Читаем без скачивания Королевство Гаргалот - Гай Орловский

Я подумал, посмотрел внимательно.

– Похоже, сообщение выслал еще до того, как нам удалось выкрасть принцессу. Иначе просьба не звучала бы столь категорично.

– Не знаю, – ответила она сухо. – Он завоеватель. Война – его стихия, от вторжения в Дронтарию не откажется, даже если попытаюсь перекрыть ему все дороги. Предполагаю, успел послать гонцов к ряду могущественных глердов моего королевства с сообщением, что он с нами не воюет, а идет на Дронтарию.

– И даже мог позвать с собой, – добавил я, – пообещав богатую добычу. Вы же знаете своих глердов… Они, как и везде…

– Он мог, – ответила она нейтральным тоном, но я уловил скрытую глубоко нотку горечи. – Хуже того, есть ряд глердов высшего ранга, что со своими войсками могут принять его предложение.

– А после захвата Дронтарии, – закончил я ее мысль, – помогут Антриасу установить власть и над Нижними Долинами.

Она слегка наклонила голову.

– Я об этом тоже думала.

– Люди, – сказал я философски, – есть люди, а то и вовсе человеки. Ваше величество, уверяю вас, хотя неожиданности еще наверняка будут, но общий расклад сил в нашу пользу… в смысле, вашу, я тут пришей кобыле хвост. Не забывайте, Антриас уже потерял важнейшего союзника в лице королевства Опалосса!.. Более того, король Плаций, освободившись от власти регента Ригельта, может попытаться захватить Уламрию, откуда король увел всю армию…

Она покачала головой.

– Это было бы слишком хорошо. Но мне пришлось научиться быть осторожной. И не верить в желаемое.

– Сочувствую, – сказал я искренне.

Она напомнила уже более твердым голосом:

– Глерд, вам нужно ночевать в своих покоях во дворце.

Я поклонился.

– Ваше величество…

Картер в коридоре шагнул навстречу, лицо окаменевшее, я сказал с досадой:

– Да что все дергаетесь, когда захожу к королеве?

– Глерд, – ответил он сухо, – вы такая свинья, что можете чем-то обидеть ее чувствительность. Ее величество… особенная женщина. Вам такое не понять и не оценить.

– Да уж, – согласился я, – это вы сама деликатность, дорогой Руперт. На каком инструменте играете?..

Он опустил ладонь на рукоять меча.

– На этом. С пяти лет.

Я буркнул:

– Спасибо, обратно сам дойду. Вряд ли кто-то остановит, хотя с вашей охраной может быть все наоборот.

И ушел, довольный, хотя с чего бы, обидел хорошего человека, но у нас почему-то трудно удержаться, чтобы не забить гол даже в свои ворота, если подворачивается удачное положение.

Во дворе неспешное гуляние родовитых вельмож, так это выглядит со стороны, но на самом деле это их повседневная и кропотливая работа. Здесь поддерживаются связи, заводятся новые некие союзы и соглашения рушатся, зато устанавливаются свежие, именно здесь уговариваются, кого протолкнуть из подопечных повыше, а кого придержать…

Когда я, отвечая на поклоны, выбрался во двор, Понсоменер подошел со спины неслышными шагами, но я ощутил, поинтересовался, не оборачиваясь:

– Как там Фицрой?

Он пробормотал:

– Предполагаю, сейчас в таверне «Веселый кабан».

– Он же тебя тащил с собой, – напомнил я.

Он пошел рядом, холодный и бесстрастный, ответил тем же ровным голосом:

– Да. Но в таверне «Серебряный гусь» ему наскучило, никто с ним драться не хотел, и он пошел в «Белый единорог». Сейчас, думаю, в «Веселом кабане», но потом пойдет в «Мокрые розы». А я хорошо пообедал в «Серебряном гусе», вино там вполне, и вернулся.

– Вот свинья, – сказал я в сердцах. – Фицрой свинья, а ты еще непонятно, что за гусь. Ладно, когда вернется, позовешь меня.

– В трактир?

Я поморщился.

– Нам некогда засиживаться, море зовет вольных альбатросов! Это мы – альбатросы. Птицы есть такие. С крыльями.

– Позову, – ответил он.

Рундельштотта я застал вопреки ожиданию не на ложе с чашей вина, суетится у стола, раскладывает по кучкам листочки и корешки, оглянулся, быстро и суетливо, как радостная мышь, укравшая огромный кусок свежего сыра.

– Не помешаю? – спросил я вежливо.

Он отмахнулся.

– Вид у тебя… никакой. Ляг полежи, могу дать вина. А я тут заново перебрал свои запасы. Оказывается, твоя магическая штучка очень точно определяет, сколько чего в какой траве… представляешь? Часть травы могу выбросить, засохла, но некоторые корешки, напротив, накопили каким-то образом!

