Читаем без скачивания Нашествие - Андрей Левицкий

В первую секунду ничего не произошло. Чужак начал выпрямляться, занося нож для второго удара, и тут ружье выстрелило. Ствол торчал из отверстия на конце чехла — оттуда ударил широкий, свитый из тонких жгутов-молний луч, пробил тело чужака. Пыхнуло жаром. Через мокрые туфли Игоря ударило током — дерануло так, что он с криком подскочил. Луч погас, чужак повалился лицом вперед, причем сквозь спину и грудь его теперь можно было разглядеть землю, на которую он упал.

Рогатое животное шло прочь, скорбно мыча.

Игорь шагнул за ним, попытался выдрать оружие из чехла, но ничего не вышло — мешали перепутавшиеся ремешки. Прыгнув назад, он подхватил извилистый нож и бросился к третьему контейнеру.

Впрочем, там его помощь уже не была нужна. Когда Сотник подбежал, здоровяк в пятнистых брюках и порванной черной майке стоял над двумя неподвижными телами, сжимая кусок железной трубы. Третий чужак лежал ничком, раскинув руки, в паре метрах от контейнера, и сзади к нему, подняв ПМ, мелкими шажками приближался Хорек. Он был еще более грязный, чем раньше, к щеке прилипла луковая шелуха, спортивки мокрые — наверное, добежав до свалки и увидев, что происходит, мальчишка упал и пополз вдоль ее края, по самому берегу канала. Глаза Хорька были дикими, бисеринки пота блестели на лбу, палец раз за разом вдавливал курок, но разряженный пистолет лишь тихо клацал.

Великан дернулся, завидев Игоря, присел и выхватил из руки мертвеца пистолет необычной формы.

— Не стрелять! — гаркнул Сотник, подбегая.

До парня доходило туго — он прицелился, но тут подскочивший сбоку Хорек, бросив ПМ, вцепился в толстую как бревно волосатую ручищу своими острыми зубами и чуть ли не повис на ней. Здоровяк взвыл. Сотник ударил его по руке, выбив пистолет, крикнул:

— Отставить! Я свой!

— Да отцепись ты! — заорал парень и тряхнул рукой. Издав звук, будто волчонок, из пасти которого вырвали кусок мяса, Хорек отлетел и покатился по мусору. Вскочил. Пригибаясь, вытянув перед собой руки со скрюченными пальцами и скаля зубы, он с тихим сопением пошел на парня. Глаза Хорька сверкали. Кажется, его совершенно не волновало, что противник может одним щелбаном снести ему голову с плеч.

— Во! — тот покрутил пальцем у виска. — Совсем псих малой!

— Хорек… Хорь, отставить! — приказал Сотник. — Всем успокоиться! Ну!

За контейнером рокотала двигателем остановившаяся тачанка. Мальчишка, сделав еще пару шагов, опустил руки.

— Ты чего на меня бросился? — спросил у Хорька здоровяк, и Сотник ощутил идущий от него перегар.

— А чего ты в Сотника стреляешь?

— В кого? Какого еще…

— В дядьку этого!

— Так, они все мертвы? — Игорь наклонился над лежащим ближе «серым». У того была разбита грудь и голова — тут явно не обошлось без трубы в руках здоровяка.

— Да чем там — сдохли! — Великан вонзил трубу в мусор. — Двоих я отоварил, в третьего этот шкет из пистолета…

— Я Хорек! — перебил мальчишка, подходя к ним.

И вдруг ударил ногой по голове мертвого чужака. Перепрыгнул через него, развернулся — и вмазал в бок другому.

— Говорю ж — псих! — утвердился в своем мнении здоровяк. Он поднял выбитый Игорем пистолет, оглядел и принялся стволом счищать прилипший к груди мусор. — Хорек, ёксель-моксель! Ну и кликуха! А по-нормальному тебя как звать, шкет?

Поскольку тот не ответил, великан переключился на Сотника, который отодвинул мальчишку от мертвецов — зрелище ребенка, самозабвенно пинающего трупы, было, мягко говоря, неприятным — и присел над одним, чтобы разглядеть получше.

— А ты? Сотник — это фамилия такая?

— Игорь Сотник. — Подняв на парня взгляд, Игорь быстро осмотрел крепкую фигуру, камуфляжные штаны, ежик темных волос. — Капитан запаса, отдельная рота общевойсковой разведки сухопутных войск.

Здоровяк выпятил челюсть, встав по стойке смирно, бросил руку к виску и отрапортовал:

— Павел Багрянов, курсант четвертого курса академии МЧС…

— Спортсмен? — уточнил Сотник, выпрямляясь с электроружьем в руках, которое он взял у мертвеца. — Клешню-то опусти, мы ж не в форме.

— Так точно! Победитель соревнований…

— Всё, понял. Спортсмен… Ну, хорошо. Хорек, дай сюда ПМ. Где он?

— Да вот… — мальчишка подобрал с земли пистолет. — Только в нем патронов теперь нема.

