Читаем без скачивания Демон Сократа - Геннадий Прашкевич

«Что, собака настигла суслика?..»

О чем я?

Я не знал, но что-то уже томилось в мозгу, что-то толкалось в сознании. Козмин-Екунин фамилия древняя. Если предки Андрея Михайловича когда-то ходили в Сибирь, где-то их путь мог пересекаться с чукчами.

Я, наконец, впервые набрал телефон ноль шесть ноль шесть.

– Я слушаю вас, – тут же ответил вышколенный женский голос.

– Юренева, пожалуйста.

– Юрия Сергеевича?

– У вас есть другой?

– Нет, – секретаршу Юренева, похоже, трудно было смутить. – Что передать Юрию Сергеевичу?

Я помедлил секунду. Странная штука мстительность. Есть в ней что-то недоброе.

– Передайте: Хвощинский ждет звонка. И срочно.

И повесил трубку.

Я был уверен, Юренев не позвонит. А если позвонит, то далеко не сразу. Но звонок раздался незамедлительно.

– Зачем ты пугаешь Валечку? – Юренев хохотнул. – Она не привыкла к такому обращению.

– Пусть привыкает.

– Ага, понял, – обрадовался Юренев. – Не тяни. У меня мало времени. Что там у тебя?

– Книга мне нужна.

– Книга? – Юренев удивился, но он умел ценить юмор. Я слышал, как он там крикнул: «Валечка! Сделай все так, как просит Хвощинский!».

– Слушаю вас, – Валечка и виду не подала, что минуту назад уже разговаривала со мной.

Голос у нее теперь был обволакивающий, ведь я явно входил в круг интересов ее шефа, она уже любила меня. Я не мог и не хотел этого допустить:

– Записывайте.

– Записываю.

– «Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах». Это сборник документов. Издание Главсевморпути, год, кажется, пятьдесят третий. Почему-то при вожде народов любили географию. Книга нужна мне срочно.

– Простите, но данная книга вне тематики нашего института, у нас вряд ли найдется такая книга.

– Меня это не интересует, – в тон ей ответил я. – В принципе история не может быть вне тематики, даже в вашем институте. Так что жду.

И повесил трубку.

И заказал кофе.

И стал ожидать Валечку.

Кофе мне принесла пожилая дежурная. Мы с ней совсем подружились. Конференция кончается, сообщила мне дежурная доверительно, скоро иностранцы пить начнут.

Я понимающе кивнул.

А книгу принесла все же не Валечка. Книгу принесла худенькая, совсем юная лаборантка, коротко стриженная, в очках, и смотрела она на меня так пугливо, что я сразу ее отпустил.

Я подержал в руке тяжелый, прекрасно изданный том.

«Все до сих пор в России напечатанное, ощутительно дурно, недостаточно и неверно», – так в свое время сказал по поводу публикаций исторических материалов в России немец Шлецер. Хорошо, что мне не надо было отвечать на его вызывающие слова, это прекрасно сделал в свое время Ломоносов. «Из чего заключить можно, – ответил Ломоносов на слова Шлецера, – каких гнусных гадостей не наколобродит в российских древностях такая допущенная к ним скотина!»

Я наугад открыл книгу.

Северо-восток России, путь к океану, полярная ночь. Некий стрелец Мишка отчитывается: «А как потянул ветер с моря, пришла стужа и обмороки великие, свету не видели и, подняв парус, побежали вверх по Енисею и бежали до Туруханского зимовья парусом, днем и ночью, две недели, а людей никаких у Енисейского устья и на Карской губе не видели…»

Бородатые казаки, огненный бой, дикующие инородцы, ветер, снег, над головой сполохи.

«А соболь зверок предивный и многоплодный и нигде ж на свете не родица опричь северной стране в Сибири. А красота его придет вместе с снегом и опять с снегом уйдет…»

Я вздохнул.

Я успокаивался.

Это был иной мир, я им занимался много лет.

Где-то среди этих документов следовало искать следы неизвестных мне предков Козмина-Екунина.

Я раскрыл именной указатель. Тут были десятки, сотни имен, но я знал, где искать нужное, и медленно повел пальнем по узкой колонке.

Елфимов Томил Данилов, промышленный человек… Елчуков Степан Никитич, дьяк… Емгунт, юкагирский князь… Ерастов Иван Родионов (Велкой), казак, сын боярский… Ерило Денис Васильев, казак…

Фамилии Екунина в этой колонке я не нашел.

И сразу почувствовал разочарование.

Впрочем, фамилия Екунина могла в свое время писаться и через Я.

Яковлев Алексей Усолец, торговый человек… Яковлев Данила, промышленный человек… Яковлев Иван, казак… Яковлев Кирилл, енисейский воевода… Яковлев Яков, промышленный человек… Ярыжкин Петр, сын боярский… Ячменев Иван, казак…

Сколько сапог стоптали в сибирских и в северо-восточных тундрах и на горах никому не ведомые Яковлевы и Ярыжкины, пробиваясь к Великому океану, – томящему, зовущему, тонущему в туманах и преданиях…

За Яковлевым Яковом, промышленным человеком, я обнаружил имя Якунина Воина, подьячего.

«См. стр. 220».

Я перелистал том.

«Наказная память якутского воеводы Ивана Акинфова козаку Федору Чюкичеву о посылке его на реку Алазею для сбора ясака и роспись служилым людям, посланным с ним вместе, а также товарам и запасам, выданным на подарки иноземцам».

Алазея.

Я вздохнул.

Алазея и Чукотка – это вовсе не рядом.

Я быстро нашел нужное место.

«…Аля письма ссыльный подьячий Воин Якунин, Ивашко Ячменев, Любимка Меркурьев, Лучка Дружинин. Да ему ж, Федьке, на Алазейке реке принять служилых людей: Левку Федотова, Лаврушку Григорьева, Ивашка Перфирьева. Да ему ж, Федьке, дано ясачным юкагирем за ясак на подарки: 7 фунтов одекую синево, да в чем аманатам есть варить, котлы меди зеленой весом 6 фунтов…»

И так далее.

Ссыльный подьячий Воин Якунин не ходил на Чукотку. Если какое-то родство и связывало его с Козминым-Екуниным, мне оно ничего дать не могло.

Не теряя времени, я заказал телефонный разговор с Москвой. Если кто-то мне мог помочь, то, прежде всего, Ярцев – В.П.Ярцев, Василий П.Ярцев, как он любил расписываться, короче, Вася Ярцев, мой старый друг. Он, Вася Ярцев, вхож в любой архив, он знает родословную любой более или менее известной семьи в России.

Ожидая звонка, я раскрыл именной указатель на букве «к».

Проверка, собственно, больше формальная.

Кабалак Люмбупонюев, юкагир… Казанец Иван Федоров, промышленный человек… Казанец Любим, целовальник… Кайгород Федор Иванов, казак… Калиба, чукчанка… Камчатый Иван, казак… Каптаганка Огеев, якутский тойон… Катаев Второй Федоров, сын боярский…

Не имена – музыка.

Келтега Калямин, юкагир… Кетев Леонтий, гонец… Кобелев Родион, сын боярский… Ковыря, юкагир… Кожин Иван, пятидесятник… Козинский Ефим (Еуфимий) Иванов, письменный голова…

В самом конце столбца я увидел имя, сразу остановившее мой взгляд.

Козмин Насон, покрученник.

Глава XIV

Эффекты второго порядка

– Оставь чашку в покое, дай Хвощинскому осмотреться, он не был у тебя два года.