– Не представляю, – сказал я и в самом деле лег на его ложе, закинул ладони за голову. – Мастер, не уйду, пока не научите меня создавать или хотя бы творить вино!.. И буду здесь спать, а вам придется у порога на тряпочке. Не сгоните же гостя.

Он отмахнулся.

– Сгоню. Но с тобой потом-потом, вот закончу… Пока отдохни. Почему возлежишь не во дворце?

– У вас удобств больше, – сообщил я.

– Да ну?

– Ни одна придворная дама на такую высоту не полезет, – сказал я. – Заморится платье держать на весу. Так что понимаю, почему вы под самую крышу.

– Серьезно?

– Там, – пояснил я, – ко мне скорее подберется злодей, чем здесь. А сюда по приказу королевы кого попало не пропустят!.. Те два мордоворота по-прежнему стерегут вход в вашу башню. Колдуйте, мастер, не обращайте на меня внимания. Меня как бы нет, хотя я все вижу!

Он занялся своими травками, а я прикрыл глаза и начал представлять себе мир темной материи, что заполнен такой же темной энергией. Что она за, уже определил для себя, это то, что в народе называют маной, дескать, колдуны собирают и творят чудеса. Темную материю пока не представляю, хотя умом понимаю, она везде, вселенные в ней не крупнее, чем крохотные пузырьки, что могут сколько угодно лопаться и возникать снова, как во время дождя на поверхности бесконечного озера, только вот темная материя не ограничена плоскостью, как рисует мой убогий умишко. Смутно ощущаю, что темная материя вообще существует не только в трех измерениях…

Начал засыпать, как вдруг на грани перехода в сон завис в абсолютной черноте, нет верха, низа, нет времени или гравитации, но все равно испуга почему-то нет, ощущение такое, словно сейчас все еще в материнской утробе, там защищено, и никакой опасности.

Сосредоточившись, раз уж вроде бы не сплю, попытался двигать руками, ногами, повертел головой, все еще темнота, однако появились некие темные массы, что странно, темнота в темноте, донеслись странные бухающие звуки, словно вселенная дает указания галактикам, затем блеснула искорка света…

…я уцепился за нее взглядом и начал всеми фибрами души расширять, расширять, наконец увидел в окошечке часть стены с пучками трав и корешков, ощутил узнавание, и тут же темнота исчезла, я лежу там же, где и лежал, а Рундельштотт стоит у стола и, глядя выпученными глазами в мою сторону, повторяет:

– Юджин… Юджин… Ты цел? Ты… где?.. Юджин…

Я ответил в недоумении:

– Да здесь я… А что, меня плохо видно?

Он проговорил прерывающимся голосом:

– Юджин… Что с тобой случилось?.. Постарайся ответить… Соберись!

Я крикнул уже во весь голос:

– Я здесь, профессор!.. То есть мастер!.. Все в порядке… я рядом!

В теле появилась слабость, я прислушался, отпустил странное состояние, чувствуя, как нечто исполинское уходит из моего тела, пронизывая насквозь, как нейтринный ветер.

Рундельштотт вздрогнул, отшатнулся.

– Ты здесь и лежал?.. Или переносился?

– Здесь, – заверил я. – Это ваши амулеты и заклятия, мастер… Что-то я наконец-то сделал правильно!.. Сработало!.. Меня совсем не было видно? Даже тени?

Он проговорил вздрагивающим голосом:

– Ты не просто исчез, ты совсем исчез… Понимаешь?

– Нет, – ответил я, – как это – совсем?

Он сказал быстро:

– Я вижу тех, кто пользуется простыми заклятиями исчезничества, невидимости или незримности. Даже не простыми. Но ты… а ты все здесь видел?

– Так же хорошо, – ответил я, – как и раньше. Хотя да, сейчас чувствую, что немного что-то по-другому… будто был в другом мире, что рядом, но спрятан от наших глаз… и бесцветный. Может, это и есть мир темной материи, что есть мир чистой магии?

– Что, – спросил он в недоумении, – что за мир темной материи?

– Мир чистой материи, – повторил я. – А в нем темная энергия… что есть именно магия. Ничем ее не уловить, кроме как сам человек всеми фибрами… Что такое фибры – не знаю, наверняка что-то магическое. А что, это объяснение!.. Оно самое умное, пока не придумаем лучше, что вряд ли, я же самый умный на свете, не считая вас, мастер, но вы такой ерундой заниматься не станете.

Он создал две большие чаши с вином, одну ухватил сразу и жадно припал губами к краю. Несколько красных капель сорвались на грудь.

Я взял вторую в обе руки, но спросил:

– Мастер, а если вино не удается создать надолго… оно как?

Он допил, поднял на меня взгляд.