Читаем без скачивания Черное сердце - Эрик Ластбадер

— Ты что, спятил? — осведомился Туэйт. — Да от тебя же только мокрое место останется, если я на тебя донесу.

— Это мы еще посмотрим, старичок, кто на кого донесет. В полицейском управлении очень не любят жрать дерьмо, понял? Ты что, думаешь, я совсем тупой? Я тоже телек смотрю. В управлении не любят, когда в новостях передают о копах, которые берут взятки. Стоит мне только пикнуть, и это от тебя останется мокрое место, братец, — он махнул рукой. — Ну, давай денежки. Шевелись.

Туэйт протянул руку и разжал пальцы — банкноты посыпались на землю.

Антонио был гибок и быстр. Его правая нога взметнулась в воздух, острый нос сапога вонзился Туэйту в пах.

— Пуэрко! — выкрикнул Антонио. Туэйт задохнулся, обхватил руками низ живота. Перед глазами у него заплясали яркие огни.

— Ты что, думаешь, можешь поставить меня на колени? Только не ты, братец, и не меня. Теперь ты знаешь, кто здесь босс! А ну, живо, подбери деньги! — в голосе Антонио слышалась угроза.

— Сейчас! — Туэйт, распрямляясь, выхватил дубинку, блеснула полированная поверхность, и дубинка обрушилась на ребра Антонио.

Сутенер застонал и рухнул, на лице его застыло недоуменное выражение. Туэйт в дополнение двинул его коленом по физиономии и, почувствовав какое-то движение справа, схватился за ослабевшее тело сутенера, намереваясь использовать его как прикрытие.

Девиц и след простыл. И Туэйт прошептал Антонио в ухо:

— Моли бога, чтобы твои шлюхи сбежали, парень.

— Мадре де Диос! — Антонио трясло от боли.

Туэйт медленно огляделся. Где-то далеко взвыла и стихла сирена. Ветра почти не было, зато начали стрекотать сверчки. С пролива доносились грустные гудки пароходов.

Прямо перед ним высились деревья, между ними — кусты, они выглядели странно двухмерными в ртутном свете фонарей. Лежа здесь, на открытом освещенном пространстве, Туэйт являл собой отличную мишень. Он убрал дубинку и вынул полицейский револьвер. Ткнул им в лицо Антонио.

— Слушай, ты, кретин. Я даю тебе последний шанс прекратить эту дурацкую историю до того, как кто-нибудь серьезно пострадает.

— У тебя ничего не выйдет, дядя, — Антонио сплюнул кровь. В искусственном свете она казалась черной. Он закашлялся, тело его содрогалось в конвульсиях. — Сволочь, ты мне что-то сломал!

Туэйт всматривался в темноту.

— Не надо было жадничать, Тонио. Теперь ты получил хороший урок.

— Последним, кто попытался преподать мне урок, был мой старик, — Антонио снова сплюнул. — Я его хорошо порезал.

Туэйт молчал — он увидел, как между кустов что-то тускло блеснуло.

— Хорошо, — крикнул он. — Я опущу револьвер. Выходите с поднятыми руками, а то... — он откатился в сторону, по-прежнему держа сутенера за ворот его шикарной рубашки. Там, где Туэйт только что лежал, взорвался фонтанчик земли.

— Кончилось твое времечко, братец, — захихикал Антонио. — Соня терпеть не может пуэркос.

Но Туэйт уже заметил, откуда стреляли. Вторая пуля тоже попала в землю, на этот раз уже ближе.

— Тонио, тебя она послушает, — тихо произнес он. — Скажи ей, чтобы выходила, тихо и спокойно, и мы забудем эту историю.

Сутенер извернулся и глянул в лицо Туэйту. Из носа Антонио текла кровь, скула была разбита, руками он держался за бок, за то место, куда пришлась дубинка. Но глаза его ярко сверкали.

— Ну уж нет, братец, — он попытался изобразить подобие улыбки. — Ничего не выйдет. Ты испугался, Туэйт. Я вижу.

Туэйт отпустил Антонио и, не сводя глаз с того места, где должна была быть Соня, пополз влево. Соне тоже пришлось передвинуться, чтобы занять более удобную позицию, и тогда Туэйт, заметив движение, зажал револьвер двумя руками и выстрелил. Дважды. «Бум! Бум!» В ушах у него словно что-то взорвалось.

— Соня! Анда! Анда! — завопил Антонио. — Беги, проклятая шлюха!

Туэйт поднялся на ноги.

— Слишком поздно, Тонио, — он направился к дереву.

— Пуэрко! — крикнул Антонио, пытаясь встать. — Твоя мать была проститутка! Ты сукин сын!

Туэйт склонился над телом. Взял пистолет девушки, сунул в карман куртки. Второй девушки нигде не было видно, а эта лежала перед ним на спине, широко раскинув ноги, как перед клиентом. Сердце его бешено колотилось: Господи, ну зачем он зашел в парк, ну почему не отправился домой сразу?

Он услыхал шаги Антонио за спиной.

