Читаем без скачивания Ловушка для резидента - Сергей Шведов

– Не лишено... – задумчиво заключил папа Караваев.– В том смысле, что при незначительной коррекции внешности Жабан вполне сможет выступать на подмостках, скажем, в юмористическом жанре.

– Ну, ты нашел юмориста, Саша! – всплеснул руками Василий.– Нет уж, пусть классику поет – один хрен ее никто не слушает. «Фигаро там, Фигаро здесь» – никто и не заметит.

– Василий,– произнес перенасыщенным металлом голосом Александр Сергеевич,– я не позволю, чтобы в моем присутствии задевали святое! Классика– это последнее, что у нас осталось!

– Да кто ее трогает? – пошел на попятный Щеглов.– Пошутить нельзя... А потом, в опере петь – не «Лебединое озеро» танцевать. Никаких политических последствий!

После непродолжительного десятиминутного спора с артистической карьерой Жабана мы определились... К сожалению, у Степана Степановича в загашнике имелась целая толпа лиц, претендующих если не на мировую, то, во всяком случае, на всероссийскую известность.

Василий вскользь заметил, что если дело так пойдет и дальше, то высокую сферу искусства пришельцы изгадят до полной и окончательной неузнаваемости и человечеству придется перебираться в параллельный мир, дабы сохранить в неприкосновенности свои видовые и культурные отличия.

– Ты сам-то понял, что сказал? – покосился в его сторону Степаныч.– Какие «видовые отличия» существуют между эстрадной примадонной и натуральной ведьмой?

– Ну, ты загнул! – возмутился папа Караваев.– Наши примадонны ведьмами только притворяются, а ваши являются ими по сути! Город Кацапов до сих пор сотрясают скандалы, после того как там поработали твои агентки.

– А в Москве – тишь да гладь, да божья благодать...– хмыкнул Соловей.– Большой вопрос, что луч-ше: быть или казаться?

– Я протестую! – гордо вскинул голову мой тесть.– Моральный аспект в искусстве – не блажь, а насущная необходимость!..

Словом, спор ушел в сферу высокой духовности и потерял для меня значимость, ибо я и по своей природе, и по роду избранной деятельности являюсь человеком сугубо прагматичным, хотя конечно же не чужд философского осмысления действительности. Но в данном случае философия могла лишь помешать решению назревшей проблемы, и я приложил немало усилий, дабы вернуть воспаривших спорщиков к проблемам насущным.

– Ты на меня Спинозой не дави, Караваев, я с Аристотелем был на дружеской ноге!.. Как стоик с многолетним стажем, скажу тебе, что идеальное есть всего лишь тень реального, оно не имеет права на самостоятельное существование в нашем грешном во всех отношениях мире!

– Позволь, уважаемый,– восстал из-за стола Александр Сергеевич,– и эту ахинею ты называешь стоицизмом?! Да тут же цинизм чистой воды!.. Не ожидал! От тебя, Степан Степанович, не ожидал!.. Абсолютизация зла в качестве движущей силы социальной эволюции неизбежно подтолкнет общество к хаосу, уважаемый! К хаосу, но отнюдь не к процветанию!

– Так ведь хаос – колыбель всего живого! – развел руками Соловей-разбойник.– Тебе ли, Саша, этого не знать?.. А возвеличивание идеального неизбежно ведет к профанации реального, к распаду сознания и к краху человеческой цивилизации! Надо принимать жизнь такой, какая она есть, во всех ее проявлениях, в том числе и не в самых приятных!

– Философия нищеты! Нищеты духа! – ткнул пальцем в оппонента папа Караваев.– Не позволю! Только через мой труп! Труп художника и гражданина!

– Да на что мне твой труп сдался? – пожал плечами Соловей-разбойник.– Речь-то идет об искусстве, то бишь о мире условном.

– А я о чем говорю?! Искусство бессмертно только тогда, когда оно идеально!..

Кажется, Степан Степанович и Александр Сергеевич в своем научном диспуте пришли наконец к какому-то результату. После чего Караваев даже пообещал пристроить одну из ведьм в своем театре на амплуа женщины-вамп... Что еще за «вамп», я так и не понял, а народный артист счел ниже своего достоинства пускаться в объяснения... В любом случае трудоустройство одной кандидатки не решало всех наших проблем, на что и указал Василий, внимательно слушавший спорщиков, но не принимавший участия в философской дискуссии, поскольку он не мог, видимо, похвастаться личным знакомством ни со Спинозой, ни с Аристотелем.

– Ты нам лучше скажи сразу, Степаныч, сколько у тебя под рукой оборотней и прочего сброда и на какую сумму годового дохода вы претендуете?

