Читаем без скачивания Бриллиантовый скандал. Случай графини де ла Мотт - Ефим Курганов

И князь Голицын немедленно уехал; ясное дело, — с портфелем, который он с не скрываемой благодарностью принял у Анны Сергеевны.

Вот такое вышло занятное венчание! О нем потом еще долго судачили. И в Москве и в Петербурге, да и до провинции слухи докатились о том, как княгиня Голицына прилюдно вручила новоявленному супругу своему портфель, туго набитый ассигнациями. По церкви пронесся ропот публики — такой выходки явно никто не ожидал.

Теперь обращаюсь непосредственно к кореизскому житью, к виденному и слышанному мною собственными глазами и ушами.

А довелось мне узнать в Крыму, надо сказать, немало любопытного и даже необычного, настолько необычного, что до сих пор никак забыть не могу!

Судите сами, любезные читатели.

Честно поведаю все, чему была очевидцем, и что особенно запомнилось мне из крымского житья-бытья.

Прежде всего хочу заметить, что в пору своей жизни в Кореизе одевалась княгиня Голицына исключительно по-мужски, в длинный черный сюртук и черные же суконные панталоны.

А еще Анна Сергеевна никогда не расставалась со своею плетью, коею она собственноручно расправлялась со своими и даже с окрестными татарами. Но помимо последних, пред деспотическою старухою страшно трепетали даже исправники, заседатели и прочие представители местной власти, вообще-то вполне самовластные, но Голицыной явно побаивавшиеся.

Ничтоже сумняшеся, Анна Сергеевна пристреливала и отправляла на свою кухню скотину, принадлежавшую ее соседям.

От многочисленных аборигенов не раз поступали на княгиню жалобы Таврическому губернатору Казначееву, и тот как-то попробовал ее урезонить.

Однако Анна Сергеевна без околичностей заявила губернатору: «Ты — дурак!» И сказано это было, между прочим, при многочисленных свидетелях. Говорят, Казначеев чуть не зарыдал и с той поры боялся даже подступиться к ее сиятельству.

Но при всей этой неизменной воинственности, в гостиной у княгини Голицыной неизменно лежало Евангелие, и каждого приходящего к ней в дом Анна Сергеевна буквально заставляла прочитывать хотя бы главу из Святого писания. Думаю, что ежели бы кто не согласился, — запросто пошла бы в ход плеть, первейшая подруга воинственной княгини. Но до этого не доходило — Анне Сергеевне никто не решался отказывать.

Кстати, великолепный голицынский Кореиз граничит с роскошною Верхнею Ореандою, имением генерала-майора Ивана Осиповича Витта, начальствовавшего тогда над всею тайною полициею Юга России и над южными военными поселениями.

Сей Витт поднаторел во всякого рода интригах и провокациях и был скор на совершение любой мерзости. У меня он вызывал даже не то, чтобы страх, а животный ужас.

По словам Великого князя Константина Павловича (как я слышала об этом от Анны Сергеевны), «Витт есть мошенник и бездельник в полном смысле слова, вполне готовый для виселицы».

При сем Витте безотлучно находилась не менее пятнадцати лет, да потом была выгнана генералом его возлюбленная Каролина Собаньская, дама красоты и хитрости совершенно необыкновенной, даже сверхъестественной и, пожалуй, что и демонической.

Сказывают, свой род Собаньская, урожденная графиня Ржевусская, ведет чуть ли не от польского короля Яна Собесского.

А еще говорят, что она является правнучкой французской королевы Марии Лещинской, супруги Людовика Пятнадцатого и бабки несчастного Людовика Шестнадцатого.

Выходит, Каролина в свойстве не только с польскими, но и с французскими королями. Может, и поэтому она столь неслыханно дерзка и заносчива.

Знаменитый французский писатель Оноре де Бальзак, создатель «Евгении Гранде» и «Отца Горио», был женат на Эвелине, младшей сестре Каролины.

Так вот де Бальзак, как сказывала мне Анна Сергеевна, выразился о Собаньской, своей свояченице, следующим образом и, кажется, довольно точно: «une folle hypocrite, la pire de toutes» (безумная лицемерка, худшая из всех). Cудя по этим выразительным словам, могу сделать заключение, что создатель «Человеческой комедии», кажется, ее побаивался, а также стыдился и, во всяком случае, относился к ней в высшей степени неодобрительно.

Это именно Собаньскую негодяй Витт неоднократно подсылал следить за великими поэтами нашего времени Пушкиным и Мицкевичем. И вот что совершенно поразительно: Пушкин и Мицкевич хотя и знали отличнейшим образом, что она подослана к ним от презираемого и опасного Витта (все же он был начальник тайной полиции Юга и командующий военных поселений!), не могли устоять пред чарами Каролины.

