Читаем без скачивания Текст в большом городе - Егор Букин

Восход. За окном светлеет небо. Сонную тишину изредка прерывает щебетание птиц. Но у меня нет времени наслаждаться этим. Я смотрю на все это мельком, вскользь. Примерно так же я слышу обрывки людских разговоров и детский смех, когда иду по двору.

Эта работа бесцельна и мало кому нужна. Она отнимает много времени и – что самое главное – утомляет однообразием, просто душит им. Мне начало казаться, что еще чуть-чуть – и я разнесу компьютер ко всем чертям. Но… что же я тогда буду делать? И где возьму деньги на еду?

Пришел приказ задержаться из-за болезни моего коллеги. Интересно, а смогу ли я хоть когда-нибудь почувствовать себя полноценным, свободным человеком?

Я сидел в автобусе, устало прислонившись лбом к стеклу. Колени до боли упирались в переднее сиденье. За окном уже было совсем темно. Луна безразлично плыла по темному небосводу, поглядывая вниз сквозь разорванные облака. Местность то светлела, обнажаясь строениями, то незаметно и сразу темнела. Я почувствовал, как тяжелеют веки, как звуки уходят все дальше и дальше.

Мне снилось, что я стою в большом зале, среди сотен – если не тысяч – занятых кресел. Люди с неопределенными чертами лица всматриваются в сцену, где в круге белого света сидит человек с микрофоном в руках. Я не могу разобрать, что именно он говорит, но голос кажется таким знакомым… Когда человек умолкает, кто-то из зала задает вопрос – и начинается новая речь. Продвигаясь между рядов, я спешу к человеку на сцене. Поднявшись, оборачиваюсь и понимаю, что больше не нахожусь в зале – он исчез. Теперь я стою около массивного кресла в небольшой, но очень уютной комнатке. В кресле напротив сидит девушка, слева от нее установлена камера. Я бросаю взгляд на кресло, подле которого стою, и вижу человека со сцены. Осознаю, что этот человек – я. На маленьком круглом столике передо мной лежит книга с моим именем, а девушка напротив записывает мои ответы…

Автобус подскочил на кочке, и сон вылетел из меня.

Я сидел на балконе, глядя то в тетрадь, на свой кривой почерк, то по сторонам, наблюдая, как тихой поступью невидимых шагов уходит куда-то сегодняшний день. Нужно было остановиться и отдохнуть, перестать себя насиловать, но я не мог, так как чувства лились из меня пульсирующей струей, как кровь из артерии, потому что внутри меня жила огромная жажда самовыражения.

Он думал о том, как было тогда, холодной осенью: дожди, мутные потоки воды по улицам и постоянная темень. Но едва ли это беспокоило его. Все дни он просиживал дома с ней, пытаясь в объятьях спастись от холода и серости мира за окном. Ее голова лежала у него на плече, волосы слегка щекотали щеку. Он читал ей свои книги, а она в очередной раз удивлялась тому, как хорошо он пишет. Потом помогала ему с редактурой и исправлением ошибок, ведь она была учителем русского и литературы, а он – хоть и учился с ней – никогда им не был. Он даже не унывал из-за того, что нужно было четыре года мучиться в институте, ведь там была она.

А потом она читала ему свои стихи, преисполненные самых глубоких и чистых чувств. И пусть он не понимал бо́льшую часть метафор, зато знал самое главное: это стихи о нем. И казалось, что в этом простом времяпрепровождении слилось все: нежность, забота, надежда и любовь…

Он проснулся и сел на кровати. Весь лоб покрывали капли холодного пота. Несколько минут на осознание… и отчаяние. Он крепко стиснул зубы и ударил по стене. Боль растеклась по костяшкам.

Иногда она снилась ему, и эти сны – самое мучительное, что было в его жизни, потому что все, что представлялось там, – картины мертворожденного счастья, того, что могло бы быть, но было уничтожено всего лишь одним словом «нет».

– Хорошо, я попозже посмотрю, – ответила аватарка в чате.

Но я прекрасно знал, что она ничего не посмотрит. Никто никогда ничего не смотрит.

– Ой, сейчас не могу, чуть позже прочитаю.

И каждый раз, каждый чертов раз одно и то же!

– Когда же ты уже напишешь отзыв? Ты же обещала.

– Скоро, просто еще не пришло время.

Они думают, что это всего лишь какой-то рассказ, всего лишь текст, за которым ничего нет, кроме выдумки, – они и подумать не могут, что привело к его написанию. Они и представить не могут, насколько сильно оскорбляют эти откладывания и какую ненависть они вызывают. Особенно когда эти откладывания без причины.

Доделав очередной бесполезный отчет, я перешел на сайт, куда что-то выкладывал. С надеждой посмотрел на значок уведомлений, но ничего не увидел. Пустота. Я глянул на эти пестрые обложки с полуголыми девушками и странными названиями, под которыми бурлит поток комментариев. На меня напала тоскливая зависть, как у голодного, который увидел еду. Не понимаю, почему то, что ты выстрадал, то, над чем ты плакал, убиваясь воспоминаниями, никому не нужно. Открыл электронный ящик, покопался в его содержимом, но никаких ответов нет. Пустота повсюду. Никогда не понимал, почему так сложно ответить хотя бы словом «нет». Это ведь не займет много времени, верно? А это редакторское молчание… Оно сводит с ума. Вот она, судьба маленького текста в большом городе, который и так разрывается от миллионов страниц!.. Перешел в социальную сеть. Положительная рецензия. Еще одна. И еще… А имеют ли они хоть какой-то вес? В конце концов, я заплатил этим людям деньги. Разве могут они в таком случае написать что-то плохое? Ужаснее всего, что все эти вложения, в сущности, не окупаются. Как будто мои и без того малые деньги летят на ветер.

А перестать писать я не мог. Мне кажется ужасным прожить жизнь и никак не обозначить своего существования. Но люди обходят стороной все мои обозначения, обращая внимание на какие-то другие знаки, которые кажутся мне странными, глупыми и пустыми.

Я отодвинул ящик стола. Подкатилась полупустая бутылка виски. Я поднял взгляд. Фигура начальника ходила поблизости. Когда он уйдет, подумал я, выпью столько, сколько захочу. Вернее столько, сколько там есть. Я устал, очень устал.

После очередного потрясения, принятого слишком близко к сердцу, он вдруг увидел мир таким, каков он есть на самом деле. Понял, что мир, увы, продолжит существовать и после его смерти, что мир существует вовсе не потому, что существует он.

Сейчас он шел по пустынный ночной аллее, осознавая свое полное одиночество. Не