Читаем без скачивания Сергий Радонежский приходит на помощь - Максим Яковлев

Крестьянин же скинул шапку и стоял, онемев от удивления…

Люди просили Сергия, чтобы он научил, как им правильно жить, и слушали каждое его слово.

— Все мы дети Божии, — говорил народу игумен Сергий, — а значит, все мы братья и сёстры. Будем жить мирно, не причиняя друг другу обид, и никакие враги не одолеют нас. Единением и любовью спасёмся!

«Будем вместе, как одна большая семья, и Бог вернёт нам свободу!» — отзывалось в русских сердцах. Люди поднимали головы, становились добрее, объединялись в надежде сбросить с себя чужеземный гнёт и стать свободными.

Но сказано слово, и настал день.

Поднялся из южной степи Мамай, повелитель Золотой Орды. Он собрал огромное войско и повёл его на Русь, чтобы навсегда захватить Русскую землю, а самому править над нею. Загудела степь конным топотом и скрипом многих тысяч повозок.

Князь Дмитрий Московский сел на коня и поехал к Сергию за советом:

— Мы посылали большие дары Мамаю. Желали договориться миром, но он и слушать не хочет! Как велишь поступить нам?

Сергий подошёл к нему и сказал:

— Собирай русское войско, князь.

Отпустил с ним на подмогу двух монахов своих: Андрея Ослябю и Александра Пересвета. Оба они до прихода в монастырь были знаменитыми воинами. Только не бывало ещё такого, чтобы монахов на бой посылали. Но, видно, страшная битва нам предстояла.

Князю же сказал на прощание:

— Ступай смело, и победишь.

Князья, забывшие прежние ссоры, стали собирать свои дружины в единое войско. Все крепкие духом ратники со всей Русской земли собрались с великим князем Дмитрием на Куликовом поле, между рекою Непрядвой и Доном. Туда же пришёл и Мамай со своими полчищами…

В тот день, когда решалась судьба Руси, игумен Сергий встал посреди монашеской братии и начал рассказывать им о ходе сражения, как будто сам он находился там, на поле боя…

Вот перед битвой из Мамаева войска выехал ордынский богатырь Челубей, вызывая русского воина на поединок. Был он огромен и страшен, и никто не мог победить его. Навстречу ему выступил наш богатырь Пересвет. Был он в монашеском одеянии и с могучим копьём наперевес. Разогнали богатыри коней, ударились копьями на полном скаку, и оба рухнули замертво на траву. Лишь успел Пересвет показать рукой на вражеские полки.

Так началась эта битва.

Всей своей грозной мощью вломились вражеские клинья в наши пешие полки, где бился князь Дмитрий. Мамай стремился смять и опрокинуть дружины русских. Рубились в тесноте отчаянно, убитых падало без счёту… Упорство, ярость, звон мечей в гремящей над Доном сечи… Восемь часов по колено в крови русские бились за свою Родину, за своё будущее…

Вот конница Мамая прорвала последний поредевший строй на нашем левом фланге и вышла в тыл русского войска. Враг уже ликовал…

Но пробил час! Как молнии из тучи, из дубовой рощи по команде воеводы Боброка на них обрушился засадный полк князя Владимира Храброго. Ударили, сшиблись, ошеломили! Вместе с ними все русские полки перешли в атаку на врагов и переломили их силу!

Не выдержав такого натиска, Мамаево войско дрогнуло и обратилось в бегство, давя от страха друг друга. Их долго гнали, круша налево и направо последние остатки. Мамай всё бросил и бежал до самого Крыма…

Разгром был полный.

Князя Дмитрия с трудом нашли под грудой тел. Он оказался жив, а его доспехи были покрыты вмятинами от ударов.

— Князь, ты слышишь, твоя победа!!!

За победу в этой битве на Дону прозвали князя Дмитрием Донским.

А вечером того великого дня игумен Сергий отслужил панихиду по павшим воинам, называя каждого героя по имени…

Слава сошла на Русскую землю. Освободившись от страшной угрозы, русский народ воспрял духом и расправил плечи.

Князь Дмитрий Донской не раз обращался к Сергию за помощью в государственных делах. Сергий мирил князей, гасил между ними вражду и ссоры, и они, оставив обиды, помогали Московскому великому князю укреплять русское государство.

Бывало, приезжал к нему князь с просьбой:

— Желал бы иметь я в краю своём монашескую обитель. Помоги, отче! Покажи, где бы нам устроить её…

Тогда выходил Сергий из Троицкого монастыря, шёл по ближним и дальним лесам, выбирая место для будущего монастыря.

