Читаем без скачивания Мы с Варварой ходим парой… - Галина Исакова

И порошок стиральный можно попроще. И посуду мыть тщательнЕЕ. И вообще расходы записывать. И к нему, к мужу, записи на подпись.

О, как он любил после сытного, горячего, питательного обеда откинуться в кресло и, наставительно подняв указательный палец, философствовать на тему экономной экономики в семейном бюджете! Как он любил меня «журить», воспитывать и плясать на моем чувстве вины, что я вот такая — акула, а он, цветок прерий, растоптан копытами рынка! И что я в любой момент могу его, героя нашего времени, выгнать в метель и обречь. С нас всех, акул, станется! Наживаемся на трудовом народе. Транжирка, мотовка, кутила! Расточительница, миллионерша!

В общем, в один прекрасный день муж отбыл на Остров Посланных На.

Метелей там не обещали, да и компания за время существования человечества там набралась довольно большая.

…И потянуло на воспоминания.

Слушайте, как я однажды налакалась рому ямайского! Ууууууу… До сих пор от воспоминаний пьянею!

Училась я тогда на старших курсах университета. Приехала на каникулы домой, тут и день рождения мой подоспел, 20 лет, не хиханьки вам!

Ну мама, понятно, настрогала салатов, мяса там, рыбы, колбасы, хлеба. Вина сухого, благородного папаня из запасов изъял и выставил на стол. Бутылки две, потому как семейство у нас не запойное. Посидели, поели, слова послушали, родители тактично в свою комнату удались, потому что ожидался приход моих бывших одноклассников и самого главного гостя, гвоздя программы — Бойфренда.

Бойфренд пришел не один. Он с ромом пришел. Воооот такая бутыль литровая ямайского рома, купленная бойфрендовым папиком где-то в районе валютных «березок». Друзья мои — тоже люди культурные, водки притащили, как в лучших домах Парижа. Подарки к юбилею также отличались серьезностью, вдумчивостью и отражали значимость момента: перчатки с мохеровым пушком и три пачки мыла Палмолив в прозрачном полиэтиленовом пакете. На дворе стоял 92-й год: кризис, талоны, пустые полки…

Ром Капитан Морган Черная Этикетка подвинул Бойфренда и сам стал гвоздем. Столпом и основой. Стержнем, на который, словно на шампур, нанизывались кусочки торжества.

…Перчатки, подвыпив, я нацепила и танцевала, изображая лису Алису, когда она поет: «Най-най-най… на-на-на… какое небо голубоооооое»…

Мыло, изрядно подвыпившие друзья пытались потереть в салат. Вроде как сыр. Было нам очень от этого смешно.

Бойфренд держался молодцом и в своей удали рому не уступал, только пытался курить в шкаф, приоткрыв его дверцы вместо оконных створок.

Вы пили когда-нибудь ямайский ром? Я спрашиваю, пили ли вы ямайский сорокаградусный ром с водкой? Заедали ли салатом с мылом? Чувствовали ли вы как огонь вдохновения, страсти, диких безумств расправляет крылья, разгорается пожаром и, грохоча цыганскими бубнами, зовет за собой в яркую ночь, полную пламени и жарких открытий? Слышали ли вы волнующий шелест ямайского сахарного тростника, шепчущего пиратские сказки Генри Моргана? Чувствовали на языке обжигающий вкус специй и пряностей, от которых кружится голова и хочется орать «Йо-хо-хо! На сундук мертвеца!» в гулкую черную пещеру духовки? Танцевали на столе в тапках, норовя прикрепить пиратский флаг — посудное полотенце к люстре? Падали со стола в чьи-то объятия с криком: «Эй там, на баркааааааассссссееее!»?

Шик.

Эх, молодость…

Душа пела и звала в полет. Когда мы провожали кого-то домой, этот кто-то упирался. Но что такое упирающийся человек по сравнению с командой лихих матросов? И лишь когда клиент был отбуксирован к берегу подъезда и пришвартован у отчей двери, выяснилось, что это мой родной брат, по малолетству прибившийся к нашей разгулявшейся компании.

Кажется, по пути мы кого-то потеряли. Но главное — бутылка рома была с нами. Вввверный дружжииище!

Кажется, ловили машину, а поймав, попросили «пппостоять м-м-минуточку и включить радиоприемник погромче: девочки хотят танцевать!».

Кажется, я все время прикуривала сигарету с фильтра.

Кажется, мы с Бойфрендом лежали у дороги на октябрьском газоне и видели чудо: звезды то отдалялись, то приближались к нашим пьяным глазам. С тех пор я люблю песню: «Ты знаешь, небо становится блииииже», хотя, кажется, песня была написана лет через десять после той вечеринки.

Кто меня дотащил до дому?… Брат или Бойфренд? Не помню. Помню, что было весело, в сумке булькал ром, дома крепились сразу к небу, а люди шли кверху ножками.