— Мадре де Диос! — воскликнул сутенер, опускаясь перед девушкой на колени. — Муэрте! — Он дотронулся до ее лица. — Ты убил ее, пуэрко!

Туэйт вдруг рассвирепел. Он схватил в кулак напомаженную шевелюру сутенера, оттянул назад.

— Слушай, ты, кусок дерьма, я же тебя предупреждал! — В глазах Антонио, полных ярости, сверкали слезы. — Не стоило тебе валять со мной дурака!

Он ткнул Антонио носом в землю и прошипел:

— Бери свою вторую девку и уматывай отсюда, Тонио. Потому что если я еще хоть раз тебя увижу, я отстрелю тебе башку, и никто у меня не спросит, почему.

Он задыхался от злобы. Повернувшись, двинулся на негнущихся ногах прочь. На улице он позвонил из автомата в полицию, передал информацию и побрел домой. Подходя к дверям, он отметил, что пора подстригать лужайку, вошел, поднялся в спальню и заснул, как убитый, рядом с женой.

— Атакуй меня.

Трейси застыл на месте, глаза его ощупывали фигуру противника. Пробивающиеся через длинные окна яркие лучи света ложились на соперников.

— Атакуй на поражение. Или я должен повторить команду? В зале было так тихо, что Трейси слышал собственное дыхание. Пальцами босых ног он ощупывал мат.

— Ты не веришь, что у тебя получится?

— Верю.

— Тогда, почему же ты колеблешься? — Глаза сэнсея недобро сверкнули.

Трейси молчал. Хигуре, сэнсей, облизнул губы:

— То, чем мы здесь занимаемся, не нуждается в осмыслении. Весь вопрос в том, на что способно твое тело... К мыслительному процессу это не имеет никакого отношения.

Хигуре внимательно смотрел на Трейси:

— Ты сам это прекрасно знаешь, я не сообщил тебе ничего нового.

Мышцы тела Трейси начали непроизвольно сокращаться, реагируя на стрессовую ситуацию.

— Наверное, ты привык безоговорочно подчиняться только Дженсоку, — сэнсей настороженно глядел на Трейси и в какой-то момент ему удалось увидеть то, о чем он только догадывался. Он совершил формальный поклон, давая понять, что двухчасовая тренировка окончена.

— Самое время выпить чаю.

Набросив на шею полотенце, Трейси пошел за сэнсеем в раздевалку.

Прозрачный зеленый чай с легкой пенкой был настолько горьким, что у Трейси сводило язык. За таким чаепитием не до разговоров.

Хигуре аккуратно отставил миниатюрную пиалу:

— Мы оба должны понять причину, ты согласен? Трейси кивнул, на лице старика появилось довольное выражение.

— Можешь ты мне ответить, — неторопливо произнес он, — зачем ты вообще отправился на войну?

— Я уходил не воевать, — мгновенно ответил Трейси.

— Нет? Ну, конечно же, нет. Прости.

В раздевалке стало совсем тихо, слова доносились словно из-за стены.

— Я сбежал, чтобы спрятаться, — выдавал наконец Трейси. Но Хигуре уже покачал головой:

— Нет. Прислушайся к своему сердцу... почувствуй его биение. Ты сбежал, потому что хотел сбежать. Ты...

— Нет!

Крик Трейси прозвучал совсем по-детски, он был такой громкий, что, казалось, содрогнулись стены.

— Ты хотел убивать.

Трейси изумленно поглядел на старика:

— Что вы такое говорите, это же бред!

— Ты станешь это отрицать? Но страсть к убийству у тебя в крови.

Трейси вскочил на ноги и повернулся к сэнсею спиной. Маленькое окошко выходило в крошечный садик. По стволу старого клена быстро прошмыгнул бурундук и тут же исчез в складках сухой коры.

— Может, ты считаешь, что вершил злое дело?

— Конечно. Убийство — злое дело.

— Почему? — спросил Хигуре.

— Это же война, — сдавленным голосом проговорил Трейси.

— Ты выполнял свой долг...

— Неужели вы не понимаете, — он резко повернулся к сэнсею, — это доставляло мне удовольствие!

Хигуре мягко поднялся, казалось, движение не потребовало ни малейшего усилия:

— Но призраки прошлого по-прежнему преследуют тебя.

Трейси внимательно наблюдал за сэнсеем, он прекрасно понимал, что скрыть правду от этого человека ему не удастся. На лбу выступил пот.

— Они приходят и уходят, — наконец пробормотал он.

— Что ж, — голос Хигуре звучал бесстрастно, — по крайней мере, тебя что-то тревожит.

— Да, — Трейси перешел на шепот, — все началось снова, как тогда. Можно сказать, что я получил повестку. Хигуре подошел ближе, сейчас лицо его было в тени.

— Ты нужен им?

— Да.

— И что же ты будешь делать?

Трейси закрыл глаза, сердце его стучало как молот.

— Я сам хочу этого... дело касается моего друга.

— Это твой долг?

— Да.

— Долг вещь серьезная. — Глаза сэнсея превратились в узкие щелочки.