Читаем без скачивания Мятежники - Андрей Посняков

– К бою! – выхватив меч, прокричал Нетубад. – Клянусь всеми богами, славная у нас нынче вышла прогулка!

Они сшиблись при полном бездействии селян – две дружины, две группы воинов – благороднейшего Нетубада и не менее благороднейшего Кельгиора – мрачного толстогубого толстяка в длинной кольчуге. Сражались здесь же, на околице – светло, хоть что-то видно. И даже не пытались договориться, впрочем, среди галлов это было не принято: сначала, уж, как водится, мечом помахать всласть, а уж опосля… опосля и поговорить можно, может, даже и под пиво.

Зазвенели мечи, запели трубы, кто с уханьем махнул секирой… что-то мокро чавкнуло… покатилась срубленная с плеч голова. Сражались яростно, сердито, всячески друг друга понося, слова – «болотный гад», «похотливый козел» и «гнусная лягушатина» были сами приличными из всего используемого лексикона.

Надо сказать, ситуация сразу же стала клониться отнюдь не в пользу истинного господина здешней общины. Супостат Нетубад оказался весьма боек, а его воины вполне заслуживали самых лестных похвал, в отличие от их соперников. Те, хоть их и было больше, сражались как-то вяло, словно бы отбывали скучную и давно надоевшую всем повинность, как футболисты на плохом матче. Правда, кровь-то лилась по-настоящему – щедро! Галльские воины никогда не щадили жизнь – ни свою, ни вражескую.

Удар! Удары! Градом. Звонкие, а иногда – глухие – словно ударился рельс об рельс. Сладко запахло кровью, кто-то уже стонал, а кто-то, валяясь на земле, выл, держась руками за вспоротый живот. Зря держался: сизые, с бело-кровавыми осклизьем, кишки выпали на траву, засунуть их назад был уже проблематично, что хорошо понимал и сам несчастный, с видимой охотою подставив голову под вражеский меч. Срубленная с плеч голова так и покатилась, словно кочан капусты… Кто был этот воин? Свой? Чужой? Бог весть. Да какая разница?

А времени-то с начала битвы прошло… вряд ли больше минуты! А благороднейший Кельгиор уже выпал из седла, точнее говоря – вылетел, выбитый смачным ударом секиры. Бьющий – благороднейший Нетубад – и сам не удержался в седле от такого удара, а попробуй-ка, удержись без стремян! Не было еще стремян, не изобрели, а Виталий этим как-то не озаботился, как-то не придавал значения, хотя и мог бы. Стремена для всадников куда большее значение имели бы, нежели даже давешний пресловутый гранатомет, который, положа руку на сердце, и решил исход битвы под Алезией в пользу мятежных галлов.

Нетубад быстро вскочил на ноги, а вот его соперник так и лежал, безумно вращая глазами. То ли ногу сломал, то ли башкой о корягу ударился, точнее говоря – шлемом. Лежал да махал руками селянам – помогите, мол!

Ага, вот они чего все ждали – приказа! Мигом взялись за колья, однако, не дожидаясь того, благороднейший Нетубад уже подскочил к поверженному сопернику, схватив вместо потерянной секиры меч и целя его острием в толстую шею благородного Кельгиора.

Вот тебе и примчался на помощь! Спасибо, не отказал. Самому теперь кто б помог. А, кроме Беторикса, похоже, некому – молодой человек оказался к этой сцене ближе всех, так сказать – в партере. И, уже не думая, выхватил меч…

– А-а-а! – узрев нового соперника, громко воскликнул Нетубад. – Друид! Теперь я понял, зачем ты затягивал нашу беседу! Так умри же, подлое отродье! Умри!

– Сам ты – подлое отродье! – отбивая удар, обидчиво вскричал молодой человек. – Немытый смердящий козел!

– Ах, козел?!

Удар! Отбив – звон – удар!

– Я тебе за козла уши отрежу, гнусный друид!

Целый град ударов, россыпь!

– Смотри, как бы твои уши на месте остались!

Выкрикнув, Беторикс перешел в яростную атаку – ну, благородный козел, посмотрим, что ты за тип? Одно дело, обижать безропотных селян и совсем другое…

Ах ты, сволочь! Как ловко увернулся, ну, надо же… А мы – так! Повернув меч плашмя, Беторикс вспорол клинком воздух, а затем, по-гладиаторски быстро, повернул лезвие, целя противнику под ребро, в сердце, благо враг оказался без кольчуги. Не очень-то предусмотрительно с его стороны… хотя в старину знатные галльские воины частенько сражались не то что без кольчуг, а и вообще – голыми, тем самым демонстрируя полнейшее презрение к врагу и к смерти. Вот и этот вот дылда – «благороднейший Нетубад» – демонстрировал. Но как хорошо бился, собака! Тяжелый и длинный меч в его руке порхал, словно птица. Вот снова удар…

Ой йо!!! Вспорол все ж таки тунику, зацепил вскользь – до крови – ах, ты, оглоблина! А вот тебе, вот!