У дома я снова хлебнула и опять попыталась закурить, но внезапно вспомнила, что с куревом шифруюсь от родителей, а посему сигареты надо тщательно спрятать в недрах сумки.

Финальные лобзания с Бойфрендом получились смазанными. Последнее, что он сделал, — нежно обнял тополь у лавочки, еле ворочая языком, пожелал ему «Счастливого Нового года». И, пошатываясь, растворился в туманной дали.

Брат транспортировал меня до квартиры. Белые лица родителей, белый потолок, белые простыни — все закружилось, завертелось перед глазами, бубны в голове бамкнули в последний раз и наступила тишина.

Странное дело: от рома я дрыхла, как суслик, но храпела, как сто тысяч чертей! Меня не перекричали бы даже с капитанского мостика, холера! Хеми… Хума.., Хамо… Химе… Химеры!

Утро…

Описание моего состояния больше подошло бы к теме «Паранормальные явления», но речь не об этом. На кухне меня встретила записка, написанная нервным маминым почерком. Там было написано… Ну… в общем, в том смысле, что они не ожидали ТАКОГО, что стыдно им всем.., что я — Алкоголичка! Да, да, именно так — с большой буквы и с большим укоряющим восклицательным знаком. Презрительным, суровым и упивающимся своей принципиальной правильностью. Вот таким — !

Все это было грустно и страшно, и почему-то сильно воняло. Воняло отвратно и как-то даже чересчур. Казалось, воздух просто пропитан тлеющим запахом неприличного разгула.

Воняла моя сумка. Незакрытый и недопитый ром вылился, утопив в своих крепких волнах не только документы, косметику и прочий багаж, но и сигареты, почему-то тщательные завернутые в красный махровый носок. Размокшие сигареты в роме — это было уже слишком.

Я решила больше не пить никогда, ни за что, ни с кем и ни по какому поводу. Двадцать лет мне уже исполнилось, а доживать до глубокой старости — до 30 или — ужас! — до 40, я не собиралась. Да, да, плавали — знаем; похмельное утро — лучшее время для зароков. Хе-хе.

Но ром с тех пор я больше не пила. Никогда. Ни за что. Ни с кем. Ни по какому поводу. Я вообще больше не напивалась, за исключением пары-тройки случаев. Даже на свадьбе. Даже после развода. Даже от безумной любви. Даже когда ее потеряла.

Хотя клеймо Алкоголички… нет, не так. Так — Алкоголички! мне еще долго не удавалось смыть. Особенно, когда мама нашла в главном кухонном шкафу недопитую бутылку сливянки, которую мы все с тем же с Бойфрендом, опасаясь расправы внезапного вернувшихся родителей, спрятали в первое попавшееся место. Куда благополучно мама и залезла спустя час, начав готовить ужин. Это ж додуматься — поставить бутылку в хлебницу!

С Бойфрендом потом мы, конечно, расстались. Давно я их не видела — Бойфренда, ром, сливянку… Вспоминаю иногда. Да, так — вспоминаю…

На этом вечеринку воспоминаний закрываю, потому что сегодня произошло такое!… Варвара потерялась!

Была — и нету. Отпустила ее с поводка и выпустила из поля зрения всего-то на минуту, в полной уверенности, что она за мной идет. Оборачиваюсь — темнота, тишина, пустота. Даже с косами никто не стоит. «Варя, Варя!» — тишина. А главное, не видно ни черта, фонари не горят, а Варвара хоть и палевая, но хорошо маскируется под окружающую природу. Хожу по пятачку, где ее потеряла, как часовой, ору в темноту. Пять минут стою, десять… Туда-сюда прошлась… Честно сказать, разозлилась. Ну, думаю, засранка, только покажись…

Когда и через 15 минут никто не показался, в голову стали лезть идиотские мысли, что ее украли и теперь продадут на шапку или в ресторан. Потом сама себе покрутила у виска: если я свою собственную собаку в темноте не вижу, то и ворам тем более ее не углядеть. Села на пенек, затылок почесала. Пришла к выводу, что Варвара у меня хоть и с заскоками, но все-таки не дура. Дорогу домой найти должна. И тоже двинулась в сторону дома. Спокойная, как танк, и констатирующая у себя полную душевную атрофию.

Сегодня же Варвара и нашлась… Сидела у киоска, где иногда покупаю себе сигареты, а ей печенье. Сидела, где ее обычно оставляю по команде «Сидеть! Ждать!». Киоск как раз находится «в сторону дома». С чем я всех нас и поздравила… Порадовалась, поругалась, но как-то без огонька. Варвара повинилась, но тоже без души.

Домой шли быстро и молча, недоверчиво поглядывая друг на друга… Поужинала она без выкрутасов, безропотно позволила влить в себя лекарства, которые мы пьем, чтобы «суставы не скрипели», и, положив ручки под голову, легла спать, как хорошая девочка. Вон лежит, спит.., аки ангел! Если бывают ангелы с хвостами и храпящие на всю ивановскую.