Читаем без скачивания Изнанка любви, или Опыт трепанации греха в толковании авторитетов. Анонс книги - Г. Сергацкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Цель нашей работы – «осмысление корня зла» (Д. Андреев), ибо «причина разрушения кроется не в обществе. Червь находится в душе человека. Именно здесь его надо искать» (А. Камю). «…Доктрина грехопадения (правильно истолкованная) таит в себе ключ к пониманию зла в человеке…» (В. Зеньковский).
«Привлекательность познания была бы ничтожной, если бы не приходилось по пути к нему преодолевать столько стыда». «Стыд есть везде, где есть тайна» (Ф. Ницше). «Объяснение запретности плода следует искать не на человеческом, как показывает сложившаяся практика борьбы с аморальными проявлениями, а на сугубо естественном, попросту говоря, животном уровне». «Именно постель, как лакмусовая бумажка, проявит все качества, которые мужчина предпочитает скрывать при всех остальных жизненных обстоятельствах. Здесь обнажится суть… все обнажит постель: и тела, и души» (В. Гитин).
«Сокровенные желания – ключ к душе» (Д. Клеменс). «Нет такой сферы деятельности, в которой характер человека проявлялся бы точнее, чем в половом акте» (Э. Фромм). «Здесь возможно проникновение в самую суть человеческой экзистенции» (Е. Шапинская). «…Способность эротизма служить миру зеркалом…» (Ж. Делез) предоставляет уникальную возможность вскрыть нарыв зла в человеческой природе. «Какая-то скользкая дорожка привела нас – за несколько веков – к тому, чтобы вопрос о том, что мы такое суть, адресовать сексу». «Сексуальность позволяет объяснить то, что не поддавалось объяснению иными путями» (М. Фуко). «Сходство между Фрейдом и Августином заключается в их отношении к сексуальности как к некоему ключу, который может открыть истину о человеке и дать объяснение его внутренней жизни» (У. Хёйстад).
«Когда больна душа, ум вряд ли останется незатронутым» (Э. Чоран). Только при наркотическом опьянении спермотоксикозом, слепом подчинении инстинкту и отсутствии элементарных нравственных ориентиров, диагностируемых совестью, «падение в бездну имитируется как взлет на небеса» (А. Зиновьев). «Только духовно слепой может восхвалять любовь как таковую, – принимая ее за высшее достижение, и осуждать всякое проявление враждебного отвращения» (И. Ильин). «…И если эта гипотеза в конце концов оказалась достаточно невероятной, то ее характер не дает основания для возражения против возможности того, что эта гипотеза все же в большей или меньшей степени приблизилась к трудно реконструируемой действительности» (З. Фрейд).
«Наша культура возвела в добродетель образ жизни экстравертов. Мы не поощряли путешествие во внутренний мир, поиски сути. Поэтому мы потеряли свою суть и должны обрести ее снова» (А. Нин). Глубокая интимность, робость и недосказанность «в попытках высечения новых смыслов» (Л. Юсипова) любви – свидетельство того, что мы вторгаемся в область постыдного, а «думающий постыдное должен прежде всего стыдиться самого себя» (Демокрит). «Нагое тело – срам? А нагота души? Кто вам ее простит?» (Ж. Кокто). «Труднее всего рассказать не о том, что преступно, а о том, что смешно и постыдно» (Ж. Ж. Руссо). «Надо быть слишком влюбленным, чтобы писать без стыда о себе» (Ф. Достоевский). «Откровенно о сокровенном – это душевный стриптиз» (К. Кушнер). «Во времена всеобщей лжи говорить правду – это экстремизм» (Д. Оруэлл). «Сказать правду – все равно, что произвести революцию» (Ф. Дальто). Что лучше: «зажмуриться и написать» (А. Ширвиндт) или спрятаться за спины авторитетов, испытывающих такой же «отвергающий рефлекс» по отношению к половому акту? «Так совесть делает из нас трусов» (У. Шекспир).