Разъяренный молодой человек обрушил на врага целый град ударов, совсем забыв о защите… и о том, что ярость в бою – плохой помощник.

Ввух!!! Не заметил, как так исхитрился ударить Нетубад… Словно рельсом! Едва успел подставить клинок… тут же и треснувший!

Ну вот… собственно говоря – и все. Против такого соперника с обломком меча – никаких шансов. Однако…

Подставлять свою грудь просто так Виталий вовсе не собирался. Присел… отскочил в сторону, метнув сломанный клинок… тут же и отбитый. Осмотрелся… приметил подходящий, валявшийся за деревом сук… Если таким треснуть…

Впрочем, схватить его не успел, не успел треснуть, а то б обязательно стеганул по башке благородного гада! – но, не успел, не успел, ибо тут произошло нечто весьма неожиданное: благороднейший Нетубад вдруг воткнул свой меч в землю и, запрокинув голову, захохотал, громко и издевательски весело. Мог себе позволить, зараза!

– Плохой у тебя меч, друид. Возьми мой – в подарок. А бьешься ты неплохо – давно не встречал такого соперника. Думаю, мы с тобой еще как-нибудь встретимся, перемахнемся!

Сражение-то, между тем, уже закончилось, только было пока не очень понятно, кто победил. Вроде и благороднейший Кельгиор с земелюшки, бедолага, поднялся, и воины вкруг него сплотились – стеной. А вроде бы и «оглоблюшка» Нетубад был вполне себе весел и жизнерадостен. Как такое может быть? Оказывается – может.

– Не жги моих полей, Нетубад, – скривившись, громко сказал благородный толстяк Кельгиор. – А я не буду трогать твоих.

– Хорошо, не буду, – покладисто согласился его долговязый соперник. – Только и ты отзови своих факельщиков… которых уже, верно, послал?

– Отзову, – кивнув, Кельгиор обернулся к своим амбактам и что-то повелительно бросил.

Тут же затрубил рог.

– Даю своим отбой, – на всякий случай пояснил толстяк. – И ты…

– И я своим дам, – благороднейший Нетубад неожиданно улыбнулся. – Славная схватка! Радостно было разогнать кровь. Верно, благородный Кельгиор? Ладно, мы, пожалуй, поедем.

– Там, в кустах, стонут твои раненые, – Кельгиор скривился и пошевелил бровями. – Ты не заберешь их с собой?

Долговязый всадник равнодушно пожал плечами:

– На что мне раненые простолюдины? Наберу новых. С этими же делай, что хочешь. Хочешь – добей, хочешь – вылечи, и они станут повиноваться тебе.

– Ладно. Я найду, что с ними сделать.

– Тогда прощай, благороднейший Кельгиор, может, еще и свидимся.

Нетубад взмахнул рукою и вместе со своими воинами унесся в звездную ночь. Стук копыт вскоре затих за холмом, наступила тишина, казавшаяся звенящей после только что прошедшего скоротечного боя.

А выбранных девушек, кстати, Нетубад оставил. То ли решил не провоцировать больше своего врага, то ли просто про них забыл, последнее – вернее.

– Разложите большой костер, – усевшись за стол, хмуро приказал благороднейший Кельгиор. – Очень большой, очень. Всех раненых – отправьте богам.

– И наших, господин?

– Я сказал – всех! Да… что это тут за девки? Вон те, три!

– Это, мой господин, те самые, что…

Староста не успел закончить.

– Их тоже – богам! – злобно прищурился толстяк. – Я сказал – вы исполнили. Та-ак… А ты откуда здесь взялся, друид?! – Кельгиор перевел взгляд на Виталия. – Впрочем, не важно. Я попрошу тебя исполнить нынче – вот, сейчас – прямое свое дело – принести жертвы богам. Увы, мой друид остался в Герговии.

– Господи-ин! – бросившись к ногам толстяка, упал на колени Катуманд. – Умоляю, позволь заменить одну из жертв – ту девушку, что слева – статуэткой, красивой серебряной статуэткой, ее сделал хороший кузнец, и…

– Какую девушку? – благороднейший причмокнул губами. – Она что же, твоя дочь?

– Именно так, мой господин.

– Тогда ты должен быть за нее доволен, ибо предстать перед богами – великая честь. Разве не так, о, друид?

Беторикс промолчал, думая, как обуздать самодура. Как помочь всем этим селянам, тому же Катуманду с Сегмией, готовых вот-вот потерять дочь. Да, конечно, отправиться к богам – это честь великая, только вот, судя по заплаканному виду тетушки, она что-то никак не хотела подобной чести для своей малолетней дочери.

А благороднейший Кельгиор явно отрывался на своих. Отыгрывался за все! За свое позорное падение, за свой страх, за то, что его унизили на глазах у его же селян. Пусть теперь они за это заплатят, заплатят кровью своих детей! Теперь он унизит их, и унизит так, чтоб запомнили на всю жизнь, чтоб потом, ежели доведется, внукам своим рассказали. Господин обязан быть жестоким, иначе он не господин. Если вдруг исчезнет страх, не будет и повиновения, а это – прямой путь к хаосу и войне.