Читаем без скачивания И от тайги до британских морей... - Александр Михайловский

   Когда вертолет завис над "Адмиралом Кузнецовым", я жестом предложил Семмсу посмотреть в иллюминатор. Он взглянул, и изумился еще больше, чем при виде вертолета. Действительно, на людей XIX века наш авианосец производил неизгладимое впечатление.

   Вот, наконец, мы и приземлились. Открылась дверь, я встал с места и торжественно сказал Семмсу, - Адмирал, добро пожаловать на борт тяжелого авианесущего крейсера "Адмирал Кузнецов"!

   Выйдя с вертолета, Семмс замер на месте. В нос нам ударил запах аэродрома. Этот непередаваемый аромат который, издают реактивные самолеты. Для меня этот запах был привычен, а вот для нашего гостя... Кроме всего прочего, он был ошеломлен размерами нашего корабля, самолетом, стоящим на палубе, и буксировщиком, неторопливо проехавшим мимо нас. Я огляделся, вокруг кипела повседневная жизнь большого военного корабля.

   Подошедший к нам вахтенный офицер предложил нам следовать за ним. По дороге Семмс, так и не пришедший в себя от изумления, озирался по сторонам. Я понял, что ему очень хочется задать мне много вопросов, но он сдерживается изо всех сил и молча взирает на наши чудеса.

   В адмиральском салоне нас встретил Виктор Сергеевич Ларионов. Он пожал руку адмиралу Семмсу, и сказал, что очень рад познакомиться с таким известным и талантливым человеком, два года державшим в страхе весь военно-морской и торговый флот северян. Семмс, в свою очередь, поблагодарил адмирала Ларионова за приглашение, и выразил свое восхищение победами его эскадры над турками и англичанами.

   Когда протокольная часть встречи закончилась, Виктор Сергеевич предложил Семмсу присесть, угостил его рюмочкой русской водки, и разрешил курить.

   - Мистер Семмс, - сказал адмирал Ларионов, - сейчас корабли нашей эскадры и Черноморского флота Российской империи занимаются тем же, чем занимались вы во время войны с северянами. Они действуют на торговых путях в Средиземноморье, перехватывая британские корабли. Вы ведь знаете, что Англия совершила акт агрессии против наших кораблей в греческом порту Пирее, а после разгрома их флота, стала захватывать российские торговые суда в водах, прилегающих к британским островам. Мы вынуждены ответить на это откровенное пиратство.

   - Мистер Ларионофф, ответил Семмс, - вы напомнили мне о лучших годах моей жизни, когда моя "Алабама" в водах двух океанов воевала за свободу и независимость Конфедеративных Штатов Америки. Печально, что все наши усилия не привели к победе.

   - Да, мистер Семмс, - ответил Виктор Сергеевич, - я понимаю ваши чувства. Весь Юг героически сражался против захватчиков, но противник оказался значительно сильнее. Не всегда правое дело побеждает. К сожалению...

   - Мистер Ларионофф, - воскликнул изумленный Семмс, - так вы сочувствуете нам, а не...

   - Именно так, - вступил я в беседу, - мы считаем, что помощь, которую оказала России правительству президента Линкольна, была серьезной ошибкой российской дипломатии.

   - Мистер Тамбовцефф, - но ведь это была официальная позиция вашего канцлера! И ваши две эскадры, прибывшие в порты северян, сыграли немалую роль в их победе.

   - Мистер Семмс, - сказал адмирал Ларионов, - с уходом из политики канцлера Горчакова, изменился и вектор этой политики. Я согласен с Александром Васильевичем, поддержка Россией северян - серьезная ошибка. С нашей точки зрения, КША были бы предпочтительнее для России, чем нынешние САСШ. Не буду пока развивать эту тему, но поверьте нам, мистер Семмс, это действительно так.

   - Как поздно, как все поздно... - с горечью в голосе сказал Семмс. - почему в России пришли к подобной мысли только сейчас? Если бы вы появились каких-нибудь тринадцать-четырнадцать лет назад...

   - Да, упущенное время не вернешь, - сказал я, - но побежденный может считаться побежденным лишь тогда, когда он потеряет последнюю надежду на победу.

   - Надежду... - сказал Семмс, - но ведь этого слишком мало. Хотя, надежда умрет лишь тогда, когда будет похоронен последний солдат Конфедерации. А пока мы живы, мы никогда ничего не забудем, и ничего никогда не простим...

   - Мистер Семмс, - сказал адмирал Ларионов, - поверьте нам, если Конфедерация снова попытается с оружием в руках начать борьбу за свою свободу, то в этом случае наши симпатии будут на вашей стороне.

   - Только симпатии? - встрепенулся Семмс. - Или кое-что более весомое?

   - Все будет зависеть от обстоятельств, - ответил Виктор Сергеевич. - Но, я полагаю, что вы, мистер Семмс, не правомочны решать подобные вопросы.

