Читаем без скачивания Мова - Виктор Мартинович

Тот обогнал нас и с мягким шорохом распахнул перед нами двери, прошел в другую комнату, быстро вернулся и ответил Мастеру с легким поклоном. Чу Линь со вздохом объяснил. — Там, за этими дверьми, должна быть река. Но понятное дело, что реку у порога родного дома здесь обустроить не можем даже мы. А если бы реку и организовали, всю провинцию Шаньси сюда не притащишь.

Вместо реки «за порогом» оказалась довольно скромно обставленная комната: стены из бамбука, большое зеркало (зачем оно здесь?). Освещалась она тоже свечами и потому утопала в полумраке. В ее центре стоял низкий стол, накрытый холодными китайскими закусками. Табуретов не было – есть нужно было сидя на циновках. — Любой человек, который скопил денег в галимый Таиланд, – Чу Линь действительно сказал слово «галимый», — знает, что hot pot – это когда пища готовится непосредственно на месте, в специальной кастрюльке.

Я уже привык к тому, что разговора как такового мы не ведем, просто он говорит, а я слушаю и в лучше случае мычу в знак согласия. — Но мало кто знает, что hot pot – это одна из четырех основных черт эротической кухни Китая. Приятного аппетита!

Он сел, поджав под себя ноги, взял палочки и принялся уплетать нарезанные пластинами огурцы со свиными ушами. Я присмотрелся и заметил, что тарелок на столе не было, еда была просто навалена на него плотными слоями. Более того, он казался подвижным. Когда я пристроился рядом с Мастером, подрагивания стола стали более частыми, и только тогда с немым удивлением я заметил среди блюд в торце стола красивое женское лицо. Глаза были закрыты – девушка, очевидно, стеснялась. Чу Линь заметил, как меня передернуло, когда я понял, что это за стол, и еще больше смутил меня, подхватив палочками нарезанные соломкой ананасы, прикрывавшие грудь девушки. Оголился сосок – коричневый и напряженный. Мне стало совсем неловко. — Чего не ешь? Брезгуешь?

Он снял кусочек манго рядом с пупком, и красавица подернулась от щекотки. Ее губы тронула улыбка – ей было смешно, а мне – странно, странно до потери сознания. Я взял палочками кусочек персика и неуверенно положил в рот. Персик был теплый. А еще у него был аромат, нет, даже не аромат, а скорее легкий привкус молодого цветущего тела. Я раздавил фрукт языком, загипнотизированно глядя на ее грудь – ощущение было скорее эротическим, чем гастрономическим. Как поцелуй при cold sex, который мы практиковали с Иркой.

Красавица ощутила, что к трапезе подключился я, и снова стала дышать чаще и глубже. Я густо покраснел и, может быть, почувствовав, что я смущен, она перестала смущаться. Открыла глаза и снова улыбнулась, уже именно мне. Я снял дольку апельсина с ее бедра – снова ощущение поцелуя во рту – теплая сочная плоть, взрывающаяся на языке тысячей разных вкусов. Нет, этот процесс был не таким вульгарным, как мне показалось поначалу.

Я подобрал виноградину с ее плеча и еще одну – с шеи. Там, где мои палочки снимали с нее закуски, открывалась кожа. Я будто поедал платье, охраняющее ее наготу. Она смотрела на меня во все глаза – с жадным интересом, возможно, потому, что в таком ритуале впервые участвовал тутэйший. Я не мог выдержать ее взгляд, но рассматривать ее обнаженное тело тоже казалось чем-то неуважительным, потребительским, животным. Ну и, конечно, я ощутил сильное сексуальное желание, и в этом было что-то вдвойне извращенное, поскольку рядом со мной «с девушки» ел какой-то хмурый мужик.

— Давай, давай. Не стесняйся! – командовал он с набитым ртом. От еды его губы лоснились. Каждый вдох порождал жадное сопение – если бы я не знал, что в Китае прожорливость и громкое чавканье за столом считаются проявлением уважения к повару (в этом случае, может быть, еще и к «столу»), я бы подумал, что он – не очень воспитанный человек.

Скрипнула дверь, и в помещение вошел весьма примечательный тип. Личность – помесь рекламы Hummer и Camelot. Волосы стрижены под «бокс», бугристый лоб с выразительными надбровными дугами. Скулы – как у винтажного актера Арнольда Шварценеггера. Даже под камуфляжем, в который он был одет, были заметны мышцы. Все его тело будто состояло из корней деревьев – таким иссушенно-перекачанным был мужик. И самое главное – он был местным! Русским! Не китайцем. Когда этот тип зашел, Мастер благовоний лишь сухо кивнул. Но через секунду – поднялся и низко поклонился зеркалу, висевшему на стене. А камуфляжный стал на стражу у зеркала, буквально превратившись в статую.

Появление третьей персоны, которая не участвовала в нашем ужине, еще больше меня смутило. Я отложил палочки и спросил:

— Правду ли говорят, что весь наркотрафик в минских триадах контролирует некая Элоиза?

