Читаем без скачивания Преподобный Сергий Радонежский: Жизнеописание, молитвы, святыни - Елена Владимирова

Второстепенные чины Троицкого монастыря, так же как и других монастырей, состояли не из одних только монахов, но и из людей светских: этими светскими чиновниками были так называемые монастырские слуги. Слуги не были работниками или чернорабочими, как можно было бы подумать по имени, а именно чиновниками (работники же или чернорабочие назывались служебниками); они соответствовали дворянам и детям боярским государей и были совершенно тоже, что дворяне и дети боярские у архиереевы. Слуги эти явились у монастырей, с одной стороны, для всякого прикащичества по торговле, промыслам (рыболовство, солеварение), землеустройству (распахивание и заселение крестьянами пустошей) и земледелию (заведение ферм с хлебопашеством и ведение хлебопашества на фермах), хождению по судам и пр., где неудобно было ведать дела одним монахам без мирских подручников, а с другой стороны – для отбывания при их посредстве с монастырских вотчин военной службы государству, к чему они (монастыри) обязаны были наравне и в одинаковой мере со всеми мирскими вотчинниками и помещиками. Но слуг нужно было содержать, и вот, в видах их содержания или кормления, монастыри и сделали их своими чиновниками в собственном или теснейшем смысле слова, именно – начали посылать их в приказы на вотчины, т. е. употреблять их как вотчинных надзирателей, управителей. А нарочитое предписание Стоглавого Собора, чтобы чернецов в посельские не посылать, а посылать по селам и в посельские слуг добрых должно было сделать для слуг вотчинное приказничество как бы прямой и нарочитой их службой. Само собой понятно, что чем более было у монастыря вотчин, тем более имело быть у него и слуг; а Троицкий монастырь обладал исключительно большим количеством вотчин. Кроме прикащичества и отбывания военной службы государству слуги еще нужны были в монастырях для письмоводства, и так как в Троицком монастыре по причине чрезвычайной обширности его хозяйства письмоводство было огромное, то и слуг для письменной части, в качестве заведующих ею и в качестве на самом деле ведущих ее, требовалось очень большое количество (в 1752 г. всех их, или тех и других, было 96 человек). Слуги разделялись в монастырях на три класса, именно – конных слуг, подразделявшихся на три статьи: большую, среднюю и меньшую, которые имели боевых коней и все конское снаряжение, чтобы нести военную службу государеву, и были, таким образом, слугами добрыми или справными, посылались в вотчины на приказы или в их прикащики, управители (в 1752 г. слуг, сидевших на вотчинных приказах, не считая управлявших вотчинами приписных монастырей, было до 65) и в самом монастыре занимали места «приказных», заведовавших его канцеляриями и конторами (в 1752 г., по числу канцелярий и контор, их было 8) и «канцеляристов», т. е. по старому словоупотреблению – повытчиков или столоначальников, заведовавших в канцеляриях и конторах повытьями или столами (в 1752 г. их было 18); подьячих или писцов, канцелярских чиновников (в 1752 г. их было 61), и пеших служек, которые употреблялись для выполнения разных поручений и для разных посылок или были так сказать на побегушках. Для хождения в Москве по приказам или по судам и потом в Петербурге по коллегиям у Троицкого монастыря, как и у других больших монастырей, жил в Москве, а потом в Петербурге, выбиравшийся из слуг постоянный стряпчий.

По своему происхождению монастырские слуги были отчасти из монастырских крепостных служебников, т. е. выбиравшиеся монастырями из лучших служебников и производившиеся в слуги, отчасти же из людей свободных и благородных, – из государевых служилых людей, которые вместо службы государю почему-либо желали поступать на службу в монастыри. Само собою понятно, что чем богаче был монастырь, тем более и между благородными людьми могло находиться охотников поступать на службу к нему; а Троицкий монастырь был самый богатый из всех монастырей (в слугах Троицкого монастыря бывали даже и князья; а один из бывших слуг Троицкого монастыря занимал должность оберпрокурора св. Синода, – Аполлон Иванович Наумов с 1786 г. по 1791 г.).

