Читаем без скачивания Блудный сын - Дин Кунц

После того, как выяснилось, что Виктор жив, уединение более не прельщало Дукалиона. Ему требовалась компания.

У него и Желе, участников карнавальных шоу, было много общего: понятные друг другу истории, ностальгические воспоминания. С первого взгляда они почувствовали друг к другу взаимное расположение, и Дукалион решил, что со временем они станут близкими друзьями.

Но иногда оба надолго замолкали, поскольку в определенном смысле мало чем отличались от солдат, укрывшихся в окопе на поле боя, в минуту обманчивого затишья перед очередным артобстрелом. В таком состоянии хочется серьезно обдумать важные вопросы, прежде чем начать их обсуждать.

Желе думал, параллельно читая детективные романы, которые обожал. Большую часть жизни, замурованный в горе плоти, он прожил, глядя на мир глазами полиции, частных детективов и сыщиков-любителей, населявших страницы книг его любимого жанра.

Когда оба молчали, Дукалион читал статьи о Викторе Гелиосе, он же Франкенштейн, собранные Беном. Читал снова и снова, пытаясь сжиться с горькой, невероятной правдой: его создатель по-прежнему существует. И при этом размышлял, как уничтожить этот столп зла.

И частенько ловил себя на том, что, не отдавая себе в этом отчета, ощупывает изуродованную половину лица, пока не наступил момент, когда Желе прямо спросил, что послужило причиной такой жуткой травмы.

— Я разозлил своего создателя, — ответил Дукалион.

— Мы все злим его, — философски заметил Желе, — но без таких последствий.

— Мой создатель — не ваш, — напомнил ему Дукалион.

Уединенная жизнь приучила Дукалиона к тишине, но Желе требовался какой-нибудь фоновый шум, под который лучше читалось. Вот почему в углу проекционной всегда приглушенно бубнил телевизор. Дукалион обращал на него не больше внимания, чем на потрескивание горящих поленьев в камине.

Но один из выпусков новостей заставил его повернуться к телевизору. Потому что его заинтересовали слова ведущего: «Убийства… Отрезанные части тел… Вырезанные внутренние органы».

Дукалион прибавил звук. Женщина-детектив из отдела расследования убийств, ее звали Карсон О'Коннор, осаждаемая журналистами у дверей городской библиотеки, на большинство вопросов отвечала короткой фразой: «Без комментариев».

Большой любитель детективных романов, Желе, конечно же, интересовался и криминальными историями реальной жизни. Он не только знал все детали преступлений Хирурга, но и выдвинул пару версий, которые, по его разумению, могли вывести на преступника гораздо быстрее, чем те, что разрабатывала полиция.

Пока Дукалион слушал выпуск новостей, у него возникли собственные версии, которые он выдвинул, исходя из своего уникального опыта.

Скорее всего. Хирург был обычным серийным убийцей, собирающим «сувениры». Но в городе, где обосновался бог живых мертвецов, Хирургом мог оказаться куда более страшный тип, чем обычный психопат.

Сложив вырезки в коробку, Дукалион поднялся.

— Пойду в город.

— Куда?

— Хочу найти его дом. Посмотреть, как нынче живет самозваный бог.

Глава 23

Капот седана, припаркованного в неположенном месте, служил им обеденным столом. Ели Карсон и Майкл креветок, сваренных в кукурузном масле, густой рыбный суп и рис с креветками, приготовленный на пару. В ресторане всю еду им упаковали в контейнеры.

По тротуару прогуливались молодые пары. Музыканты в черных костюмах и шляпах-«пирожках» быстрым шагом прошли мимо, со своими инструментами в руках, оттирая в сторону пожилых мужчин в рубашках из «шамбрэ» и шляпах а-ля Джастин Уилсон,[17] которые как раз никуда не спешили. Стайки молодых женщин, демонстрировавших слишком уж большую, с точки зрения здравого смысла, часть своих тел, млели от окончательно раздевающих их взглядов туристов.

Где-то играли неплохой джаз. Вечерний воздух наполняли голоса и смех.

— Что меня злит, когда дело касается таких, как Харкер и Фрай…

— Список получится больно уж длинный, — вставил Майкл.

— Я позволяю им доставать меня.

— Они не могут успокоиться, потому что не было в отделе таких молодых детективов, как мы.

— Я стала детективом три года назад. Им бы пора с этим смириться.

— Они скоро выйдут в отставку, будь уверена. Так или иначе, мы получим шанс стать старыми волками.

Карсон прожевала рис с креветками, прежде чем заговорить вновь.

— Это связано с моим отцом.

— Харкеру и Фраю без разницы, что делал или не делал твой отец, — заверил ее Майкл.

— Ты не прав. Все ждут, что рано или поздно во мне проявится ген продажного копа, каким они его считают.

Майкл покачал головой.

— Я ни на секунду не сомневаюсь, что в тебе нет гена продажного копа.

— В чем ты сомневаешься, а в чем нет, мне наплевать, Майкл. Твоя точка зрения мне известна. А вот то, что думают другие, сильно осложняет мне работу.

— Да, да. — Майкл изобразил обиду. — И мне, пожалуй, наплевать на то, что ты плюешь на мое мнение.

Карсон рассмеялась.

— Извини, Майкл. Ты — один из немногих людей, кого я уважаю и чье мнение обо мне ценю.

— Ты нанесла мне жестокую рану, но я излечусь, — заверил ее Майкл.

— Я положила много сил на то, чтобы стать той, кем стала. — Карсон вздохнула. — Пусть в результате и приходится обедать, стоя на ногах, прямо на улице.

— Еда отличная, да и я — неплохая компания, — улыбнулся Майкл.

— Учитывая наше жалованье, почему мы должны так много работать?

— Мы — истинные герои Америки.

— Да, ты прав.

Зазвонил мобильник Майкла. Стерев с губ креольский соус, он ответил: «Детектив Мэддисон». Закончив разговор несколько секунд спустя, повернулся к напарнице:

— Мы приглашены в морг. Ни музыки, ни танцев не будет. Но нас, похоже, ждет что-то интересное.

Глава 24

Обласканные светом свечей, серебряные поверхности канделябра и подсвечников мягко поблескивали, словно готовые растаять.

В тот вечер за обеденным столом в особняке Виктора собрались пятеро известных в городе людей, естественно, с супругами, и Виктор рассчитывал, что результаты состоявшегося разговора будут служить его интересам и через много лет после того, как мэр, окружной прокурор, президент университета, да и остальные не только встанут из-за стола, но и, возможно, уйдут со своих должностей. Такие вот званые обеды предоставляли Виктору возможность усиливать свое влияние на политических лидеров, добиваться нужных ему решений.

Поначалу, само собой, разговор вертелся вокруг фривольных тем, поскольку ничто человеческое не чуждо и высокопоставленным персонам. Виктор тоже любил светскую болтовню, полагая ее разминкой перед серьезной дискуссией.