Чу Линь поднял голову от еды и громко рассмеялся. На мой взгляд, смеялся он немного дольше, чем того требовала вежливость. Страшный камуфляжный, кстати, нарушил неподвижность и тоже хмыкнул. Во рту у него промелькнула стальная фикса. Эта цаца, наверное, нужна ему, чтобы рвать жилы врагам, которых он не смог задушить голыми руками.

Хозяин заметил, что я закончил есть. Несколько секунд он вдумчиво ковырялся у себя во рту, а потом будничными тоном сказал, кивнув на девушку:

— Ну что, давай. — В смысле? – переспросил я. Он смахнул с живота красавицы закуски и небрежным жестом, будто кукле, развел ей ноги. Девушка снова закрыла глаза. — Ужин по ритуалу hot pot обычно заканчивается тем, что все, кто в нем участвовал, по очереди выказывают благодарность хозяйке. Гости – первыми. — Нет, нет! – я напуганно замахал руками. — В чем дело? – жестко спросил он. – Тебе не понравилось угощение? — Нет, мне было вкусно, – поспешил уверить его я. — Тебе не понравилась девушка? – с нажимом уточнил он. — Нет, она очень красивая, – я хотел как-то выказать почтение ее красоте и поклонился, но ее глаза все еще оставались закрытыми. — Тогда в чем дело? – он снова взял тот прокурорский тон, которым начал встречу. – Тебе понравилась еда. Тебе понравилась девушка. В чем проблема? Ты, Сережа, что, импотент? Может, принести тебе змеиной настойки? Я виновато молчал. Он ждал ответа. — Ну просто… Неудобно. Мы же с ней незнакомы. Как так можно? — А, так вы с ней незнакомы! – продолжил он и быстро повернулся к зеркалу, будто бы объясняя именно ему: видишь, какой ты чудак, тутэйший! Какой, понимаешь ли, невинный мальчик! – А мне казалось, что вы тут, будто кролики, совокупляетесь! Что это у вас вроде философии? Нет?

Я молчал, но камуфляжный тихо сказал ему что-то по-китайски. Тот, услышав эти слова, быстро изменил линию. Чу Линь крикнул, и из-за дверей вяло-напуганной походкой вышел молодой Adidas Basics. Мастер протянул ему палочки, которыми ел. Юноша сделал странное: он засунул палочки себе в ноздри, стал на колени и оперся на кулаки, наклонившись вперед. Он стал похож на египетского сфинкса, у которого из носа внезапно выросли бивни. Проделав все это, проводник закрыл глаза и весь как-то сжался, будто ожидая удара. — Знакомься, – сказал мне Чу Линь, небрежно указав на юношу. – Это – Цинь. Он – сорок девять[19], солдат, синий фонарь, вчера получил задание. Он должен был сорвать с тебя рюкзак, в который мы положили очень ценный для нас предмет. По какой-то причине он не смог этого сделать. А потерпев поражение, он, вместо того, чтобы вытащить пистолет, подойти к тебе и отнять наше сокровище, просто сел на мотоцикл и уехал. Он повел себя, как трус. Этот шаг непростителен и карается смертью. Но он частично исправил ситуацию. Он выследил тебя и привел сюда. Теперь, собственно, выбор.

Мастер благовоний вытянул вперед кулаки, затем потянулся вверх, до хруста в суставах. — Первый вариант. Мы сейчас едем к тебе. В твою квартиру в Зеленом луге на улице Колоса. Ты там передаешь ту вещь, которая тебе не принадлежит. И тогда Цинь останется жить. Второй вариант. Ты отказываешься ехать с нами в твою квартиру в Зеленом луге на улице Колоса. Что мы будем делать с тобой, пока ты не вернешь вещь, которая принадлежит нам, я тебе расскажу чуть позже. Пока же я объясню, что такой твой шаг будет значить для Циня. Смотри! Он пощелкал пальцами по палочкам, вставленным в ноздри сорок девятому. Тот дернулся. — Я сожму его голову левой рукой, а правой ударю по этим палочкам. Они, смазанные его соплями, легко, будто на саночках, въедут ему в мозг. Примерно на десять сантиметров. По прошлому опыту могу сказать, что будет дальше. Цинь вскочит, уже слепой, потому что зрение у него отключится в первую очередь. Сделает несколько шагов, перепугает нашу красавицу, — Мастер по-хозяйски похлопал девушку по бедру, — упадет где-то вот там, а потом начнется его агония, которая будет выглядеть очень неаппетитно. Но трусость надо наказывать. Что скажешь? Жить Циню или умирать? Тебе достаточно сказать «едем» или «не едем».

«Едем», — ответил я, хотя ситуацию можно было решить и иначе, быстрее и проще. Но категоричный тон Мастера благовоний не оставлял мне времени для объяснений: любая потеря времени могла убить – сначала Циня, потом меня. К тому же искать книгу в доме у свежеиспеченного покойничка для этих решительных людей, как мне казалось, было более привычно, чем о чем-то «договариваться» с лаоваем и предлагать выбор. «Едем», — повторил я, и хозяин одним движением вырвал палочки из носа сорок девятого. Тот облегченно поник.