Читаем без скачивания Добрые советы Ванги о том, как готовить пищу, чтобы быть счастливым, здоровым и получать деньги - Ангелина Макова

Уверена, вы узнаете в моих проблемах свои собственные, потому что с подобным много кто сталкивается. В домашнем быту у нас как-то не ладилось. По счастью, тех невзгод, от которых наша семья страдала в прошлом году, больше не повторялось, но, как говорится, не одно, так другое. Деньги, с таким трудом заработанные, буквально вырванные из пасти финансового кризиса, ни у кого из домочадцев не держались, хотя мы экономили как могли.

Конечно, у нас была серьезная статья расхода – задолго до первых предвестий кризиса мы затеяли ремонт после переезда на новую квартиру, и вот теперь жили на чемоданах, продолжая доделывать этот ремонт собственными силами. Но новый дом встретил нас негостеприимно – как мы в него ни вкладывались, он не желал становиться уютным, и я уже грешным делом начинала тосковать по старой квартирке. Там было теснее, темнее, но душевнее. А тут, на новом месте, и болеть все мое семейство стало чаще, и деньги утекали сквозь пальцы, и удача нам изменила…Горько сказать, стали мы чаще ссориться и отмалчиваться по своим углам.

Я уж не говорю о мелких, но таких досадных домашних неприятностях, как поломки техники, потери дорогих сердцу вещей – они преследовали нас постоянно. Продукты портились даже в холодильнике, лампочки перегорали быстрее обычного, а ведь от этого, как ни крути, дополнительные расходы. Да еще по ночам слышались нам какие-то шумы и шорохи, да и пыль с грязью накапливались с необъяснимой скоростью. Ну и самое лично для меня обидное. Всю жизнь я гордилась своими кулинарными способностями, а еще тем фактом, что никогда не позволяла ни работе, ни болезни, ни плохому настроению помешать мне вкусно и сытно накормить домашних, да и гостей. И вот отчего-то перестали мне удаваться и обычные блюда, и праздничное угощение. Гости приходили все неохотнее. Семейство жаловалось, даже маялось животами, норовило перекусить вне дома или у друзей. Сын не пожелал отмечать день рождения дома, хотя раньше приводил целую ватагу приятелей и они в охотку уминали мою стряпню… У меня опускались руки: чего я стою, если перестану быть хорошей хозяйкой? Конечно, я люблю свою работу… но домашним уютом и ладом в семье я дорожу еще больше!

Новая встреча со старой знакомой

Приехала я в Болгарию на исходе лета, когда уже собран урожай с плодородной болгарской земли и все местные жители заняты запасами на зиму. У Богданы Стояновны работа тоже кипела. Она и домашнее вино делала, и знаменитого варенья из розовых лепестков наварила, и трав насушила, и пастилы наготовила… всего не упомнишь. Первые несколько дней я провалялась на пляже без единой мысли в голове, благо погода стояла жаркая и море прогрелось. Я надеялась, что соленая вода и солнечные лучи снимут накопившееся напряжение. Однако меня по-прежнему снедала тревога, я названивала домой каждый день и узнавала о новых неприятностях. У мужа обострился гастрит, сын потерял деньги, к тому же, как они ни старались, кухарить без меня у них получалось так себе. Я ломала голову, как быть. Бросить все и вернуться домой? Но какая от меня там польза, если я в таких растрепанных чувствах?

Тактичная Богдана Стояновна ни о чем меня не спрашивала. Она хлопотала по хозяйству, я вызывалась помочь, но помощница из меня была скверная – все так и валилось из рук. Наконец как-то вечером я пожаловалась на бессонницу, и хозяйка заварила мне травяного чая с душистой мятой. Благо она уже управилась почти со всеми дневными делами, мы уселись за кухонным столом, и у нас завязался разговор по душам. Заодно Богдана Стояновна перебирала и увязывала в пучки засушенные травы.

– Бессонница человека точит, когда тревоги ему спать не дают, – заметила она, глядя, как я прихлебываю ароматный чай. – Ниночка, клещами я ответ из вас тащить не буду, но если чем могу помочь, только скажите. Вижу, наболело у вас на сердце.

Тут-то у меня язык и развязался, и полился поток жалоб. Я помнила, как помогла мне Богдана Стояновна в прошлый раз – и ласковым словом, и добрым советом. Не забыла я и о той заветной тетрадке с заговорами, которая у нее хранилась.

– Понимаю, может, конечно, зря я жалуюсь, – закончила я, переводя дыхание. – Сейчас время такое, всем трудно, да вроде бы и нет у меня никакого серьезного горя, грех жаловаться. Но когда сразу и с деньгами не везет, и в доме неуютно, и самые близкие люди на здоровье жалуются, – поневоле замаешься. А если к тому же пироги постоянно пригорают и похвалиться перед гостями стало нечем, – это последняя капля. Вот вы, видно, какой-то секрет знаете, Богдана Стояновна…

Я и в прошлый приезд замечала, что хозяйка моя по дому и в особенности по кухне все делает как-то по-своему – и тесто месит определенным образом, и иной раз устраивает так, чтобы за готовкой ее никто не видел, и к уборке у нее свой подход. Беленый ее дом не просто сияет чистотой, а еще отличается каким-то особым уютом, несмотря на вполне скромную обстановку.