А чары были такие, что и Пушкин и Мицкевич без памяти влюбились в Собаньскую, да так влюбились, что наш Александр Сергеевич посвятил ей свой шедевр «Что в имени тебе моем? Оно умрет как звук печальный…», а Мицкевич посвятил ей свои бессмертные «Крымские сонеты».

И повторяю: Пушкин и Мицкевич прекраснейшим образом были осведомлены, что имеют дело с дамой с весьма запятнанной репутацией, имеют дело с платным полицейским агентом. Они знали, что прелестная Каролина подослана к ним лично генералом Виттом, и все-таки продолжали сходить по ней с ума, искали встреч и жаждали близости.

Факт, конечно, исключительный и, пожалуй, труднообъяснимый, если вообще объяснимый!

В общем, сила страсти, которую способна была внушить Собаньская, была совершенно исключительной и даже небывалой для наших дней — это была истинная Клеопатра.

Сия Каролина (Лолина, как ее называли в здешних краях, впрочем, известна она была и как Лоли) убежала еще в году 1816-м от своего законного супруга, одесского негоцианта Иеронима Собаньского, весьма удачно промышляющего зерном (у него в Одессе свой торговый дом и широко известный хлебный магазин), и затем связала жизнь свою с Виттом, личностью совершенно омерзительной, грязной. Но вместе с тем он был чрезвычайно умен, широко образован и бесстрашен.

Да, Каролина была выдана за Собаньского почти девочкой, и был он ее старше на целых тридцать лет.

Узнав, что Собаньская оставила законного своего мужа (а развод она сумела получить только в 1825-м году, через девять лет после разъезда с Собаньским), наша Анна Сергеевна поначалу пришла в сильнейшее негодование, даже бешенство.

«При первой же встрече с этою негодницей я плюну ей в морду» — заявила княгиня Голицына при большом сборе гостей, стуча хлыстом, с коим никогда не расставалась, по столу. Угроза была серьезная и вполне, кстати, исполнимая.

Но когда на балу у таврического губернатора Анна Сергеевна увидела впервые Собаньскую, урожденную графиню Ржевусскую, то в такой мере была очарована ее необыкновенно привлекательною наружностию и присущим ей подлинно аристократическим, даже королевским блеском, что сама подошла к Каролине, обняла, поцеловала и воскликнула: «Боже, какая же вы душечка!»

С этого дня Каролина зачастила к нам в Кореиз, и это понятно: сумасбродная старуха буквально таяла перед нею.

А когда генерал Витт выгнал свою многолетнюю сожительницу и помощницу (Каролина была одним из самых опытных его агентов), то Анна Сергеевна Голицына приняла в ее судьбе необыкновенно горячее участие.

Перво-наперво, княгиня решила отомстить генералу Витту, и вот каким образом она это сделала. История прелюбопытная!

Анна Сергеевна распорядилась установить крест на одной из скал Верхней Ореанды, да так, чтобы он был виден из окон генеральского дома.

«Поставьте его на горе», — громогласно заявила княгиня, обращаясь к толпе вечно напуганных своих слуг. — «Пусть сей крест служит живым укором проклятому графу, обидевшему нашу Лолину, и напоминает ему, проклятому, о дне Страшного Суда».

Но установлением креста дело тут вовсе не ограничилось.

Княгиня Голицына открыто устраивала у себя в имении свидания Каролины с хорватом Чирковичем, адъютантом Витта, вскорости ставшим ее супругом, дослужившимся, не без содействия неутомимой княгини, до должности бессарабского губернатора.

Действительно, Анна Сергеевна, прибегнув к своим петербургским связям (и в частности, к содействию своего супруга), активно способствовала продвижению сего Чирковича по службе.

Когда же Каролина вынуждена была окончательно расстаться со своим Виттом, то она на какое-то время даже поселилась в Кореизе, под крылышком у княгини Голицыной.

Тут-то Анна Сергеевна и провела с Собаньскою не один долгий час — беседы между ними буквально не умолкали (велись они и наедине, и в присутствии нас, компаньонок).

Особливо Каролина обожала расспрашивать княгиню Голицыну о графине Жанне де Гаше де Круа, которая некогда, когда еще не перебралась в свой маленький домик, примостившийся у Аюдага (Медвежьей горы), жила в Кореизе, под гостеприимным кровом Анны Сергеевны.

А, кстати, домик сей графиня де Гаше получила в дар от своей благодетельницы Голицыной, выкупившей очаровательную избушку на курьих ножках у владельца имения Артек, польского графа Густава Олизара.