— Там же семь штук было. Конвойный тогда один раз выстрелил, а я позже так и не перезарядил, а запасной магазин потерял… — он запнулся, решив, что новым знакомым незачем знать, что с ним было недавно.

— Ну — семь, и что? — пробурчал мальчишка. — Этот, с рожей серой, он же… Я в него все выстрелил, пока он упал! Они как бессмертные!

— Был бы бессмертный — не упал бы, — заметил Павел Багрянов, курсант четвертого курса и победитель соревнований.

Потом он вдруг хлопнул себя по лбу, пробормотал: «Генка! Жорик!» — и бросился через свалку.

— Те двое мертвы! — крикнул Сотник вслед. Он забрал у Хорька ПМ и пояснил мальчику: — У людей этих какая-то броня, кажется, под одеждой, кожаная, поэтому много стрелять пришлось. Давай проверим.

Они проверили — у одного, в которого палил Хорек, под курткой оказалось нечто вроде твердой кожаной кирасы, у другого были кожаные подштанники. Третий — которого, судя по налившимся синевой шее и лицу, Павел Багрянов попросту задушил — обходился без брони.

Стягивая с мертвеца кирасу, Игорь подумал, что убийство серого прошло для него как-то очень легко. На войне всякий раз, отправив на тот свет вражеского бойца, он не мог отделаться от мысли — как того звали? сколько ему было лет, что он делал раньше? есть ли у него близкие, есть ли мать, жена или невеста, которые заплачут, узнав о том, что сына, мужа или жениха больше нет… и чтобы они сказали Игорю, если бы встретили его, и смог бы он оправдаться перед ними, смог бы сказать им: если не я его, то он бы меня убил? Но эти серые… А ведь он лишил жизни уже двоих — но если тогда, на перекрестке, все завертелось слишком быстро, Игорь просто не успел толком что-то подумать или ощутить, то сейчас время осмыслить ситуацию было… и он понял, что не испытывает ничего, кроме тихой мстительной радости.

Счет открыт, подумал он. Вас уже двое — и я сделаю все, чтобы эта цифра стала больше. Как можно больше.

Павел вернулся, качая головой, присел на корточки и уставился перед собой. Лицо у него было широкое, мясистое, со сломанным носом и пухлыми щеками. Низкий выпуклый лоб усеивали мелкие-мелкие прыщики, отчего он казался багряным.

— Мертвы они. — В голосе курсанта было скорее недоумение, чем скорбь. — Слышьте, а? Обоих завалили!

— А животное где? — спросил Игорь.

— Какое еще… а, корова та…

— Какая ж корова? — зло перебил Хорек. Он все еще относился к здоровяку настороженно. — У бабки в деревне корова — так то корова! У ей вымя! А это не корова, это, может…

— Кто? — спросил курсант.

Хорек замолчал, шевеля губами, и сказал уже с меньшим напором:

— Ну, может, бык.

— Какой же бык? Ноги, не видел, какие? А горбы?

— Ну так и не корова тоже! Где ты у коровы горбы видел?

— Значит — верблюд, — заключил курсант, скривился и стал ожесточенно чесать прыщавый лоб. — Бык-мутант, ёксель-моксель. Замучила эта чесотка! Всегда по весне…

— Прыщавый! — осклабился мальчишка. — Прыщ!

Багрянов на это не обиделся.

— Да уж, — сказал он. — За то меня в училище Багрянцем прозвали. За лобешник да за фамилию… А ты — зубастый!

— Хорек я!

Пока они пререкались, Сотник стащил с чужака кирасу, снял свою рубаху и стал облачаться в кожаную броню. Состояла та из двух половин, соединенных тонкими ремешками, по пять с обоих боков.

— Помоги, — попросил он Хорька. — Застегни здесь, под мышкой… И здесь. А ты, как тебя… боксер — приведи сюда эту корову. У нее к рогам вожжи примотаны, за них притащи.

— Да она ушла уже, — ответил великан.

— Так догони.

— Да зачем тебе та скотина…

— Боксер! — повысил голос Игорь. — У скотины на горбу оружие! Выполнять!

Он уже понял, что хотя на них двоих нет формы, командирский тон и отданные решительным голосом приказы вызывают у Багрянца нужную реакцию — курсант тут же задеревенел лицом, козырнул и поспешил через свалку. Только теперь Сотник разглядел татуировку, набитую немного ниже могучего затылка: звезда вроде той, что на гербе МЧС, с темным треугольником внутри, только на концах лучей у нее — пальцы, свернутые в четыре кукиша.

Хорек помог Игорю затянуть ремни кирасы.

— Не видел раньше таких шкур, — пробормотал он, трогая ремень. — Таких… в конопушках.

Застегивая рубашку, Сотник ощупал броню. Кожа была грубая, твердая, в крупных пупырышках, и он подумал, что это может быть шкура той самой рогатой скотины, то есть зверя из этой породы. Ведь стрелял же патрульный в животное, и с такого расстояния да по такой крупной цели вряд ли он промахнулся, — а твари хоть бы хны, шла себе дальше. Наверное, шкура у нее повышенной твердости…