– Горю вашему помочь можно, Ниночка, – отозвалась Богдана Стояновна. – Больше скажу, как раз к вашему приезду средство и подоспело. Надо же, как совпало! Не иначе, Высшие силы распорядились и о вас позаботились. К тому же сама Ванга уже средство то благословила и напутствие мне дала.

От такого совпадения у меня мурашки побежали по коже. А хозяйка моя продолжала и рассказала вот что.

Удивительное наследство

– Вы, наверно, помните, Нина, историю про мою русскую бабушку – ведунью потомственную?

Еще бы мне не помнить, если я сама, своими руками, держала в руках уникальное собрание заговоров, доставшееся Богдане Стояновне по наследству! А потом по благословению Ванги подготовила книгу на основе этого материала.

– Так вот, бабушки моей давно уже на свете нет, и я всегда вспоминаю, как ездила к ней, когда молодой была, как открыла она мне заговорное искусство и про травки целебные рассказала. Иной раз, бывает, и советуюсь с ней мысленно, потому что чувствую ее присутствие. А прошлой осенью, как вы уехали и увезли с собой первую тетрадь заговоров, бабушка мне приснилась. Совсем как живая. Снилось мне, будто сидим мы в деревенской ее избе, увешанной пучками сушеных трав, и чай пьем, и она – какой я ее помню, а я не молодая уже, а нынешняя. Бабушка мне и говорит: «Что сделала, то правильно сделала, только наполовину. За второй сама не ходи, пришлют к тебе весточку». Вот такие таинственные слова.

– О какой половине речь? И почему вы сказали «первая тетрадь», Богдана Стояновна? – замирая от предчувствия чуда, спросила я.

– Слушайте дальше. Получила я письмо от русской моей родни – там, как у вас говорится, хоть и седьмая вода на киселе, я уж и запуталась, кем мы друг другу приходимся, а связь мы поддерживаем. Письмо странное, с недомолвками – мол, ремонтировали они бабушкину деревенскую избу и что-то такое нашли, что только мне отдать и могут. А подробности ни по телефону, ни в письме обсуждать нельзя. Пишут, чтобы я приезжала, когда смогу. Легко сказать, трудно сделать. Вот я и решила, прежде чем ехать, посоветоваться с Вангой, поскольку в прошлый раз сказала она мне, чтобы я, если что, к ней обращалась. Не успела я письмо из кармана достать, как провидица за руку меня взяла и говорит:

– Если зовут, надо ехать.

Рассказала я про свой сон, и Ванга закивала:

– Бабушкина душа за тобой приглядывает, а предки нас попусту никогда не беспокоят. Важное что-то тебе будет.

…В деревне, где сохранилась бабушкина изба, Богдана Стояновна не была несколько десятков лет, да и с русскими родственниками не виделась давно – только переписывалась. На поверку оказались они хозяйственной парой помоложе Богданы Стояновны. Изба бабушкина формально по всем документам принадлежала им, и берегли они ее как зеницу ока. Вокруг уже народ современных домов понастроил, коттеджей – место ведь там живописное, с видом на реку, – а Дмитрий Иванович и Галина Семеновна знай подправляли старинную избу. То наличники обновят, вырежут новые в точности по старому узору, то крышу перекроют, а про саму избу любопытствующим отвечали: «Сто лет стояла и еще трижды столько же простоит! В старину умели строить».

Той осенью затеяли супруги расширять подпол и обнаружили в нем тайник. А в тайнике…

– Вторая тетрадь! – вырвалось у меня.

– Верно, – улыбнулась Богдана Стояновна и извлекла на свет Божий эту самую вторую тетрадь. Сшита она была вручную, из грубой бурой бумаги, закапанной свечным воском. Такие тетрадки в России были в ходу в самые нищие и голодные годы (в Гражданскую войну, в Великую Отечественную), их и сшивали суровой ниткой, а то и сапожной иглой. Я однажды видела подобную в краеведческом провинциальном музее. Только те тетради были школьными, с задачками и прописями, а эта – исписана аккуратным почерком по дореволюционным правилам, с ятями и ерами.

– Тетрадка была обернута в клеенку и уложена в жестяную коробку, чтоб не отсырела, – объяснила мне Богдана Стояновна. – Дмитрий с Галиной на жестянку посмотрели и сначала решили – клад. Открыли и увидели записку бабушкиным почерком, где говорилось, что предназначена тетрадь болгарской внучке и никому другому присваивать ее нельзя. Поскольку они люди совестливые и к тому же бабушкины ведовские дарования им были известны – это у нас семейная легенда, – то они сразу же мне написали. А что недомолвками, то это для сохранения секрета. И по почте, конечно, такую ценность отправлять побоялись.