Читаем без скачивания Человек боя. Поле боя. Бой не вечен - Василий Головачев

– Когда они уехали? – спросил Егор, прижимая к себе плачущих женщин, вдруг понимая, что его план мирного отдыха на природе рушится на глазах.

– Еще девяти не было, – опомнилась сестра Лида, вытирая слезы.

– Я пойду к своим? – тихо проговорила Елизавета.

– Иди, – кивнул Крутов, добавил торопливо: – Расспроси там, что они видели. Сколько их было?

– Человек двадцать, – еле выговорила бабка Ксения.

– Семь или восемь, – покачала головой Лида. – Все такие черные, страшные… на таких огромных мотоциклах… полезли по домам, стали отбирать деньги, еду… Дед Осип шуганул одного, а дружки полезли в драку. Он за ружье, они за автоматы…

– А бабу Аксинью как подстрелили?

– Ее не подстрелили, сильно побили. Она вступилась за деда… один ударил ее ногой, потом прикладом…

Крутов стиснул зубы. В голову шибануло волной ненависти, в глазах поплыл кровавый туман. Усилием воли он задавил ненависть, голова стала чистой и холодной. Не обращая внимания на причитания и вопросы бестолково суетящихся женщин, он быстрым шагом направился к дому и сразу же обнаружил, что колеса его «Рено» пробиты. Догонять бандитов было не на чем. Присев на корточки, Егор потрогал спущенные шины, выругался сквозь зубы и вдруг услышал шаги. Стремительно обернулся.

На него из-за свежесобранного стога сена смотрел светловолосый молодой человек, в котором он не сразу узнал нового знакомого, Панкрата Воробьева.

Жуковский район

К обеду подразделение милиции и следователь Жуковской районной прокуратуры уехали, и деревня опустела. Женщины еще продолжали судачить о случившемся, но всех ждали дела, некормленая и недоеная скотина требовала забот, и сельчане разбрелись по домам, садам и огородам. Ковали снова превратились в идиллически мирную деревеньку конца двадцатого века, еще не исчезнувшую с лица земли, но уже постепенно приходящую в упадок по причине старения. Средний возраст ее жителей уже давно перевалил за пятьдесят лет.

После того как все следственные процедуры закончились, Крутов уехал на мотоцикле родственника в больницу навестить своих пострадавших дядю и тетю, и Панкрат остался один в его доме. Он ждал известий от своих разведчиков, помчавшихся вдогон за бандитами. В принципе он мог быть доволен своей прозорливостью, позволившей ему определить предполагаемый район удара банды и примчаться к месту происшествия буквально через час после нападения на деревню. Но столь открытое и наглое нападение заставляло задуматься, и Панкрат час просидел на веранде дома Крутова, размышляя над случившимся, пока не пришел к выводу: банда имела не только аналитиков, просчитывающих объекты операций, но и какую-то серьезную «крышу», позволявшую ей не слишком беспокоиться о возможных последствиях своих действий. Самыми же надежными «крышами» в данной ситуации следовало считать две конторы: милицию и армию. А поскольку милиция в последнее время, по данным разведчиков Воробьева, сама понесла потери в результате контактов с бандитами, предполагать ее участие в деятельности банды было трудно, хотя этот вариант и не исключался, и Панкрат переключил свое внимание на военные объекты района и области. В непосредственной близости от Ковалей располагалось три таких объекта плюс охраняемый склад ГСМ, разведчики отправились по адресам, и теперь надо было лишь ждать результатов разведки, сдерживая Крутова, который рвался преследовать банду и воздать каждому по справедливости.

В час дня из больницы вернулся хозяин, с виду сдержанно спокойный, хладнокровный и целеустремленный. Панкрат с удовольствием оглядел его ладную, сильную, мускулистую, хотя и не слишком накачанную фигуру, худощавое, узкое, замкнутое лицо с крутым лбом и умными, все понимающими, карими, с желтым блеском глазами, способными становиться теплыми либо ледяными, в зависимости от чувств. Этот тридцатипятилетний ас из спецгруппы ФСБ, вынужденный уйти в отставку из-за какой-то несогласованности и безответственности командиров, знал и умел многое и был отличным кандидатом в команду «Час», но Панкрат не хотел торопить события и удочку в этом направлении пока не закидывал. Всему свое время, подумал он, в том числе и время собирать камни. Поинтересовался, имея в виду больницу:

– Ну, что там?

– Дядя потерял много крови, но выживет. Уже в сознании и пытается веселить больных и медсестер. У тети разорвана подвздошная сумка и сломано ребро, бил ее специалист, но в общем ничего страшного. Врачи там неплохие, поднимут на ноги.

– В Жуковке?

– Их отвезли в Фошню, тут рядом, в трех километрах. Год назад американцы построили в Фошне реабилитационный центр, вся губерния лечиться ездит. Узнал что-нибудь?