   - Позвольте узнать, мистер Семмс, - спросил я, - как самочувствие мистера Джефферсона Дэвиса? Я слышал, что он так и не смирился с поражением и живет в бедности, пишет воспоминания о своей жизни и о своем президентстве в году войны.

   - Я не виделся с ним много лет, - сказал Семмс. - Но у нас есть общие знакомые... Мистер Тамбовцефф, вы полагаете, что...

   - Да, мистер Семмс, мы были бы рады встретиться - разумеется, неофициально, - с Джефферсоном Дэвисом. Мы будем не против, если вы сообщите ему о нашем сегодняшнем разговоре. И не только о нем. Я полагаю, что как контр-адмирал и бригадный генерал вы оцените морскую и сухопутную мощь Югороссии.

   После этих слов я включил видеозапись, на которой наши телевизионщики из "Звезды" запечатлели эпизоды высадки десанта на острове Лемнос, прорыва нашей эскадры через Проливы, захват султанского дворца и морское сражение у Пирея.

   На плазменной панели появилось изображение кораблей эскадры, ведущих огонь по турецким укреплениям, боевые машины пехоты, на ходу ведущие огонь из пушек, штурмующие береговые батареи, спецназовцев в боевой раскраске, палящих из автоматов по турецким аскерам.

   Адмирал Семмс был потрясен увиденным. Он, словно зачарованный не отводил взгляда от экрана. Горячие и тонущие британские броненосцы, мокрый и дрожащий сын королевы Виктории, выловленный из воды, взлетающие с палубы "Кузнецова" самолеты, все это было для него чем-то вроде волшебной сказки.

   - Мистер Ларионофф, мистер Тамбовцефф, - что это?! - воскликнул потрясенный Семмс.

   - Это, мистер Семмс, наши флот и армия. Как видите, наших сил достаточно для того, чтобы справиться с любым противником. И об этом вы тоже сообщите мистеру Джефферсону Дэвису. Надеюсь, у вас есть доверенный человек, которого вы могли бы отправить к мистеру президенту КША с весьма конфиденциальным посланием? Для успеха предприятия необходимо, чтобы все осталось в глубочайшей тайне от властей в Вашингтоне. В противном случае, жизнь мистера Дэвиса будет находиться в опасности.

   Лицо Семмса стало серьезным, - Такой человек у меня есть. Когда ему отправляться?

   29 (17) июня 1877 года. 20 миль к западу от Кронштадта. Борт царской яхты "Держава".       Великая княгиня Мария Александровна.

   В Копенгагене мы перебрались на борт царской яхты "Держава". Здесь были большие и удобные каюты, и путешествовать на этом нарядном корабле было удобней, чем на броненосце. Впрочем, "Петр Великий" будет сопровождать нас до самого Кронштадта.

   Броненосец стоял в Копенгагене недолго, ровно столько, сколько понадобилось его команде для того, чтобы загрузиться углем. Жена моего брата едва успела нанести прощальный визит своим родителям, как мы уже вышли в море, взяв курс на Петербург. С причала нам прощально помахал рукой добрейший господин Герберт Шульц. Он возвращался к своим делам, о которых посторонним знать не следует.

   Я с детьми все это время находилась в своих каютах. Вместе с нами в Петербург отправилась и моя верная служанка Энн Дуглас, которая помогала мне управиться с моими малютками. Правда, похоже, что мне скоро предстоит с ней расстаться. Дело в том, что вместе с нами в Петербург отправилась и семья ее брата, Роберта Мак Нейла, ожидавшая прибытия броненосца в Копенгагене. Из столицы они все вместе поездом отправятся в Одессу. Серж Лейхтенбергский сказал, что семейство Мак Нейлов уже ждут в Константинополе, где больной женой Роберта займутся чудо-врачи с плавучего госпиталя "Енисей". Так вот, Энн хочет отправиться вместе с ними. Она сказала мне, смущаясь и краснея, что рассчитывает встретить там поручика Бесоева. При расставании он шепнул ей на ушко, что будет с нетерпением ждать ее в Константинополе. А моя верная Энн, оказывается, просто без ума от храброго и красивого "русского рыцаря". Что ж, пусть будет так. Энн заслужила себе счастье и любовь.

   Путешествие морем до Кронштадта прошло без приключений. Правда, на подходе к Ревелю нас догнал небольшой шторм, и корабли немного покачало на волнах. Но волнение вскоре утихло, и до самого Кронштадта нас ничто больше не беспокоило. Когда мы вошли в воды Финского залива, у меня окончательно отлегло от сердца. Сказать по-честному, весь путь от Эдинбурга до Копенгагена, и от Копенгагена до Кронштадта, у меня было на душе неспокойно. Бог знает, что могла еще придумать гадкого моя свекровь. И хотя я понимала, что мои родные и наши могущественные друзья не дадут меня в обиду, но лишь тогда, когда я увидела в бинокль форты Кронштадта, и идущий нам навстречу прекрасный корабль под андреевским флагом, я поняла, что все страхи наши позади, и мы уже дома.