Читаем без скачивания Василёк Тевтонский Бантик. Серия «Бессмертный полк» - Александр Щербаков-Ижевский

Весь полк в полном составе начал победоносный штурм.

Вода вспенилась от разрывов снарядов и осколков, свист пуль пригибал к земле, не позволяя вести наступление в полный рост.

Воздух сотрясался от детонации.

Перемахнув речушку и перетаскивая минометы на новое местоположение уже в захваченные траншеи гитлеровцев, батарейцы увидели страшную картину.

Рядовой Василий Халимов лежал за горкой из галечника, уткнувшись лицом в холодные камни. Одна нога у него была оторвана по колено и валялась рядом, стопы другой не было вовсе.

Кровь заливала лицо, он уже не видел врага, но руки передергивали затвор винтовки, в обойме которой давно закончились патроны.

Он все перещелкивал и стрелял. Раз, два, три…

Так и умер несломленным боец Халимов.

Но атака продолжалась, останавливаться было нельзя, смерти подобно.

А когда бой закончился, уже под вечер, мы вернулись, чтобы захоронить героев.

Однако, рядовой Халимов и все его погибшие однополчане были уже похоронены в братской могиле на берегу свободной теперь реки Лиелупе.

А теперь о другом, в этом же беспощадном и смертельном бою.

Героизм бойцов в те времена был запредельный.

Потеряв все силы, устав от беспомощности и унижения жертвенных атак, в разгар боя на бруствер траншеи выскочил не сломленный, разгоряченный и злой пехотный лейтенант, Ринат из Казани, с которым вместе призывались.

– На носу победа, а я что, до конца дней своих перед фрицами на карачках ползать буду? – закричал взводный Ринат, – в атаку, ребята!

Но тут же прозвучал взрыв мины.

На его счастье, в тот раз осколок прилетел ему прямо… в задницу, разворотив ствол «ТТ», висевшего в кобуре. Самому же никакого урона нанесено не было.

Уже после боя в трофейном блиндаже, приняв «на грудь» сто грамм фронтовых и даже больше, выжившие бойцы осматривали раскуроченный пистолет, шутя похлопывали лейтенанта по счастливой заднице, подсмеивались над ним

– Во, счастливчик, повезло как. Это добрый знак. Доживешь до победы! Обязательно доживешь!

Война близилась к своему завершению.

В то время у каждого бойца была самая заветная мечта: дожить до полной победы!

Тем не менее, не смог молоденький офицер дожить до конца войны. Не получилось у него живым встретить долгожданную победу. Позже он погиб при освобождении от фашистов красивой европейской земли с необычным названием Курляндия, что у самого Балтийского моря.

А мы тем временем нарезали по территории красивой Курляндии очередные километры.

На развилке ухоженных дорог висел на большом планшете транспарант, написанный на немецком языке: «Berlin – 1125 Kilometer». А по верху этой надписи, куском штукатурки было начертано: «Не х…я, дойдём!».

Дыхание Балтийского моря было сырым и холодным. Практически прекратились дожди, и значительно реже на землю опускались туманы.

14-й гвардейский стрелковый полк, в составе 7-й гвардейской стрелковой дивизии успешнее других наступал вдоль Рижского залива.

Но наступление было остановлено на подступах к Тукумсу.

Потери были огромные.

1 апреля 1945 года 10-я гвардейская армия в состав которой мы входили, перешла в состав Ленинградского фронта. Именно на него и была возложена задача по полному уничтожению Курляндской группировки.

10 мая 1945 года, уже после капитуляции Германии советскими войсками, была предпринята очередная, последняя, пятая по счету, попытка сломать оборону немцев в Курляндии. После чего были заняты несколько населенных пунктов, и лишь некоторые немецкие части начали сдаваться в плен.

В последней фазе сражения немецкая группировка насчитывала до 230 000 человек (в Сталинградском котле было до 200 000 человек).

А всего в мае мы потеряли там убитыми 30 000 человек и 130 000 ранеными (для сравнения в январе там же было 40 000 убитыми).

Несмотря на всю мощь и боевой опыт Красной Армии, усилиями Ленинградского фронта даже через месяц после взятия Кёнигсберга не удалось сбросить немцев в море.

Берлин капитулировал, но немцы из Курляндии все-таки прорывались в Германию конвоями, баржами, катерами по морю, уходили в леса, переправлялись в Швецию, шли даже в сторону Восточной Пруссии.

Ожесточенные схватки с немецкими отступающими частями продолжались до конца июля 1945 года.

Что касаемо ожесточённого и жертвенного боя у реки Лиелупе.

В то время ротный старшина Семён Михалыч передал мне солдатский жетон и документы рядового Халимова.

