Читаем без скачивания Карусели над городом - Юрий Томин

– А что тогда? – спросил Борис.

Но Алексей Палыч и сам не знал, что будет "тогда". А если бы даже и знал? Конечно, можно кое-что изменить в мелочах. В главном выбора не было: мальчик должен жить среди людей или отправиться обратно.

Глядя вслед удаляющимся ребятам, Алексей Палыч очень хотел, чтобы все окончилось хорошо. Но что такое "окончилось" и что такое "хорошо", он тоже не знал. К стыду своему, Алексей Палыч не испытывал никакого чувства ответственности перед жителями нашей планеты. Еще меньше его волновали заботы ученых, посвятивших себя "контактам". Алексей Палыч видел перед собой живого мальчишку – наивного и беззащитного. Хотелось, чтобы этот мальчишка нашел свое неземное счастье. Но в чем заключалось это счастье – угадать было невозможно.

Борис и Феликс шли по тихой лесной дороге. Скоро на этой дороге, буксуя, завоют "Жигули" и "Москвичи" горожан. Потея и чертыхаясь, горожане будут вытаскивать свои машины из колдобин, стараясь проехать в лес как можно дальше. Они хорошо знали, что дальше грибов больше. Об этом знали десятки тысяч людей и очень удивлялись, когда им приходилось возвращаться с пустыми корзинами. Кулеминцы тоже кое-что знали. Они собирали грибы на окраинах и возле дорог. Завидев тихого старичка с полной корзинкой, горожане выскакивали из машин. "Где?" настойчиво допытывались они. "А там", – охотно отвечал старичок. При этом он указывал на юг, если стоял спиной к северу, и наоборот, если стоял наоборот.

Но пока еще первый гриб не был найден, и весть об этом не облетала город по телефонным проводам с обычной для таких случаев скоростью [24]. В лесу было пусто.

В кулеминский спортивный лагерь собирались ребята со всего района. Сейчас они уже уехали на автобусах и электричках. Но Борис и Феликс шли пешком. От Кулеминска до лагеря было всего три километра.

Феликс еще раньше выслушал подробные наставления Алексея Палыча. Теперь он внимательно слушал Бориса.

– Это тебе не в подвале сидеть, – говорил Борис. – Там распорядок дня. В одно время все встают, в одно время все ложатся. Не вздумай по ночам куда-нибудь бегать. Все встают – и ты вставай. Когда будут занятия, делай, как все. Когда не будет занятий, держись поближе ко мне. Если тебя кто-нибудь тронет, скажи. Если сам будешь драться, не бей по морде – синяки остаются.

– По морде? – спросил Феликс.

– По лицу, – нахмурился Борис. – Хватит меня русскому языку учить.

– Я тебя не учу. Палыч сказал, чтобы я тебя слушался. А зачем бить по лицу? Ты Палыча бьешь по лицу?

– Не говори глупостей: Палыч – учитель, его бить нельзя.

– А тебя Палыч бьет по лицу?

– Я же говорю: Палыч – учитель, он никого бить не может.

– Тогда я хочу быть учителем, – сказал Феликс.

Борис собирался рассердиться – ему начинали надоедать глупости. Но тут же подумал, что терпение надо беречь. Ведь все только начиналось.

– Ты не можешь быть учителем, – пояснил Борис. – Для этого надо много учиться. А ты даже читать не умеешь.

– Я умею читать, – возразил Феликс.

– Когда же ты научился? – скептически спросил Борис. – У себя дома, что ли?

– У себя дома.

Борис огляделся. Искать долго ему не пришлось. В лесу хватало всякого мусора. Борис поднял обрывок бумаги с крупными буквами.

– Читай, если такой грамотный.

– "Не засоряйте лес! Он ваш др..." – прочел Феликс. – Боря, что такое "др..."?

– Друг, наверное, – догадался Борис и вдруг заметил, что Феликс держит текст вверх ногами. – Не так, – сказал он и повернул обрывок. – Вот как надо.

– Нет, не так, – возразил Феликс и вернул обрывку прежнее положение.

– Не воображай, что ты такой фокусник, – сказал Борис. – Крупные буквы и я могу читать вверх ногами. Ты вот это прочитай.

И снова далеко ходить не пришлось. Отбросив обрывок плаката, Борис тут же подобрал кусок газеты.

– Читай.

– Не засоряйте лес! Он ваш др... – сказал Феликс.

– Это ты уже прочитал, читай вот это.

– Я не читаю, а говорю, – сказал Феликс, показывая на обрывок, брошенный Борисом. – Лес наш др.., а ты его засоряешь.

Борису показалось, что при этих словах Феликс едва заметно улыбнулся. Может быть, он соображает лучше, чем это кажется? Хотя нет, просто мальчишка еще совсем темный и все понимает буквально.

– Я тебе говорю – читай.

Феликс повернул текст вверх ногами и быстро прочел:

– "...ершение нужно помнить: каждой брига... дует хорошо подготовиться... левым работам. Учитывая опыт прош..."

