Читаем без скачивания Ящер с планеты Моз - Эдмунд Купер

– Где, простите?

– На Мозе. Это моя родная планета. Организация Объединенных Планет поручила мне обследовать ваш мир… Должен сказать, что хотя двуногие оказались и не такими противными, как я опасался, мне все равно, скорее всего, придется порекомендовать фумигацию…

– Я слушаю вас с неослабевающим вниманием, – напомнил о себе Сэм. – Что такое фумигация и почему вам придется ее рекомендовать?

Инки облокотился на стойку, снял цилиндр.

– Фумигация, – пояснил он, – это способ стерилизации планеты путем внесения в ее атмосферу интересного газа, разработанного нашими химиками. Они назвали его размножающийся газ. Одним словом, стоит даже небольшому количеству такого газа попасть в атмосферу, как очень скоро она вся станет просто-напросто ядовитой… Отличное изобретение, не правда ли? Ну, оно, разумеется, далеко за пределами вашей, с позволения сказать, науки.

О подобных случаях Сэм уже читал в фантастических романах. Он не очень-то одобрял подобные намерения в отношении человеческой расы.

– Позвольте спросить, – вежливо поинтересовался он, – почему вы вдруг решили подвергнуть эту маленькую планетку фумигации?

Инки улыбнулся.

– Однажды мы уже совершили ошибку и попытались цивилизовать двуногих. Очень непрактично. Это, кстати, были подававшие большие надежды обезьяны с Сириуса Пять. Очень сообразительные. Из них, нам ка­за­лось, могут получиться неплохие техники. К сожалению, вскоре у них появилась страсть к политической независимости. Прежде, чем мы сумели показать им всю глубину их заблуждения, эти обезьяны развеяли по космосу три боевых флотилии нашего доблестного космофлота… Сами понимаете, нет никакого смысла обучать низшие существа. Вас мне даже немного жаль. В некотором смысле гомо сапиенс значительно приятнее обезьян Сириуса Пять.

– Спасибо, – поклонился Сэм. – Приятно это узнать.

– Не стоит благодарности, – возразил Инки. – Между прочим, всегда есть возможность оставить в живых несколько рабов. Если хотите, могу вас порекомендовать.

– Большое спасибо, – ответил Сэм. – Это очень мило с вашей стороны… Наверно, Землю сейчас обследует большая группа ваших сородичей?

– Нет, – Инки снисходительно посмотрел на землянина. – Только я. Считается, что с таким простым заданием может справиться один ящер. Больше не требуется.

– Вот как? Интересно… – Сняв очки, Сэм тщательно протирал их носовым платком. – А что случится, если вы не вернетесь?

– Но я же вернусь, – Инки даже поразился человеческой глупости. – Вернусь и предоставлю свой от­чет. Я же для этого сюда и прибыл. Могу вас заверить, что мой отчет будет глубоко научным и совершенно беспристрастным.

– Ну, разумеется, – согласился Сэм. – Но давайте представим… гипотетический случай: ваш отчет не достиг Моза.

– Идиотское предположение, – фыркнул Инки. – В этом случае кто-нибудь рано или поздно обнаружит его отсутствие, и на Землю направят другого ящера. Через пару–тройку веков. В конце концов, с нашей точки зрения, нет никаких оснований для спешки.

Сэм Гудвин улыбнулся.

– Я на минуточку, – сказал он и скрылся в соседней комнате.

Через несколько секунд он вернулся. В руках он держал двухствольное ружье, оба ствола которого немигающе смотрели прямо на Инки.

– Лично против вас, – сказал Сэм, – я ничего не имею. Но как представитель рода гомо сапиенс, к которому я имею честь принадлежать, должен вам заявить, что мы сейчас заняты и потому фумигация может нам несколько помешать.

Инки еще никогда не сталкивался со старомодным оружием землян. Он, однако, быстро уразумел, что Сэм вдруг стал не таким дружелюбным, как раньше. В тот же момент его отлично развитое шестое чувство, позволившее ящерам Моза процветать в течение долгих и трудных двадцати миллионов лет, забило тревогу. Инки рухнул на четвереньки как раз, когда Сэм нажал на курок.

Первый выстрел пренеприятнейшим образом превратил цилиндр Инки в решето. Второй, прогремевший в тот миг, когда он с проворностью ящерицы выскальзывал за дверь «Тенистого уголка», подарил Инки сомнительную честь стать первым ящером Моза с перфорированным хвостом с мелкими свинцовыми вкраплениями. Но Инки не остановился полюбоваться своим изукрашенным хвостом. Ведь вслед за ним на шоссе вышел Сэм. И он уже вставлял в ружье новые патроны.

Инки мчался к своей тарелке, словно ветер. Вот он достиг ее, вновь сделал видимой и заскочил внутрь за мгновение до того, как ружье Сэма прогремело в третий раз. Дробь бессильно застучала по обшивке. Инки ударил по клавишам управления, и летающая тарелка с ревом взмыла вертикально вверх. За несколько секунд она достигла высоты пятидесяти тысяч футов. Этот маневр явно не пошел на пользу дюжине яблок, бананов и апельсинов, а также шести квартам молока, уютно примостившимся в третьем желудке Инки. Продукты взбунтовались, отказались усваиваться и настойчиво запросились наружу.

Но вот икота прошла, и Инки, наконец, смог вплотную заняться своим несчастным хвостом. Хвост болел. Да и выглядел он, прямо скажем, не очень: весь в дырках, а красные и фиолетовые полоски приобрели какой-то явно нездоровый оттенок. Инки попробовал им пошевелить, и новая волна боли понеслась по его нервам в мозг. И тем не менее, хвост шевелился. Значит, ничего страшного, просто в нем, видимо, еще осталось несколько маленьких сувениров американского гостеприимства.

Как пример установления дружеского контакта с туземцами, встречу в кафе (пусть она и дала Инки информацию о психической нестабильности аборигенов) никак нельзя было назвать успешной. Дав выход своим чувствам, Инки до отказа нажал на педаль газа (ну или на то, что сходит за педаль газа у летающих тарелок) и принялся необыкновенно поэтическим языком Моза излагать свое мнение о Сэме Гудвине и его «Тенистом уголке».

К тому времени, когда у Инки кончались подходящие эпитеты, тарелка уже пересекла Соединенные Штаты, Тихий Океан, Охотское море и неслась над степями центральной Азии. Глянув вниз, ящер с удовлетворением обнаружил большие участки девственной, неизгаженной гомо сапиенс земли.

По правде говоря, единственным свидетельством человеческой глупости в округе была дурацкая металлическая змея, мрачно извивавшаяся через весь конти­нент. Инки, разумеется, догадался, что хотя человечество частично и вышло из каменного века, оно еще не отказалось от примитивной системы железнодорожного транспорта. Более того, для ящера, чья родная планета давным-давно разработала куда более эффективные средства сообщения (типа путешествий во времени и телепортации), Транссибирская железнодорожная магистраль была не лишена некоторого, скажем так, исторического очарования.