«Если ты оказался в темноте и видишь хотя бы самый слабый луч света, ты должен идти к нему, вместо того чтобы рассуждать, имеет ли смысл это делать или нет. Может, это действительно не имеет смысла. Но просто сидеть в темноте не имеет смысла в любом случае» (В. Пелевин). «Говорить о любви – значит всегда исходить из собственного внутреннего хаоса, копаться в мутных глубинах своей души, где низость и благородство перемешаны». «Чего не хватает большинству современных книг, так это ощущения торжественности (даже в описании мерзостей) и признания того факта, что область эротизма остается поразительной, захватывающей» (П. Брюкнер). «Даже не углубляясь в темные закоулки желаний, безусловной истиной можно считать то, что из них слагается значительная часть сексуального опыта многих людей» (С. Блэкберн).
Чтобы зачерпнуть «непосредственно из первоисточника зла» (А. Эйленбург), нужна определенная «интеллектуальная храбрость» (А. Кейзин). Ведь заглянуть в изнанку любви – это значит «прикоснуться к сумрачной тайне… самых постыдных наших чувств» (Ж.-П. Мартен). «Чего страшится человек, так это собственного либидо… Эго пытается уйти от требований своего либидо и относится к этой внутренней угрозе, как если бы она была внешней» (З. Фрейд).
«Половая похоть по самой природе своей дает самое острое из наслаждений; будучи же воспитана в течение тысячелетий, как основная радость жизни, она разрастается, мне кажется, в особый психоз, который был не известен древнему человечеству и, вероятно, исчезнет в будущем».
«Вот в этой-то то обстановке половой любви и заключается тот обман, который изящная литература вносит в общее сознание. Тысячи плохих поэтов «воспевают» половую любовь крайне преувеличенно – как божественное чувство, как неземное блаженство, как светлое преображение жизни, ставящее ее выше разума, выше совести и всяких святынь души. Половое очарование описывается как одна невыразимая сладость, один неомрачаемый восторг. Незначительные поэты напрягают всю свою посредственность, чтобы изобразить любовь в самых пленительных формах; тайные сладострастники, они рисуют соблазнительные, невероятные картины, которыми успевают раздражить и свое воображение, и тех читателей, кто не свободен от половой похоти, а кто свободен от нее совершенно. Только люди с большим вкусом или с большой совестью отвертываются от этой тонкой порнографии; масса же читателей бросается на нее с жадностью. Действуя в течение веков на неустойчивые мозги средних людей, любовный роман развращает половое чувство более, чем какое-нибудь другое влияние» (М. Меньшиков)[5].
«До настоящего времени наука, обращаясь к теме любви, стремилась не прояснить истину, а наоборот, все запутать и увести мысль в сторону. Искусство, действуя рука об руку с наукой, преследовало те же самые цели. Поколения писателей и поэтов непомерно раздували в художественной литературе восторги перед любовью и внедряли в головы людей замысловатую идею, будто половая любовь и сексуальные влечения – принципиально разные вещи, будто любовь есть благородная страсть, основанная непонятно на чем, но никак уж не вытекающая из половой потребности и тем не менее облагораживающая и оправдывающая сексуальные влечения. В чем вполне преуспело» (Б. Шипов). «Мы и сейчас редко способны высказать то, чего нам хочется, если в дело замешано либидо» (А. Секацкий).
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
«Интрига (от лат. intricare – запутывать) – скрытные действия неблаговидного характера для достижения какой-либо цели; происки; козни» (Словарь иностранных слов). Далее «примечания находятся как бы «во вне книги», свидетельствуя о зависимости автора от чужой мысли и от других книг, и вместе с тем о его начитанности» (Иоанн Павел II).
2
«Агрессия – это любая форма поведения, нацеленного на оскорбление или причинение вреда другому живому существу, не желающему подобного обращения» (Р. Бэрон и Д. Ричардсон). «Агрессия определяется не вредом, а его сочетанием с намерениями» (Р. Фрэнкин).
3
«Монстр – и в мифологии, и в кино – определяется как злонамеренное существо, обладающее разрушительной силой и представляющее угрозу для людей» (Ж. Парис). «Понятие монстра, по сути своей – юридическое понятие, в широком смысле слова, конечно». «Скажем так: монстр есть сочетание невозможного и запрещенного» (М. Фуко).
