Читаем без скачивания Просчитать невозможно - Сергей Самаров

– Понял.

Ангел кладет трубку.

– Ну, вы тут занимайтесь своими разговорами, – поднимается из своего угла Сохатый, – а мне больше по душе другой стиль работы. Волка ноги кормят. Я пошел.

– Может, сначала вместе подумаем? – предлагает Басаргин.

– Вместе думать можно только тогда, когда оперативный отдел подготовил информацию для аналитического производителя предполагаемого результата… Я внятно объясняю?

– Что-то очень мудреное, – мычит Доктор Смерть. – Я уж глаза закрыл и представил, что это говорит подполковник Сохно. Он любит такие убийственные фразы.

– То есть я хочу сказать, – Дым Дымыч выдает свою редкую улыбку, – вместе со всеми я думаю, когда нашему командиру дали информацию к размышлению, и он выкладывает перед нами предполагаемый результат. Аналитической машиной в данной ситуации я называю именно его. Тогда, во время обсуждения, я соображаю, как могу вписаться в игру, используя свои индивидуальные качества. Пока такой информации Александру Игоревичу, насколько я понимаю, не дали. Следовательно, ее надо добывать. Информация имеет обыкновение выплывать в ускоренном темпе в том случае, если чьи-то усилия создадут благоприятную ситуацию для необдуманных действий противоположной стороны. И я отправляюсь такую ситуацию создавать… Ради моей безопасности позвоните мне, как только чечены с номерами справятся и покинут славное заведение ГИБДД. Черт! Язык сломаешь… А ты, Доктор, Сохно вспомнил не зря. Я всегда утверждаю, что в мире не бывает случайностей – просто мы не всегда умеем читать закономерности случая. Помяните мое слово, он непременно окажется замешанным в этом деле.

– Стоит вспомнить черта, он тут как тут, – смеется Тобако.

– Примерно, – уже из коридора, где одевается, соглашается Сохатый.

Новый телефонный звонок не дает ему выйти, остановив на самом пороге уже у открытой двери в общий коридор. Сохатый замирает, ожидая новостей.

– Полковник Мочилов, – сообщает Доктор Смерть и включает спикерфон. – Слушаем вас, Юрий Петрович… Уже что-то нашли?

– Нашел, Виктор Юрьевич. И с первого же звонка. В настоящее время в Чечне проводится широкомасштабная операция совместными силами внутренних войск и ФСБ. В самом эпицентре действует ОМОГ нашего управления.

– Мы знаем этих ребят?

– Да, это группа Согрина… Согрин, Сохно и Афанасьев… И с ними кто-то из агентуры «Пирамиды»… Может быть, младший Ангелов, но точно я не знаю… По крайней мере, этот сотрудник «Пирамиды» хорошо знает всех наших спецназовцев… Так вот, группа Согрина противодействует джамаату эмира Абдула Мадаева. Думаю, Мадаеву пришел конец, если за него взялась эта группа. Согрин редко выпускает противника…

– Спасибо, Юрий Петрович. А что известно о самом Мадаеве?

– Отставной офицер «девятки». Крут, хитер и чрезвычайно осторожен. Его ни разу не удалось заманить в ловушку… Пока это все сведения.

– Спасибо. Ждем дополнений, если не возражаете.

Доктор отключает аппарат и смотрит через дверной проем на Сохатого. Дым Дымыч невозмутимо пожимает плечами – дескать, что я говорил… И выходит.

– Учитесь! – обращается Доктор к оставшимся.

– Там не младший Ангелов, – сообщает старший Ангел. – Сережа вчера звонил мне, он уже вторую неделю работает во Франции и пробудет там до весны. В Чечне кто-то другой…

– Главное, что Сохно в деле, – гнет свое Доктор Смерть. – Как я это прочухал! А?

Сохатый с тех пор, как вместе с Доктором Смерть перебрался в Москву, так и не поменял свой темно-серый старенький «БМВ», набегавший уже больше ста тысяч километров, на более современную машину. Слишком он привык к этому транспорту, не бросающемуся в глаза и не запоминающемуся в потоке других машин. Люди, если есть что вспомнить, могут вспомнить красную, белую, желтую машину, но по каким-то не всегда понятным законам зрительной памяти, не помнят даже марку старых машин серого цвета. И это не однажды выручало Дым Дымыча. Особенно, если яркая машина оказывалась рядом тогда, когда он желал остаться незамеченным. Что касается престижности, то такие мелочи Дым Дымыча волнуют мало. Он сам не такой громадный, как Доктор, и ему не нужна большая машина, кроме того, у Сохатого есть причины не высовываться лишний раз и не стремиться себя показать. И потому старая машина вполне удовлетворяет его привычную скромность.

– Погода мокрая, – около подъезда говорит пожилая женщина, которой, видимо, поговорить очень хочется, а не с кем.

