Читаем без скачивания Миллионер - Артем Тарасов

– Зачем вы пришли? Что вы связываетесь с этим барахлом! – орали наши на воров со стороны Дидигова. – Он уже себя запятнал, он уже не вайнах, он просто сволочь! И вообще, кто вы такие?

– Мы воры в законе! – кричали те. – А вы кто такие?

– А мы бандиты! – орал Шамад. – Мы авторитетов не признаем!

Поскольку все были вооружены, до начала стрельбы, очевидно, оставались какие-то минуты. Меня вызвали в зал. Все выглядело, как в гангстерском фильме, и казалось нереальным. Говорят, что акулы бросаются на свою жертву только после того, как почувствуют ее испуг. Я в этот момент почему-то не испугался. Я еще не понимал серьезности того, что в России уже два года регулярно стреляют в бизнесменов, политиков и воров. Я совсем недавно вернулся из рафинированной Англии домой и был необычайно далек от новой действительности, сложившейся в стране. Почему-то и до сих пор в моем сознании каждое очередное убийство моих друзей, выполненное киллером, кажется нелепостью и случайностью…

К сожалению, опыт общения с криминалом у меня весьма богатый. Сразу после скандальной истории с уплатой партвзносов с зарплаты в три миллиона рублей в моем кооперативе «Техника», после которой я стал знаменит, мной заинтересовалось множество мелких бандитов. Забавно, но они заявили, что готовы меня защищать любым видом оружия. Так мне и передали от общака.

Тогда меня пригласил в гости покойный ныне Отари Квантришвили, ему захотелось пообщаться с кооператором, который так смело ведет себя в телевизионном эфире.

Отарик сам не был вором в законе, как его старший брат Амиран. Однако с молодости вращался в криминальной среде, выколачивал дань с фарцовщиков и тем завоевал уважение и авторитет у воров. Он быстро сориентировался в кооперации и вскоре подмял под себя десятки успешно функционировавших предприятий и кооперативов, став для них «крышей». Отарик обладал в Москве правами разводящего конфликты, формировал свои бригады из выходивших на волю уголовников, давая им заработок и жилье. Я вспоминаю 1990 год – последний перед падением советского режима и началом криминального капитализма в России.

Конечно же, Отарик сразу меня очаровал: он был поразительно коммуникабельным человеком и великолепным рассказчиком. Слушать его замечательные истории можно было часами, и он не переставая их рассказывал, увлекая собеседника. И я бы наверняка незаметно попал под его влияние, если бы не моя эмиграция, случившаяся меньше чем через год.

В 1993 году вернувшись обратно в Москву, я встретился с Квантришвили на финале номинации призов «Овация» в государственном концертном зале «Россия», где он вместе с Иосифом Кобзоном вручал премии за успехи на эстраде, кино и в театральном искусстве. Он приветствовал меня громко прямо со сцены: «Сегодня среди нас присутствует сам Артем Тарасов, который вернулся обратно на Родину. Это первый такой поступок. Он правильно сделал, и мы протянем ему руку поддержки! Давайте ему поаплодируем все вместе!» Зал послушно реагировал. Со сцены мне тоже хлопали: и Кобзон, и замечательный чеченский танцор Махмуд Эсамбаев, стоявший гордо в своей черной папахе над орлиным лицом.

А меньше чем через два месяца Отарика расстрелял наемный киллер прямо у выхода из Краснопресненских бань. Снайпер стрелял с чердака и сделал два выстрела в тело и один контрольный в голову. Стандарт.

Пожалуй, других крупных авторитетов я тогда еще не знал…

Впрочем, ошибаюсь. Незадолго до этого «благодаря» моему приятелю Леве Гукасяну я познакомился с вором в законе по имени Наум. Через несколько лет он тоже был убит прямо у ворот Петровки, 38. Расстрелян из автомата на глазах у милиционеров, высунувшихся из окон Главного управления внутренних дел Москвы на выстрелы.

Как-то мне в Англию позвонил Гукасян и говорит: «Знаешь, Артем, а ведь твое уголовное дело все еще ведется в России. Но можно помочь».

Речь шла о старом уголовном деле, еще времен моего кооператива «Техника». Дело о хищении мазута совместным предприятием «Микрограф-Москва», как раз и заваренное самим Гукасяном. Мы тогда договорились с кременчугским заводом об отгрузке сливов нефтепродуктов – из них можно было отделить воду и получить мазут. А сами эти сливы никому в России были не нужны: их просто сливали в отстойные ямы, загрязняя окружающую среду.