И многие ученики преподобного Сергия расходились по всей Русской земле, положив начало многим новым монастырям — хранилищам чистоты и крепости народного духа.

Не было на Руси такой семьи и такого дома, где бы не знали имя святого Сергия Радонежского. Люди шли к нему, как к родному отцу.

Один человек прошёл много горестных вёрст в великой надежде на Сергия. Принёс к нему умирающего сынишку, положил в келье на лавку. Стали было печку топить, глянули на ребёнка, а тот уж не дышит. Несчастный отец, увидев мёртвого сына, взял топор и пошёл делать гроб. Сергий же, преклонив колена, положил свои ладони на тело мальчика и начал молиться о нём…

Наступила напряжённая тишина… Лишь было слышно, как чуть потрескивает в тиши свечной огарок… Вдруг умерший ребёнок пошевелился, вздохнул и открыл глаза..

Вошёл почерневший от горя отец с тёсаным гробиком, да так и выронил из рук: сынишка его сидит на лавке живой и здоровый.

Многие искали у Сергия правды и защиты от злых людей.

Однажды пришёл к нему один бедный крестьянин с обидой на богатого соседа. Этот богач был известен своей жадностью и презрением к бедным. Он приказал своим людям забрать у бедняка его единственную свинью и заколоть её для себя. Сначала он обещал заплатить бедняку за мясо, но потом от жадности переменил своё обещание и ничего не заплатил ему.

Сергий призвал обидчика и сказал ему:

— Чадо, разве ты не слышал, что за каждое злое дело мы дадим ответ перед Богом? На что ты надеешься, обижая того, кто слабее тебя? Не думаешь ли, что зло, которое ты причинил человеку, минует тебя? Знай же: всё нажитое обманом истлеет в прах и не принесёт тебе ничего хорошего.

Богатый попросил прощения и вышел от Сергия с твёрдым намерением заплатить сироте за свинью и за нанесённую обиду. Но по дороге в сердце его снова вспыхнула жадность, и он передумал. Придя к себе, зашёл он в сарай, где хранилась свиная туша, и вдруг увидел, что вся она, несмотря на мороз, покрыта червями. Охваченный ужасом, он приказал немедленно отдать деньги соседу. И долго ещё боялся показываться Сергию на глаза.

Шли годы, Свято-Троицкий монастырь преподобного Сергия по праву стал духовным центром всей Руси, а потом и России.

Люди видели, как Сергий заботится о них, и любили его. Всем он служил, всем помогал, за всех молился. И всегда трудился: носил из источника воду, пёк хлеб, колол дрова.

Жизнь Сергия достигла такой чистоты, что взору его было открыто многое, скрытое от других.

Однажды Сергий стоял пред иконою Богородицы. Долго молился он, не слыша ни комариного звона, ни криков ночной птицы… Присел было отдохнуть. Но тут же встал и сказал монаху Михею, который помогал ему в келье:

— Бодрись, чадо, сейчас сойдёт на нас чудесное посещение…

«Пречистая грядёт!» — раздался небесный голос.

Поспешил он в сени, да тут и застыл, объятый сильным сиянием. Видит, стоит перед ним, блистая светлее солнца, Пречистая Богородица. А рядом с Ней апостолы Пётр и Иоанн.

Богородица коснулась рукой склонённого Сергия:

— Не бойся, избранник Мой, Я пришла навестить тебя. Услышана молитва твоя об учениках и монастыре. Отныне не беспокойся, Я возьму эту обитель под Свой покров, подавая всё необходимое, и не покину его.

И с этими словами стала невидима.

Потрясенный Сергий, едва сознавая себя, помог подняться с пола еле живому от страха ученику. И долго ещё оба пребывали в великом изумленье и трепете…

Молва о святой жизни Сергия и его чудесах достигла других народов и стран.

Некий епископ, прибывший в Москву из Константинополя, был из тех, кто не верил в святость Сергия Радонежского. Он отправился в Свято-Троицкую обитель, чтобы убедиться в этом своими глазами. «Погляжу я, какой у них «святой» тут завёлся», — думал он по дороге.

Войдя в монастырь, он едва лишь взглянул на Сергия, как тут же и ослеп на месте. В ужасе пал он на землю, плача и моля о прощении. Сергий же, вздохнув, дотронулся пальцами глаз его, и спала с него слепота, как тёмная пелена. После чего был тот епископ удостоен подобающих его сану почестей и доброго угощения. Но больше всего обрадовался он беседе с самим игуменом Сергием. И вернувшись в свой город, говорил всем: