Читаем без скачивания Витязь на распутье - Валерий Елманов

– Судя по книгам историков, получается, что вполне, – пожал плечами Валерий. – Да в общем-то все правильно. Трудно что-то изменить кардинальным образом, если действуешь в одиночку. В наше время это невозможно, да и тогда, скорее всего, было весьма нелегко. Опять же история – штука инертная, любит закономерности, а не случайности. Иногда она уступает одиночкам, даже русло свое может поменять, но лишь на время, а потом норовит вернуться обратно. Знаешь, как круги по воде. Кинь булыжник, и они пойдут, только проку с них… Даже если очень большой камень ухнешь, ничего не выйдет, разве что круги побольше.

– А если камней много? – не согласился Константин. – Сам же до этого рассказывал, что спасал Годунова не один мой Федька, а еще какой-то полк верных стражей. – И укоризненно повторил: – По-олк. Тут уж запрудой пахнет, а то и вовсе плотиной.

– А хоть бы и так, все равно существовать ей недолго, – внес поправку Валерий. – Сооружение-то искусственное, так что, если за ним не ухаживать, вода, один черт, рано или поздно ее размоет. А ухаживать было некому, раз твой племяш исчез. Вон и юного Годунова сразу отравили.

– И это мне тоже неясно, – заметил Константин. – Смотри, что выходит. Он же сам кровью написал, что друзей не бросают, но исчез. Не состыковывается что-то.

Валерий задумался, уткнувшись взглядом куда-то в угол комнаты. Его собеседник тоже молчал, терпеливо ожидая ответа. После паузы Валерий неуверенно протянул:

– А может, твой племяш под другом подразумевал вовсе не Годунова? Там у него я в одном месте упоминание о князе Хворостинине-Старковском встретил, о котором Федор очень лестно отзывался, и еще о каком-то шотландце Дугласе. О нем вообще много всякого, особенно вначале. Например, как твой племянник этого шотландца от смерти спас, да и потом о нем не раз говорится. Кстати, именно этот Дуглас влюбился в Ксению Годунову. Я вот и думаю, может, он ему и отдал твой перстень?

– А сам куда делся?

– Да откуда я знаю?! – возмутился Валерий. – Ты уже раз десять меня спросил – не надоело? Знаешь, сколько сейчас теорий у физиков насчет пространства и времени? И не сосчитаешь. Тут тебе и «струнное» устройство вселенной, и параллельные миры, и…

– Вот «параллельные миры» звучит неплохо, – перебил Константин. – Может, в том мире он не только спас царевича в Москве, но и…

– Погоди-погоди, но ведь Годунова и без него все равно бы спасли, – остановил друга Валерий.

– То есть как? – удивился Константин. – Сам же только что говорил мне о том, что ты где-то читал, будто царевича убили в Москве.

– Я?! – искренне изумился Валерий.

– Ну да, – недоуменно пожал плечами Константин.

– Да не мог я тебе такого сказать, – возмущенно фыркнул Валерий. – Хотя постой. Вроде бы и впрямь что-то…

Он задумался, силясь припомнить и старательно растирая пальцами виски. Голова почему-то отказывалась отвечать на вроде бы элементарный вопрос, словно кто-то невидимый поставил в ней некий барьер.

Вообще-то, по всем источникам, Годунов погиб в Костроме – это Валерий знал точно, еще со школы, но тогда откуда он взял то, что их с матерью удавили в Москве? Странно. Странно и непонятно.

Вертелась в мозгу некая мыслишка, но слишком далеко, ухватить никак не получалось, к тому же и она постепенно как-то расплывалась, будто истаивая. Ответ пришел лишь спустя пару минут. Правильным он был или нет, Валерий не знал, но уцепился за него, ведь тогда все становилось на свои места.

– Слушай, это я, наверное, недавно прочитал какой-то фантастический роман. Ну там про альтернативные миры и прочее, вот у меня и образовалась каша в голове.

– Ну пускай не спасал, а только участвовал. Но имей в виду, там, где мой Федька за дело возьмется, любой фантаст отдыхает, – авторитетно заявил Константин. – Точно-точно. Я ж его знаю как облупленного, так что сразу скажу: он еще упрямее, чем я, и если чего захочет, то можно даже не сомневаться – добьется обязательно. И вообще, парень о-го-го. Ты не думай, будто я так говорю только потому, что он мой родственник. Он такой, что…

Панегирик племяннику растянулся минут на десять, поскольку каждое достоинство характера Федора его дядя считал нужным подкрепить соответствующим примером из жизни. Лишь в конце Константин слегка приувял и с досадой заметил:

– Жаль только, что мы никогда не узнаем, чего он там наворотил.

– Жаль, – согласился Валерий, но другу этого короткого подтверждения показалось маловато.

Он и тут не захотел терпеть фиаско, поэтому встрепенулся и поправился:

– Хотя кто знает. Вон наука семимильными шагами прет. Думал ли ты еще двадцать лет назад, что сможешь мне написать, а я через минуту, хотя и за пару тысяч километров от тебя, смогу его прочитать? А по скайпу мы с тобой каждую неделю общаемся – тоже фантастика. Так что никто не знает, что нас ждет впереди.

– Ага, – вновь охотно поддакнул Валерий.

Свое возражение о том, что если Федору даже и удастся где-то что-то «наворотить», то узнают об этом не они, а совсем другие Валерий и Константин, которым, кстати, не исключено, на это будет вовсе наплевать, он благоразумно оставил при себе.

Ни к чему оно.

Так у друга остается хотя бы крохотный шанс, малюсенькая надежда, вот и… пусть остается.

И вообще, поживем – увидим, а пока он лишь мысленно пожелал исчезнувшему в неизвестном направлении Федору удачи во всех его затеях, и чем они грандиознее, тем больше этого самого пресловутого везения.

Глава 1

Неожиданная помощь

– Токмо слышь-ко, княже… Не мыслю я, чтоб камень ныне твоей жиковине[1] много удачи дал, – предупредил Световид, хмуря седые кустистые брови и продолжая вертеть в узловатых пальцах мой перстень.

Точнее, этот-то как раз не был моим. Как так случилось, что я в последний момент, решив максимально обезопасить Ксюшу, снял со своей руки и надел на ее палец перстень, который подарил мне Борис Федорович Годунов, ума не приложу.

Ну ладно, ошибся, не глянул на вырезанного двуглавого орла, но я и потом, чуть погодя, когда снимал перстень с пальца царевны, опять не заметил своего промаха.

Остается лишь гадать, куда улетели вместе с ним мои бумаги и вообще попали ли они хоть куда-то. Впрочем, на поляне их не осталось, значит, где-то они оказались. Вот только где – ба-альшущий вопрос.

Жаль, конечно, что все так получилось. Цена роли не играет – оставшаяся жиковина дяди Кости ничуть не дешевле, а вот память о покойном царе…

Однако нет худа без добра. Зато теперь я могу попробовать добавить себе немножечко удачи, что немаловажно, учитывая все житейские обстоятельства. Был бы один – ладно, и сам со всем управился бы, но у меня есть еще Федор Борисович Годунов, который не просто сын покойного царя, но наследник нынешнего, так что желающих спровадить его на тот свет раньше времени хоть отбавляй.

Вот потому-то я, едва поняв, как промахнулся с перстнем, вспомнил рассказ своего дядьки о наговоре на удачу и отправился к волхву. Не то чтобы я так уж верил во всякие там чары и заговоры и тем более полагался на них, однако чем черт не шутит. Особенно когда бог[2] спит. Во всяком случае, в одном я убежден на сто процентов: лишней ворожба волхва не будет и помехой тоже, а там как знать. Чем черт… Впрочем, это я уже говорил.

Световид встретил меня неприветливо, да это и понятно – хана камню на заветной полянке. В смысле, сама каменная глыба осталась на прежнем месте, вот только тумана вокруг нее практически не наблюдалось. Так, еле-еле, словно дымок от сигареты невидимого курильщика, и все. Да и сам камень стал заметно ниже. Такое ощущение, что по нему с маху ударили исполинской кувалдой, которая его хоть и не расколола, но изрядно вдавила в мягкую болотистую почву.

Мое первое впечатление подтвердил и Световид, с грустью констатируя, что камень опускается чуть ли не на глазах.

– Ежели и осталась еще в нем силушка, то на самом донышке, не боле, – печально заявил он.

– А мне хоть какую, – бодро ответил я, но тут припомнились его слова, и я поинтересовался: – Ты некогда говорил, что он раньше здоровья прибавлял всем вам. Так что, раз у него силы нет, то теперь и этого не будет?

– Ныне внуку свою отвел к нему. Она у меня на зуб жалилась, вот я и решил проверить, – нехотя выдавил волхв. – Подсобило вроде, токмо сидела она близ него долгонько. Говорю ж, остатки в нем еще есть, но уж больно мало.

– А ландшафт здесь не ахти, – заметил я, озираясь.

Впрочем, чтобы сделать такой вывод, глядеть по сторонам нужды не было. Болото – оно и есть болото, со всеми вытекающими последствиями, особенно в летнюю пору. Занудная мошкара, запах гнили, да и сам воздух – какой-то удушливо-тяжелый, вязкий. Словом, хорошего мало. Даже странно, что раньше я ничего из этого не замечал. Или здесь тоже камень «трудился», улучшая экологию?