Мы нашли зарубежного покупателя, и первый танкер благополучно ушел. За тридцать тысяч тонн нам выплатили почти миллион долларов, на которые тут же были закуплены подержанные «Мерседесы» для службы аренды автомашин в аэропорту Шереметьево, которой руководил сам Лева Гукасян.

Но второй танкер задержали в порту. Независимый эксперт таможенного управления вдруг определил, что он загружен настоящим мазутом, причем очень высокого экспортного качества.

Прокуратура завела уголовное дело о контрабанде нефтепродуктов, меня стали вызывать на допросы, почему-то в Лефортово. Возможно, потому, что я тогда уже был народным депутатом Верховного Совета РСФСР, да еще из команды Ельцина – так не любимого президентом Горбачевым и председателем КГБ Крючковым. Нам самим было непонятно, откуда взялся мазут в танкере вместо сливов. Поэтому независимо от официального расследования мы провели свое и неожиданно раскопали достаточно опасную для нашей жизни новость: до России не доходит поток валютных средств, который оседает на зарубежных счетах для финансирования КГБ!

Схема была проста, как все гениальное: по указанию компетентных органов в мазут низкого качества при погрузке на корабль прямо в нефтеналивном порту добавляли дизельное топливо – и получался высококачественный нефтепродукт, который стоил гораздо дороже, чем отходы и сливы.

Разница составляла примерно пятьдесят-семьдесят долларов за тонну, и ее выплачивали уже за границей, проведя в иностранном порту дополнительный анализ качества груза. Причем, поскольку нашим внешнеторговым посредником была фирма, работавшая на КГБ, все средства попадали на их валютные счета. Деньги эти были совершенно неучтенными, они нигде не фигурировали и никакому контролю не подлежали.

И вот когда меня во второй раз вызвали в Лефортово на допрос, я обо всем этом рассказал следователю. Дело сразу же прекратили. Меня спасли депутатская неприкосновенность и популярность, созданная прессой.

Гукасян очень испугался и сбежал в Америку. Но в 93-м году решил вернуться в Россию. Привез десять лимузинов, выгодно их продал, закрутил свой бизнес…

И вдруг звонит мне в Лондон, чтобы сообщить о том, что дело о контрабанде вновь открыто: через три года после закрытия с формулировкой о недостаточности доказательств!

– У меня есть влиятельные друзья, – сказал Гукасян. – Если хочешь, я тебя с ними познакомлю. Они готовы помочь!

Я согласился, и вскоре он привез в Англию этих «друзей». Одного я знал и раньше, а второй, как потом выяснилось, был вором в законе, тем самым Наумом.

Он сказал:

– Артем Михалыч, я как официальный представитель МВД(!) предлагаю вам выкупить ваше уголовное дело – всего за шесть миллионов долларов!

– За сколько?

– А что вы удивляетесь – там одних только ваших телефонных разговоров из Англии аж четыре тома, а всего тридцать два! Не зря же люди работали…

– Ну хорошо, допустим, я заплачу эти шесть миллионов – и что?

– Мы отдадим вам дело. А что вам еще нужно?

– Мне нужно, чтобы министр внутренних дел России господин Дунаев и председатель КГБ Баранников выступили бы публично по первому каналу телевидения и сказали, что они ко мне никаких претензий не имеют, а я сам не имею отношения ни к какому криминалу!..

– Нет проблем! – легко согласился Наум. – Хоть завтра! Мы вам доверяем, если вы согласны, мы все сделаем вперед, а потом уже оплата. Соглашайтесь!

– Я должен подумать, – сказал я.

В то время шесть миллионов долларов – это как раз все, что у меня было на банковских счетах.

Они уехали, а я стал выяснять и думать, откуда ветер дует. За оказанную медвежью услугу я остался «благодарен» Гукасяну на всю жизнь. И вот неожиданно все разъяснилось само собой.

За полгода до этого разговора ко мне приезжал один парень из России, сделавший такую же, как в свое время Герман Стерлигов, молниеносную карьеру капиталиста. Только Герман уже исчез с горизонта известности, а этот парень был на пике славы.

Звали его Виктор. И компания у него была «Виктор», и банк с тем же названием. А еще он был спонсором и фактическим владельцем московской футбольной команды «Локомотив», тогда не слишком популярной. Он полностью выплачивал заработную плату футболистам и тренерам, а также содержал стадион и все спортивные сооружения клуба за свой счет. Еще у Виктора были корабли и двенадцать больших приватизированных самолетов. Подумать только! Это все уже было в 1993 году!

Мы с ним провернули очень красивую финансовую операцию. Я помог Виктору взять под залог этих самых самолетов западный кредит в инвестиционном банке. Он уехал очень довольный: ни до нас, ни после нас такое никому не удавалось. Под залог российских самолетов западные банки денег никому больше не давали.