– Терпение, мой друг, терпение, разведка дело не быстрое, сам знаешь. К вечеру, я думаю, кое-что знать будем. С милицией больше не общался?

Крутов постоял возле веранды, поглядывая на дом соседей, потом с видимым усилием пошел к себе. Сказал на ходу:

– Разговаривал с дежурным в Фошне. Послал он меня…

– Ясно. Значит, ничего у них нет. Может, чаю попьем?

– Сейчас обедать будем. – Крутов появился через минуту, переодетый в джинсы и такую же рубашку с короткими рукавами. – К нам никто не заходил?

– Кого ты имеешь в виду? – прищурился Панкрат. – Соседка приходила, тебя спрашивала. Симпатичная молодая аборигенка, очень сексуальная.

Крутов на словах «очень сексуальная» сдвинул брови, и Панкрат с усмешкой поднял руки вверх.

– Понял, понял, это она… губа у тебя не дура, Егор… э-э, как там тебя по батюшке? Лукич? Вкус у тебя почти безупречен, Егор Лукич.

– Она замужем.

– Ну, это делу не помеха… шучу, шучу, вижу, что у тебя серьезные намерения. Сходи к ней, успокой.

Крутов загремел чугунками и тарелками у печки, налил щей, нарезал хлеба, и вскоре они обедали на веранде, где было не жарко и свежо, несмотря на жару снаружи.

– Гаишника встретил… – проговорил Крутов как бы между делом, – на мотоцикле.

– Ну и что? – насторожился Воробьев.

– ГАИ у нас только в Жуковке, в села заезжает редко, а тем более – гоняет по лесным дорогам на роскошном «Харлее» с кучей прибамбасов.

– Та-ак. – Воробьев отставил тарелку. – Ты думаешь?..

– Ничего не думаю. Он ехал из Петуховки и свернул на проселочную дорогу, которая скорее всего выходит за речкой на новую асфальтовую трассу.

– Понятно. – Панкрат достал рацию, щелкнул кнопкой. – Второй, я Первый, как слышишь? Прием.

– Хорошо слышу, Первый, – почти сразу же ответила рация. – Готов к докладу.

– Погоди с докладом. Прочеши-ка район Петуховки и лес севернее реки Добрушки на предмет выявления постов ГАИ. Как понял?

– Понял нормально, Первый, выполняю.

– Сразу после рейда ко мне.

Панкрат выключил рацию, снова принялся за еду.

– Подождем. ГАИ – тоже интересный вариант для создания «крыши». Кстати, знаешь, кто был первым на Руси гаишником? Соловей-разбойник. Он нес дозор на перекрестке дорог, свистел и грабил проезжающих.

Крутов на шутку не прореагировал, только поморщился.

– Еще что-нибудь заметил?

Крутов покачал головой, думая о своем.

– Никак не возьму в толк, почему они действуют так нагло. И почему в качестве объекта для нападения выбрали Ковали, маленькую деревушку с единственным коммерческим ларьком. Всего-то и взяли – ящик водки, консервы да пару тысяч деревянных…

– Все дело в «крыше», Егор. Есть у меня кое-какие версии на этот счет, сейчас они проверяются. Не гони лошадей, подождем. Вспомни китайскую стратагему номер шестнадцать: если хочешь схватить, прежде дай отойти.

Крутов промолчал, с видом флегматика доедая щи. В свое время он изучал китайские стратагемы – тридцать шесть китайских секретов успеха в воинских делах, поэтому знал точное значение стратагемы номер шестнадцать, но говорить об этом не стал. А Панкрат вдруг ощутил, насколько напряжен его новый приятель. Подумалось: если бы не я, парень уже разыскивал бы бандитов сам.

– Как ты думаешь, как у них поставлен дележ добычи?

– Что? – не сразу понял вопрос Егор. – Львиная доля небось идет вожаку. Зачем тебе это знать?

– Да просто любопытно, – хмыкнул Панкрат. – Знаешь, как у русских казаков делилась военная добыча? Лишь одна десятая шла царю, то есть главному «вожаку», такая же доля отходила храму, еще одна десятая самим казакам и семь десятых – вдовам и сиротам.

Крутов непонимающе уставился на Воробьева.

– Ты к чему клонишь?

– Просто анализирую. У бандитов, конечно, расклад иной. Да перестань ты копаться в себе самом, возьмем мы этих лихоимцев, возьмем.

– Я не сомневаюсь. – Егор собрал посуду и через минуту вышел из дома. – Я сейчас.

Панкрат посмотрел, как он заходит к соседям, и понимающе усмехнулся. Если бы у него был такой раздражитель под боком, как соседская дочь, он тоже вряд ли усидел бы дома и остался спокоен, как скала.