Читаем без скачивания Не годен! - Вася Бёрнер

тонкого, приятного на ощупь шёлка. Мы зацепили длинные стропы за масксеть возле подпирательной доски, неторопливо расклепали ПОМЗом трассер, пхнули горящий трассирующий заряд снизу под ракету. Там в тело ракеты, в алюминиево-магниевую спрессованную пудру, были вкраплены частички пороха, чтобы лучше зажигалось.

Ракета загорелась с полутыка и устроила на Третьей точке полномасштабный Везувий. Она не просто шипела, она клокотала, как кратер вулкана, дымила, как труба угольной электростанции, разбрасывала в разные стороны огромные яркие искры. Горящая магниевая смесь развила такую температуру, что казалось, сейчас расплавятся скалы.

В обычных условиях, с дистанции в километр, осветительная ракета кажется в небе блестящей и милой. А на шёлковых стропах в пункте наблюдения, она обернулась огнедышащим монстром, выжрала в окрестностях весь последний кислород, начала плавить вершину горы чтобы всосать в клокочущее жерло нас с офигевшим от ужаса Гидроквасом.

Из-за беснующегося на Третьей точке неистового жара, Прапорщик в своём СПСе проснулся. По понятным причинам он подпрыгнул с матраса, схватил автомат и, сломя голову, кинулся на Зов Везувия, то есть на его рев.

— Что, с-с-с-суки! Что опять натворили? — Хайретдинов выскочил из скал с автоматом наперевес. Хрен знает, может душманы выжгли Третью точку огнемётом, или фосфорной миной из миномёта.

— Да я… Да мы… — Мы с Мишей то появлялись из клубов дыма, то снова скрывались от взора Коменданта.

— Ракета, скотина… она сама воспламенилась, тарищ Прапорщик! — Я растёр ладонью копоть по грязной роже. А что я мог сделать? Надо же было узнать, как устроено замедлительное кольцо. Это же — тяга к знаниям, это святое. Вдруг Прапорщик поймёт и простит?

https://youtu.be/wrHVcojOS7A Хайретдинов Г.И. про ракеты и дымы.

— Она сама? И стропами тоже сама к масксети привязалась? — Хайретдинов

водил стволом автомата вокруг нас. Вдруг это душманы привязали ракету, чтобы сделать диверсию. Сейчас «гитлер-капут» наступит этим душманам, если они ещё здесь.

Душманов на Третьей точке не оказалось, только мы с Мишей стояли в клубах дыма.

— Ты вредитель! Ты диверсант! Ты знаешь скока градусов развивает эта ракета, када горит? — Хайретдинов сделал выпад корпусом в сторону моей задымлённой фигуры.

— Так точно, тарищ Прапорщик. Три тыщи градусов.

— Три тыш-шы! ТРИ ТЫШ-ШЫ! Ты мне чуть пост не спалил! — Хайретдинов взметнул к небу руки. Вверх подлетел ремень автомата. Туда же, к небесам, Хайретдинов направил свои стенания.

— Суки! Сволочи!! Особенно, эти дармоеды в военкомате! Тыловые крысы! Кого в Армию призывают! Уроды! Психиатры, козлы вонючие!

Откричавшись в голубое Афганское небо, Хайретдинов опустил ствол автомата в землю и начал кричать на нас с Мишей, наклоняясь в нашу сторону всем телом.

— Как увидел специальность «химик» в личном деле, так сразу туда, в личное дело ему — НЕ ГОДЕН! Не годен к строевой службе! Крупными блин, жирными, нахрен, буквами! На всю страницу личного дела — НЕ-ГО-ДЕН! И на всю обложку красный штамп — НЕ-ГО-ДЕН! И пинком под зад его из военкомата! Под зад!

Хайретдинов развернулся и пошагал на свою Вторую точку. По ходу движения, в сердцах, он кричал на весь Зуб Дракона и половину ущелья Хисарак, отборными матюгами костерил работников военкомата, просмотревших такой сложный, клинический случай.

— НЕ-ГО-ДЕН! НЕ-ГО-ДЕН! НЕ-ГО-ДЕН! — Разносило эхо по ущелью Хисарак.

— НЕ-ГО-ДЕН! НЕ-ГО-ДЕН! НЕ-ГО-ДЕН! — Отзывалось в моей голове. Ей было очень жаль, что от Хисарака далеко до Центрального военкомата города Минска. С такого расстояния военный психиатр не услышал слова Коменданта и упустил возможность написать мне на всю учётную карточку — НЕ-ГО-ДЕН!

НЕ ГОДЕН!