Читаем без скачивания Скандал - Маргит Сандему

Это был настоящий домашний арест. Дядя Юлиус унизительно схватил ее за волосы у виска и повел к дому мимо всех злорадно пялившихся курортников.

Когда она проходила мимо Кристера и его отца – единственных, чьи лица выражали симпатию к ней, – мальчик быстро прошептал:

– Не горюй! Я помогу тебе, я умею колдовать! Смущенная и сбитая с толку, но все же благодарная, ах, какая благодарная этим незнакомцам, Магдалена была железной рукой доставлена в свою комнату.

Разгневанный и лицемерный дядя собственноручно запер дверь.

Кристер помогал своему отцу обосноваться на курорте Рамлеса.

Между ним и его родителями – сдержанным инвалидом Томасом и Тулой, дикой, но временно укрощенной Тулой из рода Людей Льда, – царили неизменно добрые отношения. Тула вела себя образцово вот уже около шестнадцати лет, пока длился их брак с Томасом. Только в присутствии сына Кристера она позволяла себе выплеснуть немногое из того, что бродило в ее голове.

Они с Кристером были лучшими друзьями в целом свете. О том, что она излагала мальчику в доверительных беседах с глазу на глаз кое-какие удивительные идеи, их бесценный Томас не знал – и слава Богу.

Сыну она открыла, что умеет колдовать. Она рассказывала ему самые невероятные вещи о Людях Льда – к которым он сам принадлежал – и иногда показывала простенькие колдовские трюки, от коих он терял дар речи. Скоро Тула поняла, что он чересчур очарован оккультизмом и магией, и положила конец «бахвальству», попросив сына все забыть. Однако Кристер этого, разумеется, не сделал.

Он больше не расспрашивал о колдовских тайнах. Больше не заговаривал о них. Но твердо уверовал, что именно он следующий в роду, кто унаследует дар, и готовился отважно и неуклонно шагнуть навстречу судьбе.

В шестилетнем возрасте он попробовал заставить дворовую собаку взлететь с пригорка и летать, вращая ушами. Затея, конечно, провалилась, но Кристер мог поклясться, что собака приподнялась на кончики лап и, определенно, помахала ушами. Это могли видеть все!

Кристер обладал богатым воображением.

В семь лет он шокировал кухарку, войдя в кухню и принявшись угрожающе нашептывать над консоме. Это произошло, естественно, в имении графа Поссе Бергквара, где обыкновенный суп называют консоме. Мальчик сновал там взад-вперед на правах младшей прислуги, потому что мама Тула нередко помогала на таких лихорадочных празднествах и брала сына с собой. В тот раз он решил, что произнеся над супом колдовские заклинания, сумеет сделать так, что все гости за столом в большой столовой поменяются цветом волос. Просто, чтобы посмотреть, что получится; дальше Кристер не загадывал. Разумеется, с их волосами ничего не произошло, но единственная тому причина – что кухарка прервала его лучшее заклинание на самой середине, думал он.

Заклинания и клятвы были преимущественно самодельными, ибо, по счастью, у Тулы хватило соображения не посвящать сына в самое сокровенное.

Его попытки гипнотизировать были бесчисленны и всегда неудачны. Но Кристера это нисколько не огорчало. Его вера в самого себя была непоколебима. Однажды управляющий выбранил его за то, что он заплел конские хвосты в «колдовские косы», разумеется, безо всяких последствий. Тогда Кристер повернулся к нему, угрожающе сдвинув брови и нацелив в грудь воображаемый пистолет. «Пафф, ты убит», – прогремел мальчик в абсолютной уверенности. Управляющий обладал чувством юмора и включился в «игру» десятилетнего ребенка. Он театрально повалился на пол в стойле. Кристер замер, разинув рот от ужаса, и сперва решил дать деру из хлева, но потом осознал свою ответственность. Он произнес над несчастным пару отборных заклинаний, и тот сразу «пробудился к жизни». К его огромному облегчению.

Но Кристер был потрясен. «Так, значит, дар, который я унаследовал, таит в себе опасность, – подумал он, задыхаясь от возбуждения. – Мне следует быть осторожным!»

В будущем он колдовал не столь радикально. Но то, что овощи бабушки Гуниллы на следующий год превосходно уродились, разумеется, было следствием его колдовства, а вовсе не того факта, что ей привезли целый воз отменного конского навоза из конюшни. И то, что больное плечо дедушки Эрланда прошло, тоже заслуга Кристера, не правда ли? Разве не он натирал лучинку собственноручно смешанной целебной мазью, приговаривая волшебные слова? И вовсе дело тут не в начавшейся жаре! Вообразят же люди!

Но он, естественно, никому ничего не сказал. Это было его великой тайной. То, что он следующий избранный в роде Людей Льда. Да, он избранный, а не «меченый» – такой ладный парнишка. Мать «меченая», так она сказала, и он сам видел тому бесчисленные подтверждения. Она изменилась с годами, она сама говорила это, и это видели и отец, и Кристер. Возможно, она была не столь красива, как прежде, но стала более очаровательной. Глаза ее иногда колдовски сияли, словно сделанные из золота, и в облике появлялось что-то дьявольски привлекательное, что заставляло людей оборачиваться и смотреть ей вслед. Волосы ее потемнели. Кристер помнил, что когда-то они были почти золотыми. А теперь стали совершенно русыми. Но это не имело значения. Она была его собственной матерью, самым душевным человеком на свете.

А как мила она была с отцом! Видеть их вместе, видеть их безмерную взаимную любовь всегда было удовольствием. Мать, неуемная и нетерпеливая натура, чересчур носилась с отцом в последние годы, когда ревматизм полностью разбил его тело. Это явилось прямым следствием его тяжелого детства, проведенного в дрогах, открытых всем ветрам и морозам. Мать давала ему мази, чтобы втирать в ноющие члены, но имеющихся у нее снадобий было явно недостаточно, и Кристер однажды слышал, как она потихоньку костерила Хейке, который не захотел передать ей все сокровища Людей Льда. Он также слышал, как она нашептывала свои заговоры над телом Томаса, и похоже, это помогало, но недостаточно.

Поэтому было решено отправить Томаса лечиться к минеральному источнику Рамлеса. Это предложил граф Арвид Мориц Поссе, друг детства Тулы, а ныне один из первейших людей Швеции. И Тула, пекущаяся о благе Томаса, велела сыну отправляться с отцом. Сама она поехать не могла, ибо они как раз собирались съезжать из Бергквары. Но об этом позже, а пока все внимание событиям на курорте Рамлеса.

Маленькая Магдалена Бакман сидела на кровати, зажав ладони между колен и вяло покачивая скрещенными ногами. Требования, предъявляемые к ее измученной детской душе, были непомерны.

И тут раздался осторожный стук в окно.

Она испуганно вскинула глаза, но не увидела ничего, кроме руки, тихо и настойчиво стучавшей. Был вечер, но светло, как днем.