– К лету распогодится.

Дым Дымыч выезжает из двора осторожно. Выезд перекрывает обширная, как суровый океан, и такая же грязная лужа, и где-то в этой луже, на глубоком дне, есть основательные выбоины, на которых не споткнется разве что большегрузный карьерный самосвал. Но память не подводит Сохатого, он слегка виляет и благополучно «переплывает» преграду, как скоростной катер, скулами рассекая волну. И только на чистом, хотя и мокром асфальте останавливается, чтобы заглянуть в записную книжку, и после этого звонит с мобильника.

– Красный… Это я… Я возьмусь за это дело… Только провернуть его надо быстрее… Ты где сейчас? Понял… Трезвый? Добро… Я сейчас подъеду… Смотри, чтобы все парни были трезвыми… Иначе я не работаю… Или… Или вообще один все дело обстряпаю… Ты меня знаешь…

Дым Дымыч убирает трубку, осматривается, видит, как с интересом наблюдает за ним стоящий неподалеку сотрудник ГИБДД в ярком люминесцентном жилете. В самом деле, по нынешним временам это нонсенс – человек останавливается, чтобы позвонить, тогда как все другие предпочитают разговаривать во время движения и дают возможность инспектору выписать им штраф. Но Сохатый остановился отнюдь не из уважения к правилам, а только по той причине, что ему необходимо было заглянуть в записную книжку. Однако разочарованная физиономия инспектора ему откровенно нравится.

Он выезжает на проспект Мира, не желая петлять на более коротком, но менее скоростном пути, и через двадцать минут сворачивает на нужную улицу. Здесь уже приходится попетлять, но недолго. Знакомый дом он находит без труда, но машину здесь можно поставить только на тротуаре у самого подъезда. Это Дым Дымыча смущает мало – он ставит ее вплотную к крыльцу, и пешком, не желая дожидаться лифта, поднимается в квартиру на пятом этаже, где был вечером.

2

Эмир Абдул торопится, это видят все. Молча удивляются, потому что не привыкли видеть эмира таким озабоченным. Раньше бывало, он даже в сложные минуты экстренного отхода после кратковременного боя, никогда не проявлял торопливости. Более того, он заблаговременно прорабатывал несколько вариантов отхода, и если не удавался или был блокирован один вариант, всегда вступал в действие второй или третий. Но – продумывал эмир все и всегда на несколько шагов вперед…

А сейчас?

Даже тот маленький факт, что фонарик в руке эмира загорается чаще, говорит вовсе не о том, что он хуже знает дорогу в этой стороне пещеры и боится заплутать в многочисленных здесь ответвлениях от общего коридора, опасается в торопливости не туда попасть и потерять драгоценное для него время. Все слышали, что эмир Абдул обещал выйти навстречу и просил прибывающую группу не торопиться. Впрочем, Беслан не понимает, зачем эмир просил об этом. Он, в отличие от других, прекрасно видел, как далеко еще до группы. При той трудности в прохождении тропы, что дает весенняя неустойчивая погода, на преодоление участка до главного, не заминированного пока прохода, понадобится, по крайней мере, два часа. Этого времени хватит, чтобы добраться до нужного места, заминировать его, и трижды вернуться назад, пусть даже по склону горы.

Тем не менее Беслан чувствует в шагах эмира неуверенность и сомнение. В чем-то неуловимо изменилось его поведение, но в чем – непонятно. Хотя ломать голову над этим тоже не стоит, понимает Беслан. Мало ли что может быть. У каждого моджахеда свои заботы, точно так же, как у эмира, только у эмира их больше многократно.

Сейчас у эмира Абдула свои планы. Он останавливается возле очередного поворота, подсвечивает себе фонариком, чтобы посмотреть на часы, и несколько секунд раздумывает, прежде чем принять решение.

– Теймур, – приказывает, наконец, он в темноте. – Идешь с помощником до прохода, минируешь, по проводу возвращаешься назад в распоряжение Султана… Беслан, за мной, у нас с тобой своя задача… И нам предстоит выполнить ее во что бы-то ни стало… Теймур, Султану скажешь, что мы вернемся через два часа…

И сразу, едва завершив фразу, направляется по коридору дальше, минуя выход на свет, и шаги при этом так же торопливы, и так же часто подсвечивает себе дорогу фонариком. Беслан шагает за командиром, опять пытаясь разгадать загадку. Слишком длинную фразу о задаче, и о том, что ее надо выполнить, произнес эмир Абдул. Это совсем не в его характере. Обычно он просто приказывает, ничего не уточняя, ничего не объясняя. И интонация… Не его это интонация, она сейчас звучит почти извинением. И это настораживает, хотя настораживаться сейчас, по сути дела, не от чего. Нет реальной опасности, чтобы настораживаться, и ждать неприятностей.