Троицкий Сергиев монастырь представлял собой между нашими монастырями нечто совсем исключительное в смысле знатности и знаменитости. А поэтому и «власти» Троицкого монастыря, – архимандрит, келарь и казначей, представляли собою в среде черных (т. е. монастырских) властей нечто исключительно высокое и исключительно сановное и аристократическое. «Троицкая власть», – это было нечто необыкновенно громкое. Но в особенности велик и знаменит был келарь Троицкого монастыря, который был господином над таким количеством крестьян, какого не имел решительно ни один мирской вотчинник, за исключением самого государя, – который имел в своем распоряжении огромный штат чиновников и даже некоторое войско (монастырских стрельцов и пушкарей) и к которому, одновременно с тем как приезжать для молитвы Преподобному Сергию, съезжалась гостить вся знатная Россия. Келарь Троицкий так и назывался великим келарем (а в насмешку называем был королем).

Мы сказали выше, что в 1738 г. было предписано императрицей Анной Иоанновной ввести в Троицком монастыре по подобию Киево-Печерской Лавры управление соборное. В принципе у нас всегда признавалась обязательность соборного управления монастырей, почему в монастырях были и соборные старцы; но эти соборные старцы не представляли из себя необходимой административной коллегии, без которой бы не могло быть совершаемо дело управления, а представляли из себя людей, с которыми настоятелям монастырей вменялось в обязанность советоваться. При такой постановке дела соборность управления монастырей, признававшаяся у нас в теории, более или менее отсутствовала на практике, как дает об этом знать царь Иван Васильевич в своих представлениях собору 1551 г. Что касается, в частности, Троицкого монастыря, то в древнейшее время как будто существовала в нем большая или меньшая соборность управления. В меновой вотчинной грамоте, написанной при игумене Вассиане Рыло (1455–1466), говорится, что игумен с келарем променяли свою вотчину на вотчину одного князя, «поговоря с попы и дьяконы и крилошаны и со всеми старци монастыря». Митрополит Филипп, ходатайствуя в 1472 г. пред игуменом монастыря Спиридоном за одного, допустившего какие-то большие проступки монаха монастыря, пишет игумену, чтобы он простил виновного «и с своею братьею, с старци». В записях на двух монастырских рукописях, написанных в 1524 г., говорится, что они написаны «по благословению и замышлению Троицкого Сергиева монастыря игумена Порфирия и (на одной рукописи:) соборных старцев (на другой рукописи: «честного собора его великих старцов»); в записи на рукописи, написанной в 1528 г., говорится, что она написана повелением игумена Александра «и честного собора его великих старцов». Но что в середине XVII в. не было в Троицком монастыре соборного управления, это дает знать опись 1641–1643 г. О монастырском присутственном месте в ней говорится: «палаты соборные, а в них сидят архиморит Ондреян, да келарь старец Аврамей и казначей старец Симон для росправы всяких монастырских дел» и вместе с архимандритом, келарем и казначеем вовсе не называются соборные старцы. Что не было соборного управления в лавре перед Анной Иоанновной, это ясно дает знать она в своем указе о введении этого управления. В виду крайних злоупотреблений со стороны монастырских властей, отзыв о которых мы привели выше, императрица предписывает учредить в лавре такое соборное управление, которое бы представляло из себя настоящую и, возможно прочную коллегию, устроенную так, чтобы она не только была необходимым присутственным местом, но имела действительную силу обуздывать произвол архимандрита, келаря и казначея.

Предписание императрицы Анны Иоанновны 1738 г. (от 21 сентября) о введении в Троицком монастыре соборного управления есть следующее: «что касается в Троицком Сергиеве монастыре до правления монастырского и вотчин и прочаго, в том (т. е. в нем – монастыре) чтоб архимандрит один, ниже келарь, ни казначей особливой власти отнюдь не имели, а быть правлению в том монастыре отчасти подобному тому, как в Киево-Печерской Лавре, то есть: определить соборных монахов, выбрав оных самому Синоду, как того Троицкого Сергиева монастыря, так и из других монастырей, разумных людей, добродетельного жития и достойных управления, до двенадцати персон (кроме архимандрита), в том числе чтоб наместник, келарь и казначей были, которые имеют все оные соборные двенадцати монахов обще с архимандритом для правления дел заседать и всякие дела порядочно рассуждать и решить на письме, а не на словах, и обще всем протоколы и приговоры, а не одному архимандриту, подписывать; и понеже вышепомянутые соборные монахи яко члены правления в обители, суть, для того в рассуждении монастырских и прочих дел свободные голоса иметь должны; и архимандрит сам собою не имеет власти соборных монахов переменять, ниже наказывать, но должен писать в Синод на убылые места представлять, выбирая общим избранием кандидатов на одно место двух или трех, предая на рассуждение Синода, кого из тех оный изберет и определит».