Читаем без скачивания Правда выше солнца - Анатолий С. Герасименко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что по сравнению с нею стоит власть человеческих царьков?
«Насколько бы легче было, если бы мы действовали открыто, – с раздражением думал Кадмил, путаясь в рулоне свитка, который норовил свернуться в замысловатые кольца. – Как же это, в сущности, пошло: прятаться за именами древних придуманных божков, устраивать дурацкое представление каждый раз, когда нужно поговорить с народом. Да, так, конечно, интересно и по-своему весело. Но до какой степени всё усложняет!»
Впрочем, из рассказов Локсия он знал, что подобную тактику избрали все боги Батима, явившиеся к более-менее развитым народам Земли. Многие из пришельцев занимали места в уже существующих пантеонах и добивались своей цели без особых хлопот и силовых воздействий. Цель же у всех была одна: выкачать как можно больше пневмы. Так случилось в Междуречье, в Тамоанчане, в Кемете и Гандхаре. Правда, с Гандхарой не всё прошло гладко, но подробностей Кадмил не выяснял.
В любом случае, открыто действовать он не имел права.
Это было сложно.
Но, конечно, интересно и весело.
– Мой бог, – окликнул от двери Ификл. – Время обеда. Прикажете подать сюда?
Кадмил бросил взгляд в окно. Солнце всё так же исступлённо прожаривало лучами эллинское небо, но уже свалилось с зенита и неудержимо, хоть и незаметно глазу, падало за склон Парниса.
«Замечтался, – сердито подумал Кадмил, – а дела-то не ждут».
– Поем у себя, – сказал он, поднимаясь. Свитки с обрадованным шелестом сползли на пол. – Заодно к Левкиппу по дороге зайду насчет вычислителя.
Ификл сбивчиво забормотал, рассыпаясь в благодарностях. Кадмил прошёл мимо него, с трудом удержавшись, чтобы не шлёпнуть по сияющей лысине. «Пообедаю, – думал он, – потом полчаса на ложе, и лететь. Надо ещё подготовить представление для Акриона».
В том, что Акрион придёт, Кадмил не сомневался. Всё-таки неплохо обладать божественным даром убеждения.
У двери ему пришла в голову одна мысль.
– Ификл, – позвал он, щёлкнув пальцами, – ты ведь просил помещение под архив?
– Давно уж, – поднял голову толстяк. – Отчётов за всё время набралась прорва. На нижнем этаже мне склад дали, да только внизу сыро, свитки портятся...
– Тут рядом комната есть, – прервал Кадмил. – Забирай себе. Там мебель старая, кровати и стол. Это всё можно выкинуть.
– Воистину счастливый день! – хрипло сказал Ификл, улыбаясь изо всех сил. – Славьтесь, милостивый!
– «Чем меньше человеку нужно, тем ближе он к богам», – ответил Кадмил и вышел.
«А ещё Сократ писал, что исполнение желаний становится источником скорбей, – подумал он, поправляя на ходу складки гиматия. – Вот и Семела: исполнила желание и нынче же получит повод для скорби. Только бы Акрион не начал чудить».
Интерлюдия 1. Нежданный гость
Батим, 614 квадрат Северного полушария. 2195452 сутки, 351 минута. День, который может стать последним мирным днём.
– Жезлы к бою!
Земля дымится от магии, словно подожжённый торф. Небо – сплошная белёсая пелена, как будто бельмо на огромном глазу. По земле длинной цепью рассыпались человечки. Держат строй, наставили перед собой палки с набалдашниками фокусирующих кристаллов. Армия. Вышколенные, неподвижные, одинаковые. Ждут сигнала. Ждут цели.
Он считает про себя: один, и один, и один. В воздухе перед человечками распускается, подобный громадному цветку, силуэт пернатого змея. Крылья – что тучи, хвост – что вихрь, глаза – что две луны. Две луны Батима, синяя и голубая, которых давно никто не видел из-за пелены на небе.
– Разрядом... Залп!
Гром слышен даже здесь, на мостике командного пункта. Режим – разряд. Три сотни прирученных молний бьют в тулово монстра, сплетаются, выжигают на своём пути частицы смога, дождевые капли, самый воздух. Змей распахивает пасть, корчится, плещет крыльями. Ещё мгновение – и распухает взрыв. Клочья размётывает от горизонта до горизонта, свет на минуту чернеет, смог из белёсого становится траурным.
– Залечь!
Человечки споро лезут в заранее выкопанную траншею, скрываются в узком провале. Если приглядеться, можно различить блестящие иглы выпростанных из траншеи жезлов. Сейчас они должны переменить зарядные кристаллы, чтобы встретить врага во всеоружии. Кто не успел – тот в бою мёртв.
Он считает про себя: два, и два, и два. Из-под земли вырастают тени; двуногие, четвероногие, десятиногие, с рогами, с жучиными лапами, со скользкими от яда крючьями под брюхом. Омерзительной лавиной текут по линялой земле полигона, вздымая клубы мёртвой, едкой, раздирающей лёгкие пыли. Темнота, готовая пожрать свет; хаос, атакующий порядок; чистое зло против воинской доблести. И – резкая черта траншеи, которая сдерживает живую лаву. Совершенная композиция, яростный контраст, борьба форм. Это так прекрасно, что он, любуясь, едва не пропускает момент для команды.
– Огнём... Залп!
Рёв пламени, реки палящего света, море оранжевой плазмы. Режим – огонь. Тени вспыхивают, полыхают, топорщится палёная щетина. Горят беззвучно. В его власти заставить их кричать и шипеть от боли, но это ни к чему. Достаточно зрительной иллюзии. Сейчас ведь только учения. Пусть враги превращаются в золу молча. Тем более что нужно беречь энергию для следующей волны.
Впереди самое сложное.
Он считает: три, и три, и...
Прямо перед ними, там, где только что пылал огонь. Поначалу призрачные, будто вылепленные из дыма, что остался после сгоревших чудовищ. Затем – всё яснее и ближе, ярче и заметней. И прекрасней. Струятся волосы, беззащитно светятся груди, маленькие ступни попирают горелую твердь. Женщины, человеческие самки, юные и созревшие, субтильные и сочные, высокие и миниатюрные, бледнокожие и смуглые – идут, бестрепетно глядя солдатам в глаза.
И даже здесь, на мостике, он чувствует людское смятение. Кто-то застыл, заворожённый, кто-то шепчет спасительную формулу, кто-то раздвинул рот в ухмылке, простецки любуясь животной красотой. Они не готовы к такому. Это нечто новое.
Поэтому нужно преподать им урок.
– Морфом... Залп!
Смертельно, невыносимо долгое мгновение ничего не происходит. Сердце успевает трижды толкнуться о рёбра – тум, тумм, туммм – пока те, внизу, наводят жезлы на цель. Готовятся стрелять в эту красоту, в эту нежность,