– Хватит, – прервал Борис. Он взял из рук Феликса обрывок, повернул его нормально и пробежал глазами. Все было верно. – Кто же тебя так читать научил?

– Меня никто не учил, – сказал Феликс. – Я всегда умел читать. У себя дома, в лаборатории, я прочитал газету пять раз. Не смог прочитать только одну букву: там была дырка.

Борис постарался вспомнить. Да, газета, которой было завешено подвальное окно, висела вверх ногами: заголовок крупными буквами просвечивал внизу.

– Лучше бы ты совсем не умел читать, – вздохнул Борис. – Нет у меня времени тебя переучивать. Мы уже скоро придем.

На этот раз Борис не швырнул обрывок бумаги на дорогу. Стараясь сделать это незаметно для Феликса, он скатал обрывок в кулаке и сунул в карман. Ему легче было поступить так, чем снова объясняться с мальчишкой.

– Теперь слушай дальше, – сказал Борис. – В лагере будут девочки...

День 6-й и 7-й

Учиться трудно, но и учить нелегко...

Начальник лагеря не забыл слова, данного Алексей Палычу. Он сам проследил, чтобы Бориса и Феликса поселили в одной комнате. Их кровати стояли рядом.

– Нравится? – спросил он ребят.

– Здесь очень хорошо, – сказал Феликс, вспомнив наставления Бориса.

Начальник удовлетворенно хмыкнул.

– Для вас старались, – сказал он. – Чем намерены заниматься у нас? Вы ведь оба без направления от спортшколы.

– Бегать, играть и бездельничать, – откровенно сказал Феликс.

Начальник засмеялся:

– Бегать – сколько угодно. Специализации по спортиграм у нас нет, но играть будете. А вот бездельничать мы вам не дадим. Бездельников мы не держим.

– А Палыч говорил... – начал было Феликс, но тут же замолк: был у него с Борисом такой уговор – молчать, если Борис наступит ему на ногу.

– Какой Апалыч? – спросил начальник.

– Алексей Палыч, – поспешил вмешаться Борис, пока Феликс еще чего-нибудь не сморозил. – Его в школе так зовут: Апалыч значит Алексей Палыч.

– Мы его так не звали, – сказал начальник. – Впрочем, времена меняются. Давайте устраивайтесь – и на медосмотр.

Начальник ушел. Борис убрал пятку от ступни Феликса.

– Ты про Палыча забудь!

– Я не могу про него забыть.

– Тогда хоть молчи, про чего не спрашивают. Сейчас пойдем на медосмотр. Там отвечай только на вопросы, как я тебе говорил. Если ничего не спрашивают, молчи. Пускай лучше думают, что ты тупарь. Такие у нас попадаются.

В спальне начали появляться другие ребята. Феликс смотрел на них с восторгом. Они были такие же, как он. У некоторых были даже похожие костюмы. Знакомых Борису ребят пока не было, и нельзя сказать, чтобы он об этом жалел.

Возле медицинского пункта толпились девочки. Борис показал их Феликсу издали.

– Вон девочки стоят, про которых я тебе говорил.

– Я помню, – сказал Феликс, внимательно вглядываясь в девичью очередь. – Девочка – это "она". Но они совсем не похожи на Ефросинью Дмитриевну.

– Какую еще Ефросинью Дмитриевну?

– Которая приходила вечером. Палыч сказал, что она тоже "она". Но она не такая, как они.

– Когда она приходила?

Феликс повторил все, что уже говорил Алексею Палычу. Борис присвистнул.

– Вовремя мы оттуда смылись!

– Смылись?

– Ушли, – пояснил Борис. – Это приходила наша уборщица. Она не девочка, она старушка. Как бы тебе объяснить? Старушка – это такая девочка, которая уже старая.

– Понятно, – сказал Феликс. – Значит, девочка – это молодая старушка?

– Девочка – это девочка, – простонал Борис. – А старушка – просто старушка. Просто – они обе женщины. Она – это женский род. Девочка потом станет старушкой, а старушка никогда уже девочкой не станет.

– Почему? – спросил Феликс. – Она не хочет?

– Если и хочет, то не может.

– Теперь понятно, – сказал Феликс.

Борис с подозрением покосился на Феликса.

– Может, тебе вообще все понятно? Может, ты мне просто нервы треплешь?

– Может, и треплю, – сказал Феликс.

– Что?! – с угрозой произнес Борис.

– Может, и треплю, – повторил Феликс, – а может, и нет. Я ведь сам не знаю.

– А откуда ты знаешь, что такое "трепать нервы"?

– А я и не знаю, – ответил Феликс. – Ведь я тебе только что об этом сказал.

Борис молча рассматривал Феликса. Ведь должно Сыть хоть как-то заметно, если человек врет. Но глаза Феликса ясны и прозрачны, как и в первую минуту его пребывания на Земле. Глаза большого доверчивого младенца.