Мне прагматичный подход Щеглова к проблеме понравился, и я его горячо поддержал, поскольку слегка побаивался, как бы актер с разбойником опять не ударились в любомудрие.

– Сотни полторы рабочих мест нас, пожалуй, устроили бы на первом этапе... – задумчиво почесал аккуратно подстриженную бородку Степан Степанович.– Ну и миллиард – в качестве годового дохода.

– В рублях? – с надеждой спросил папа Караваев.

– В евро.

Василий аж присвистнул от возмущения, чем едва не спровоцировал на ответный свист Соловья-разбойника – с фатальными для моей квартиры последствиями. К счастью, Степаныч удержался в рамках, а Щеглову я сделал замечание – в том смысле, что малохудожественный свист плохо отражается на доходах и человек, надеющийся на достаток, должен воздерживаться от проявления подобного бескультурья.

– Так ведь тут явный шантаж! – возмутился в свою очередь Василий.– Это же тридцать пять миллиардов рублей!.. У нас не каждый из субъектов Федерации столько в год получает! Они хотят разорить и по миру пустить Россию!.. Почти полтора процента федерального бюджета!.. Лично я на такое пойти не могу – ни как гражданин, ни тем более как член партии, заседающей в Парламенте!..

К слову, Василий депутатом не был, но в думской столовой обедал неоднократно. Видимо, там он и проникся гражданским пафосом и государственным подходом к любой заявленной в повестке дня проблеме. Уж тем более – когда речь шла о бюджете! Здесь шофер председателя думской фракции Партии солидарного прогресса был непреклонен и тверд, как скала...

Справедливости ради надо отметить, что Степан Степанович на федеральный бюджет и не покушался, о чем он со свойственной ему прямотой заявил Василию прямо в глаза. А рынок – на то и рынок, чтобы каждый мог схватить тот кусок, на который ему пасти хватит...

Папе Караваеву такая чрезмерно вольная трактовка рыночных отношений пришлась не по вкусу, и он вскользь заметил, что пасть пасти рознь, что нельзя подходить к сложнейшим проблемам с волюнтаристских позиций – иначе можно наломать кучу дров. Кроме рыночных отношений есть еще государственное регулирование и вертикаль власти, как раз и призванные захлопывать чрезмерно разинутые пасти и обуздывать хватательные рефлексы отдельных особей, которых людьми назвать можно очень условно... Что же касается миллиарда евро – цифра, конечно, запредельная, никак не соответствующая тому скромному вкладу в развитие страны и мировой цивилизации, который могут внести обитатели Кощеева царства.

– Но ведь за нами – магия и огромный опыт развития как гуманоидных, так и негуманоидных рас во Вселенной! – стоял на своем Соловей-разбойник.

– В наших условиях твоя магия, Степаныч, оборачивается сплошными аферами! – возразил непреклонный Василий.– Обчистить казино любой дурак сможет... А где созидание, где творчество, наконец?!

– Ну, пойди, обчисти,– ухмыльнулся Свистун.– Тебя там махом без штанов оставят!

В этом Соловей-разбойник был прав... Между нами говоря, Василий – полное фуфло по части игры. Впрочем, то же самое относится и к большинству землян, которых ловкие людишки стригли, как баранов, и продолжают стричь круглогодично... Я давно уже собирался навести в земных казино хоть какой-то порядок, но, к сожалению, препятствием тому служил мой статус резидента и жесткие инструкции Высшего Совета, не позволявшие мне развернуться.

– И почему, скажите на милость, некоторым высокообразованным субъектам можно играть на бирже, а нам, сирым и убогим, не разрешается даже переступать порог казино?

Камешек, разумеется, был в мой огород, и хотя Соловей назвал меня высокообразованным субъектом, я все-таки обиделся. Правда, не успел свою обиду высказать вслух, поскольку в разговор влез Василий и захватил инициативу.

– Так ведь он – нелегал! – ткнул шоферюга пальцем в мою сторону.– По нем тюрьма давно плачет! Он и на свободе-то лишь потому, что в нашем УК нет статьи против инопланетных пришельцев!

– А против магии у вас статья есть? – задал коварный вопрос Степаныч.

– Против магии тоже нет, но на аферистов, разоряющих казино с помощью шулерских приемов, мы управу найдем!

– Ты все-таки, Василий, соображай, что городишь! – обиделся на шофера-партийца не чуждый карточной игры папа Караваев.– Магия – это искусство. При чем тут аферы? Вполне может Степаныч открыть казино – как любые иные-прочие граждане нашей свободной и близкой к процветанию страны.

– А где у него гражданство? – завибрировал Василий.– Он ведь даже без прописки у Капитолины живет!