранения, сдали вещи, потом в город. Павел смеялся: "Домой поведешь ты!" А я и Москвы ни разу еще не видела... Такой теплый день сегодня! Заметили! И солнце. У метро торговали мимозами...

Денисов взглянул на букет.

- Круглая полная женщина? - Он знал всех вокзальных цветочниц. Седая... - Он видел ее у поезда.

- Павел сказал: "Цветы для новобрачной, мадам!"

- И она пожелала вам долгих безоблачных лет...

- Такая чуткая! Потом я вела Павла какими-то улицами.

- К центру?

- Разве я знаю?! Павел шел радостный, светлый...

"Восемьдесят четвертое отделение, - подумал Денисов, - даст ориентировку, когда поступят подробности из института Склифосовского. То есть примерно через полчаса..."