Хорошо помню, что в треугольничке из дома детской рукой было написано:

«Добдрый день, а может быть и вечер любимый наш тятенька.

Здравствуйте.

Я без вас шипко скучаю. Очень, очень скучаю.

Дома холодно и неуютно.

Мамка всё на ферме пропадает. Уходит затемно и приходит ночью.

Хотела бы взглянуть на вас, хоть одним глазком.

Хоть на часок приезжайте. Посмотрю, и вы сразу уйдёте.

Вот пишу вам, а мамка ругается, что керосин жгу.

Деньги закончились, на трудодни в колхозе выдавать нечего, а кушать очень хочется. Но я потерплю. Дождусь вас.

Без вас очень тяжело и плохо.

И у меня слёзы сами из глаз катятся. Очень уж жду вас сильно до дому.

Жду ответа, как соловей лета. Писала ваша дочь Галя…

……………………………….

Курляндия. Весна 1945 года.

Шел третий месяц после капитуляции нашего злейшего врага, фашистской Германии. Наша 7-я гвардейская Краснознаменная Режицкая стрелковая дивизия продолжала вести тяжелые позиционные бои по уничтожению остатков действующих частей немцев на Курляндском плацдарме. Прижатая к Балтийскому морю и Рижскому заливу 200 тысячная группировка защищалась ожесточенно, ни намека не выказывая на капитуляцию.

Ответственная территория, за которую отвечал наш 14 гвардейский стрелковый полк, находилась в непосредственной близости от Балтийского моря.

Это были последние, полномасштабные боевые действия в Великой Отечественной войне.

…Традиционно, в штаб мы прибыли на двуколке ездового Колчина. Чуть позже нас припылили две подводы с сопровождающими, по два на каждую единицу. Они сразу прошмыгнули на армейские склады. Надо было получить новое обмундирование для офицеров.

Может быть, и шнапсом удастся разжиться. Победа же все-таки.

Наш комполка, ссылаясь на данные разведки, определил место для постоя моей минометной батарее на пути из Аудрини до Рикавы. Начальник оперчасти штаба полка вручил новую карту.

Это была копия трофейной двухкилометровки, с частью территории Курляндии, которую нам предстояло осваивать.

А начштаба, майор Бутузов панибратски похлопал меня по плечу, ткнул пальцем на точку в карте и, как бы, случайно обронил вдогонку:

– Вот ваше место временной дислокации. Говорят, что это замок Тевтонского ордена, между прочим.

– А может гнездо крестоносцев, парировал, я.

– Да какая хрень, разница. Занимай и владей на время постоя. Позднее определим постоянное место размещения и, соответственно укажем время занятия позиций. Все понял?

– Так точно, понял товарищ гвардии майор. Разрешите идти.

– Иди, гвардии капитан. Иди.

Я отдал под козырек, развернулся на каблуках и прищелкнул для большего форсу.

– Иван, – вслед тихо обратился майор, – не забывай, что это чужая страна. Не все здесь рады нашему приходу. Людей береги.

– К чему это он осторожничает сверх меры, – подумалось мне тогда.

Правда, молодцы штабисты, для общения с местным населением, предусмотрительно закрепили за ротой переводчика.

Одно что толмач, это громко было сказано.

С виду лет восемнадцати от роду. Росточка невысокого. Рыжие скандинавские завитушки волос и конопушки на курносом лице.

Парнишка был одет в шерстяной пуловер крупной клетки и фиолетового цвета рубашку. Вельветовые штаны над взьёмом ноги были пережаты широким пояском с большой пуговицей. На голове широкополый картуз. Завершали колоритную внешность круглые очки в черной оправе.

Назначенец был из штаба, поэтому выбирать не приходилось. Какой уж есть. Но все равно, наш франтовый паренёк был маловат для действующей.

– Василис Фрейбергис, – представился настоящий европейский щёголь.

– Ну, стало быть, будешь у нас Васильком, – как всегда выпятил вперёд своё мнение ездовой Колчин. А взглянув на длинные шнурки ботинок, завязанные в четыре бантика, категорично подытожил, – Василек Тевтонский бантик, однако. Все улыбнулись. Значится, одобрили.

Колчин был уже готов к отъезду и тот час же расторопно подогнал к штабу двуколку. Рыжая, мохнатая лошаденка небольшого росточка по имени Белка сноровисто и быстро рванула с места рысью. Позади, в облаке нашей пыли примостились две телеги с полевым имуществом.

В Европе расстояния между населенными пунктами небольшие. Колонна быстрехонько добралась до отдыхавшей на привале роты. Ожидавшие нас бойцы мирно и не по военному спокойно расположились на роскошной заливной лужайке.